В ПАМЯТЬ О ТРАГЕДИИ НАРОДА 60-ЛЕТИЕ БОЛЬШОГО ТЕРРОРА
80-ЛЕТИЕ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
ПАМЯТИ
ИСТОРИКО-АРХИВНЫЙ АЛЬМАНАХ
Редактор-составитель
канд. ист. наук И.В. Павлова
Новосибирск
Издательство Сибирского отделения Российской академии наук
1997
Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда. (Проект 96-01-00135).
Восстание в лагерях Норильска принадлежит к числу наиболее значительных событий, потрясших основы гулаговской системы. Оно явилось непосредственным отражением той социально-психологической атмосферы, которая сложилась в лагерных зонах после смерти Сталина. Уход из жизни диктатора был воспринят политическими заключенными поворотный пункт в собственной судьбе. Во многих сердцах вспыхнула надежда на справедливый пересмотр судебного дела, скорое освобождение. Эти ожидания подпитывались слухами, поступавшими из Москвы, о возможном смягчении жесткого репрессивного режима.
Однако уже первая амнистия, провозглашенная Л.П. Берией 27 марта 1953 г., вызвала горькое разочарование в среде политических заключенных. Она распространялась только на уголовных преступников и не затрагивала осужденных по 58-й статье. Это обстоятельство в сочетании с нарастающими тяготами и лишениями повседневной лагерной жизни создало чрезвычайно напряженную обстановку в зонах. Даже малосущественный повод, став зажигательной искрой, мог вызвать массовый взрыв возмущения.
Среди лагерных контингентов находилось немало подданных иностранных государств. Как правило, это были интернированные и военнопленные, осужденные военными трибунал в 1948/49 гг. и направленные в северные лагеря. Массовые репрессии против них развернулись три года спустя после окончания войны и вызывались, очевидно, вполне конкретной причиной. Советский Союз, приступив, как и другие страны ан гитлеровской коалиции, к репатриации военнопленных, страшился, однако, сохранить обширные контингенты дармовой рабочей силы. По всем лагерям прошли судебные "экспресс- процессы", в ходе которых военнопленные превращались в военных преступников". Об этих судах сохранился большой комплекс воспоминаний, которые сводятся к одной общей сюжетной канве.
"Поведение КГБ было нам вначале неясным. Какую цель проследовали господа с их вопросами? Среди прочего хотели мучители знать, в каком соединении служил допрашиваемый и где он воевал в России? Затем неожиданно задавался вопрос: как вы обеспечивались, если не действовал подвоз продовольствия в ваше соединение?"
Безобидный ответ в большинстве случаев гласил: "Что еще нам оставалось делать, как не реквизировать в деревнях продукты питания, свиней, птицу и т.д.". После этого офицер, ведущий допрос, делал краткое заключение "Вы расхищали социалистическую собственность. За это по советским законам положено наказание от 10 до 20 лет. В связи с этим осуждаем вас к стольким-то годам лишения свободы" Эти быстрые гротескные процессы стали моментально известны я лагерях, так что"вторая волна" допрашиваемых старалась отвечать более ловко. Но и из них многие остались в сетях советских "законников"1.
Попав на сибирский Север, эти люди не стали непосредственными участниками акций протеста, но явились их внимательными наблюдателями. После возвращения на Родину во второй половине 50-х гг. многие из них подготовили подробные воспоминания об увиденном и пережитом в Сибири. В ФРГ сбором подобных мемуаров занималась специальная научная комиссия историков, созданная решением правительства в 1956 г. Итогом ее деятельности стала многотомная "История немецких военнопленных второй мировой войны", а также огромный комплекс неопубликованных источников2. В настоящей статье на основе этих практически неизвестных в России материалов предпринята попытка раскрыть истоки, ход и подавление Норильского восстания 1953 г.
Следует, однако, сразу заметить, что отдельные воспоминания рисуют лишь самую общую картину событий или раскрывают только частные эпизоды, происшедшие в том или ином лагере. Их авторы, к сожалению, очень редко высказывают собственное отношение к происходившему и концентрируют внимание, прежде всего, на описании конкретных фактов. Вот как например, звучит одно из таких воспоминаний: "Наступил месяц май 1953 г. В это время и начались организованные преимущественно западными украинцами забастовки и восстания во всех лагерях Горлага. Одновременно прекратили работу около 25 тыс. заключенных и потребовали комиссию из Москвы. Все лагеря были окружены войсками НКВД, намечены линии огня, в Москву отправлен запрос о разрешении применить оружие. Первоначально Москва не дала такого разрешения. Действительно прибыла комиссия, в которую входили представители генеральной прокуратуры Советского Союза, ЦК КПСС, правительства, генералы и другие. Некоторые требования заключенных были приняты, в том числе освобождение от наказания руководителей стачки. Работа снова должна была возобновиться. Но тут арестовали предводителей. В лагерных зонах были расстреляны заключенные, что привело к открытому восстанию. Черные флаги на самых высоких зданиях, листовки против советского правительства, вооружение заключенные ножами, пиками, камнями и т.д. Это было как раз в июне, т.е. то же самое время, что и в Восточной Германии3. Но правительство вначале не давало разрешения войскам открыть огонь. Правда, стреляли и расстреливали, но в ограниченных размерах.
