Ах, судьба моя, судьба
Удивительны бывают судьбы людские. Но часто житейские, незатейливые мелочи помнятся многие годы. Помнится место, где жил в детстве, речка, пруд, мельница или выводки гусят, степенно шагающих к воде. И маленькая Саша любила свою деревеньку, где по косогорам верещала всякая пернатая мелочь, невдалеке стоял лес, а земля была щедрой на людскую заботу. А было это на Алтае, где в 1924 году родилась эта девочка (мать - Каверина Зинаида Даниловна). И сейчас в свои неполные девяносто лет она помнит всех, кто окружал её в детстве, удивляется их трудолюбию, умению жить в дружбе с природой. Этому учили и детей.
Сегодня Александра Павловна Подгурская уважительно говорит о прожитых годах. Она не утратила чувство юмора, откровенно рассказывает о многих моментах из своей богатой биографии. Её бабушка была симпатичная, бойкая, сумела «окрутить» сынка местного купца. Дом у них был большой, двухэтажный. Вдали стояла церковь. Не беда, что окна первого этажа были на уровне земли, всё равно по тем временам это было недосягаемое богатство. По крайней мере, на дом все смотрели с завистью.
Красивые там были места, богатая природа. Сашина мама вышла за вдовца, у которого много было детей, потом родились совместные, но все жили дружно. Держали большое хозяйство, такую ораву надо было и прокормить, и содержать. Много всем приходилось работать, даже у малых детей были свои обязанности. В те годы началась коллективизация, везде появлялись советы, коммуны. И хоть бабушка предусмотрительно записала хозяйство на зятя, раскулачивания не избежали. А первопричиной стал дом. Он стоял в центре, на хорошем месте, был большой и очень понравился новой власти. Поэтому, не церемонясь, всех выгнали, предварительно забрав всё. Раскрывали сундуки, выгребали содержимое. Когда Саша увидела, что забирают её любимый красивый платок, она закричала:
- Куда платок берёте, это мой!
Ранней весной, но ещё на санях их всех доставили до железнодорожной станции, а оттуда привезли в Тайшет. Там поместили в барак. А это стены и потолок, нары стояли прямо на земле, перегородок никаких, всё было открыто, заполнено переселенцами. Их сгоняли отовсюду на великие сибирские стройки. Во многих семьях были дети, старые родители. В бараке и готовили, и мылись, и стирали. Но не было ни драк, ни ссор, да и ребятня была не сильно бегучей, как будто все понимали степень своей обречённости. На работу с утра выгоняли всё трудоспособное население. В семье Сашеньки был дядя Гриша, грамотный, умный. Как сказала Александра Павловна, пронырливый. Благодаря такому характеру, он добился перевода семьи в отдельную квартиру. Это была маленькая комнатка, но все же лучше, чем в бараке. По тем временам такой факт значительно повысил статус жителей этой комнатки. В те годы Тайшет – это грязный, деревянный посёлок, много колючей проволоки, без водопровода, отопления, с холодными, как и положено в Сибири, зимами. Людям приходилось надевать на себя всё, что имелось под рукой. Но бедная, старая одежда не спасала от холода. Были обморожения, болезни, смерти. Здесь они оставались недолго. Гриша выхлопотал у начальства перевода в Североенисейск. Везли их на большой барже вместе с каким-то грузом. Славились эти места запасами золота, так необходимого поднимающейся стране советов. Все рабочие жили в бараках, местное небогатое население ютилось в домах, построенных задолго до этих времён. Улицы немощёные, с остатками деревянных тротуаров. Конечно, были и старинные купеческие дома, церкви, каменные постройки в центре на широких мощёных улицах. Здесь чувствовалась основательность прежних хозяев-золотодобытчиков. Но переселенцам редко удавалось побывать в центре посёлка.