Поочередно в большинстве лагерей восстание было ликвидировано. И только в лагере № 3 не наступало спокойствие. После почти трехмесячного восстания пришел приказ из Москвы применить оружие. Заключенным лагеря № 3 был передан короткий ультиматум и затем начался штурм. Вооруженные автоматами солдаты ворвались в зону и открыли огонь. Одновременно велась стрельба из пулеметов, установленных за пределами лагеря. Итог - несколько сотен убитых и сотни раненых. Так закончилось первое восстание в Советской России. После Норильска произошли восстания еще в шести различных местах, в том числе в Воркуте и Кенгире (Средняя Азия). После этих восстаний положение во всех лагерях значительно улучшилось4.
Несмотря на иллюстративность этих воспоминаний, их сопоставление позволяет довольно четко раскрыть конкретные причины и ход Норильского восстания, требования участников, его кровавое подавление силой оружия. Взгляд со стороны бывших немецких военнопленных, которые долгие годы провели в сталинских лагерях, изучили русский язык и неплохо ориентировались в обстановке, несомненно обогатит наше знание об этом восстании.
Норильские события начались 7 мая 1953 г. и продолжались до августа включительно, всего около 100 дней. Источником волнений стал специальный лагерь № 5, расположенный в северной части Норильска. Весной 1953 г. в нем находились несколько тысяч заключенных, в том числе сотни иностранцев: немцев, венгров, итальянцев, японцев.
Организаторами восстания стали выходцы из Западной Украины - вероятно, националисты, оказывавшие вооруженное сопротивление установлению там Советской власти. Ранее они содержались в каторжном лагере в Караганде, где также оказались замешаны в одной из акций протеста и отправлены на Норильский Север. В воспоминаниях не называются их имена, однако подчеркивается сплоченность, решительность и смелость этих людей. Именно они встали во главе восстания.
Однажды ночью, вскоре после прибытия украинской группы, в лагере № 5 были убиты четверо заключенных, которые считались доносчиками и агентами лагерной администрации.
Орудием убийства послужила кирка, тайно пронесенная в жилую зону, несмотря на тщательный обыск, который ежедневно приводился при входе. Организаторов и исполнителей акции установить не удалось. Данный случай имел далеко идущие последствия. Он ослабил контроль администрации над внутрилагерной жизнью, нагнал страх на еще неразоблаченных доносчиков, которые затаились и не рисковали выйти на контакт оперуполномоченным.
Контингент лагеря № 5 трудился преимущественно на строительстве шестиэтажного комплекса зданий неподалеку от жилой зоны. Сама она была окружена двойным забором из колючей проволоки, его внешняя часть имела высоту 4 м, а внутренняя - 1,7 м. Юго-западная сторона ограждения непосредсвенно граничила с кирпичным заводом. Охрана патрулировала пространство между внутренним и внешним рядами колючей проволоки, которое считалось запретной зоной.
На строительных работах были заняты также политические заключенные из лагеря № 4 и женского лагеря № 6. Пытаясь установить контакты друг с другом, они применяли такой способ "почтового сообщения". Записки привязывались веревками к камням, которые перебрасывались через забор из колючей проволоки. Хотя такие действия были запрещены, охрана не придавала им особого значения. Но чтобы избежать возможного наказания, заключенные перебрасывали камни не поодиночке, а группой, ибо в таком случае не оказывалось конкретного виноника.
Искрой, воспламенившей восстание, стало происшествие, случившееся во время этого обыденного обмена информацией 7 мая в полдень, как обычно, многие заключенные лагеря № 5 бросали привязанные к камням записки женщинам, которые работали на кирпичном заводе. Ответы следовали тем же способом. Но поскольку женские броски были недостаточно сильны. то часть, камней падала в запретную зону, между рядами колючей проволоки. Мужчины пытались руками и при помощи палок пододвинуть их себе. Возникла сутолока, что побудило одного из постовых отдать приказ: "Отступить от забора". Однако некоторые заключенные не обратили на эту команду внимания и продолжали спокойно вытаскивать камни с записками. Надсмотрщик приблизился к ним. В этот момент один из заключенных просунул палку через проволоку, чтобы подкатить камень Постовой вытащил пистолет, выстрелил и ранил его в руку.
Заключенные сбежались и склонились над раненым. Чтоб рассеять их, охрана несколько раз выстрелила в воздух. Одна это не помогло. Тогда был произведен новый залп, но уже в землю. Ранение получил еще один заключенный. Лишь после этого охваченные гневом люди разошлись.
В тот же день в лагере № 5 была объявлена всеобщая забастовка. Власти пытались утихомирить ее участников. С ними вели переговоры представители руководства Норильского горнометаллургического комбината и управления Горлага. Однако они не привели к конкретным результатам и лишь усилили ожесточение. Забастовщики требовали комиссию из Москвы. 14 мая 1953 г. на встречу с ними и для разбора ситуации из центра прибыл генерал-майор МВД.