Родителей отправили на прииск мыть золото, остальная орава осталась на попечении бабушки Анастасии Самсоновны. О бабушке особый разговор. Это тип женщин деловито смекалистых, ловких, умеющих обиходить любую большую семью, не оставить её без тепла и хлебушка. Ей уже немало лет, но она оставалась в одной поре, не подвластная возрасту. И хоть многие в те времена голодовали, но бабушка умела из травы, кореньев и чего-то ещё приготовить немудрящий обед. Вспоминает Александра Павловна, как однажды приехали родители, привезли муки, но её тут же отобрали. В следующий раз мама привезла купоны, ими в те годы на приисках расплачивались с рабочими. И на эти бумажки купили целую бутыль подсолнечного масла. Это был настоящий праздник, а ещё спасение от голода.
Отец был хорошим плотником, многое делал для начальства, которое из милости дало семье квартирку. Так и оставили его работать в Енисейске. Помнит, как она там болела. То ли от постоянного недоедания, отсутствия витаминов, нечеловеческих условий жизни или ещё от чего-то. У неё отнялись ноги, она оглохла, лежала уже почти без движения, перестала плакать, близкие смирились с безысходностью, не надеялись, что выживет. Но организм переборол болезнь, и Саша встала. Ослабевшая, худая начала заново учиться ходить. А вскоре пришла пора идти в первый класс. Школа была просторная, каменная, построенная на купеческие деньги. Кстати сказать, она и сегодня стоит в Енисейске. Учиться Саше нравилось, все отмечали способного ребёнка, но ни в пионеры, ни в комсомол не принимали. Даже в документах указывали – репрессированная. Таких в Енисейске было много, поэтому отношения со всеми были ровные, никто не обзывался, не напоминал, кто они есть. Семью уважали за трудолюбие, за то, что всегда помогали другим. А помощь требовалась повсюду и на огородах, какие разрешалось иметь, и при ремонте казарменных построек, и при изготовлении немудрящей мебели – стола, табуретки, скамейки. Так и жили, не замечая времени, фиксировали только короткую весну, жаркое лето, золотисто-солнечную осень и долгую, долгую лютую зиму. С воли вестей было не густо, что там творилось, мало, кому было известно.
Закончила Саша семь классов. И это было большим достижением в те годы. Что делать дальше? Особого выбора не было, а педучилище недалеко, туда и пошла. Да и время было такое – учителя требовались везде. После окончания её вместе с подружкой Надей отправили на север в Ярцево к кержакам в далёкую глушь. Добирались туда долго на плотах, которыми управляли подростки. Страшно было. Многоводен и могуч наш Енисей. В тихую погоду он вроде бы спокоен, а поднимется ветер, заненастится, и вздымаются волны, заливают плотик. Но уж больно берега были красивы да величавы. А места пустынны, малонаселённы, одно зверьё правило там бал.
С приключениями, но на место приплыли. Школа у кержаков – обычная просторная изба с большой печкой. Парты сколочены из досок. Старенькая учительница взяла Сашу в помощники. Так и работали, одна в одной стороне, другая – в другой. Разделили предметы, разделили по возрасту детей, кто-то знакомился с азбукой, а кто-то учился прибавлять, отнимать. В школе Саша проводила всё своё свободное время. Она не только учила детей грамоте, но занималась с ними дополнительно, ставили спектакли, делали разные игрушки, проводили праздники, разные мероприятия. Насколько кержаки народ замкнутый, немногословный, но и они полюбили молоденькую «училку». И дети занимались с удовольствием. Все заработанные деньги Саша отправляла домой, для семьи это была большая подмога.
О начавшейся Отечественной войне в этом глухом углу узнали не сразу. Но изменения наступали. Со староверов брали налоги, теперь они возросли. На хутора наезжали службы и собирали свою «дань». Однажды местный подросток решил предупредить своих о том, что плывёт налоговая. Но его перехватила милиция и жестоко над ребёнком издевалась.
Сашиного отца Каверина Павла Матвеевича взяли на фронт почти сразу, воевать репрессированным не запрещалось – надо было защищать Родину. Он был не единственный из этой категории, и за ними надзор был особый. При отступлении Павел Матвеевич был ранен, начал отставать от роты, и командир, напомнив ему, кто он есть, сказал: « Дезертировать задумал? Разделаемся с тобой». Но всё обошлось, и отец был направлен на оборону Ленинграда, был в блокаде. Последствия от ранений дали о себе знать уже в мирное время, пришлось лечиться, долго лежал в госпитале. Из Енисейска, где он жил, внук привозил его в Красноярск.
А Саша ещё несколько лет прожила в Ярцево. Дети подрастали, требовались учителя
старших классов, надо было преподавать физику, математику, историю, литературу,
и её направили в Енисейск на учёбу. Она выбрала физико-математический факультет.
И снова школа, по тридцать с лишним часов в неделю вела, дополнительные занятия,
педсоветы, свободного времени не было.
В школе, где она работала, появился новый учитель – Подгурский. Очень умный,
начитанный, кроме того – красивый и обходительный. Можно сказать, любимец
женщин. Судьба его не менее интересна. Его отца – известного врача-гинеколога
вместе с семьёй отправили якобы за связь с немцами на север. Там он вылечил жену
первого секретаря райкома, который в благодарность за это выхлопотал для него
ссылку поближе – в Ярцево. Там новый учитель из всех женщин отдал предпочтение
Сашеньке. Они поженились. У них родилось два сына – Коля и Лёня. Это
продолжатели рода Кавериных – Подгурских. Им хорошо известна история их
репрессированных родителей, знают о ней и внуки. Какое бы зло, какие бы
испытания не выпали на долю каждого человека, жизнь не останавливается, и
появляются новые истории, новые судьбы. Так случилось и у Александры Павловны.
Недолго длился их роман с красавцем Подгурским, и осталась она с двумя детьми,
совсем ещё небольшими. Они – как воспоминание о её первой любви. Любви
безоглядной и, можно сказать, жертвенной, как она сказала, не простым был её
первый муж. Жили они в двухквартирном доме, во второй половине которого остался
вдовец Ефим Дмитриевич Логачёв, тоже с двумя детьми. Так и сошлись они,
образовав новую большую семью.
Ефим Дмитриевич также родился в 1924 году, он участник Великой Отечественной. Вернулся больной, родственники, которые жили в селе Разъезжее, посоветовали заняться пасекой, что он и сделал. Пасека и помогла поправить здоровье.
Свою первую награду получил в 17 лет, когда воевал с дивизией на Корсунь - Шевченковской дуге. Это страшная была мясорубка, вспоминает Ефим Дмитриевич. Как он считает, не всю правду говорят о той войне, уж больно она была жестокой, просто удивительно, что люди выжили в таких условиях. Непростые условия жизни были у всех тех, кому сегодня по 80-90 лет. Раскулачивание, репрессии, война, послевоенные стройки – всё на их плечах. Сегодня за всё это они не так давно получили квартиры, какие-то льготы.
- А я никаких льгот как репрессированная не имею, - возразила Александра Павловна, - мне сказали, что нам достаточно льгот, какие есть у Ефима, и так богатые. Вот и живу при ветеране, молчу, боюсь лишнего сказать, как бы не прогнал, - шутит женщина.
Удивительная эта семья. Выглядят муж и жена по-разному, хотя и одногодки, но тепло и по-доброму относятся друг к другу, чаще с шуткой. Александре Павловне делали операцию, и она потеряла слух, но мужа понимает, хотя под рукой всегда есть тетрадь, в которую можно записать любой вопрос. Остаётся им только пожелать здоровья ещё на многие годы, пусть они станут компенсацией за нелёгкую прошлую жизнь.
Валентина Демешева
Александра Павловна с мужем Ефимом Дмитриевичем и семьёй сына
Ефим Дмитриевич с внуками Александры Павловны