Ему был передан список требований. В различных воспоминаниях они несколько разнятся между собой, но, суммируя их, можно представить следующую картину:
1. Распространение амнистии на политических заключенных.
2. Введение восьмичасового рабочего дня (вместо обычных VI 13 часов
работы, включая время в пути).
3. Улучшение условий труда и устранение "привилегированных"
рабочих мест.
4. Введение точной и строго контролируемой системы бухгалтерского
учета для комбината и его подразделений.
5. Безусловное прекращение дискриминации национальных меньшинств.
6. Смещение коменданта лагеря.
7. Снять номера с одежды заключенных.
8. Убрать решетки с окон бараков и других жилых помещений.
9. Прекратить заковывать заключенных в цепи.
10. Выплачивать не менее 450 рублей заработной платы
ежемесячно и повысить размер денежной суммы, которую разрешено переводить
домой.
11. Разрешение чаще писать письма родным (ранее заключенные могли
отправить почту только два раза в год).
12. Предоставление права избирать своих представителей для
улаживания конфликтов с лагерной администрацией.
Эти требования не только касались экономического и бытового положения заключенных, но и затрагивали основы гулаговской системы. В них отчетливо звучало стремление отстоять свое человеческое достоинство. Ясно проявился первоначальный протест против крайностей лагерного режима, что выразилось в требовании навести порядок в учете затраченного труда, его оплате, распределении продовольствия, одежды, обуви.
После передачи списка требований в руки представителей МВД лагерь № 5 16 мая 1953 г. снова вышел на работу. Но когда 20 мая часть коллектива одного из отрядов была выведена из лагеря и отправлена к новому месту заключения, забастовка с еще большим ожесточением вспыхнула вновь.
Уже в первые дни об акции протеста стало известно в соседних лагерях. Между ними существовала хорошо налаженная связь, которая осуществлялась преимущественно через вольнонаемных. Первыми о своей солидарности заявили женщины из лагеря № 6, объявив 8 мая 1953 г. забастовку - поддержки и двухнедельную голодовку. Затем события перекинулись на лагерь № 4, а также режимные лагеря 1, 2 и 3. К началу июня не выходили на работу в целом более двадцати тысяч заключенных
Первоначально руководство МВД попыталось применить такой испытанный метод борьбы с политическими как засылка групп уголовников во взбунтовавшиеся лагеря, чтобы насилием и террором подавить их волю к сопротивлению. Но эта попытка разбилась о сплоченность политических заключенных. В лагере № 2 по решению стачечного комитета была проведена ликвидации Платных и ночью заколоты ножами шестеро из них, а остальные спешно покинули зону. Вместе с уголовными элементами территорию лагерей были вынуждены оставить аппарат управления и охрана. Власть полностью перешла в руки заключенных.
Решениями стачечных комитетов выявленные доносчики и отказавшиеся примкнуть к забастовке были заперты в изоляторах. У лагерных ворот, а также у продовольственного склада, и ухни, больницы и других объектов выставлены посты. Широко развернулась подготовка вооруженного сопротивления. В зонах наготавливались ножи, пики, кинжалы, бутылки с зажигательной смесью, заполнялись бензином канистры, строились баррикады. Готовились даже наступательные действия, в том числе захват строго охраняемых норильской радиостанции и электростанции.
Во всех лагерях регулярно проходили собрания, на которых обсуждались и разъяснялись цели и программа забастовки. Чтобы привлечь внимание жителей Норильска и вызвать чувство поддержки у них, запускались воздушные змеи и шары с листовками, в которых излагались требования восставших. Во всех лагерях были вывешены черные флаги как знак забастовки.
Готовилась и противоборствующая сторона. По радио заключенные регулярно призывались к работе, обещалось, что организаторы забастовки и ее активисты не понесут наказания.
Прокурор и генералы МВД предпринимали неоднократные попытки начать переговоры, но они оказались безуспешными.
Одновременно самолетами из Красноярска в район Норильска в спешном порядке стали перебрасываться воинские соединения. Все лагеря были охвачены двойным или тройным вооруженным кольцом. Велась подготовка к штурму. И первый удар был обрушен на женский лагерь № 6, в котором находи лось около 3 тыс. человек.
10 июля они узнали, что прибыли воинские подразделении из Красноярска. Перед местными солдатами женщины не испытывали страха. Многие из норильских военнослужащих имели "лагерную жену", иногда даже нажитого с ней ребенка, и поэтому не вызывали доверия у руководства. Красноярские соединения подверглись тщательной идеологической обработке против взбунтовавшихся "врагов народа".
11 июля вооруженные солдаты заняли вход и подъезд к лагерю. Вечером от женщин потребовали покинуть его территорию. Ответом стал взрыв негодования. Тысячи проклятий неслись в сторону солдат. Рядом с лагерем собралась большая толпа жителей Норильска, которые открыто выражали свои симпатии забастовщикам и протест по отношению к властям. И так продолжалось до четырех часов утра. В течение всей ночи женщины настойчиво призывались выйти за пределы зоны. В 4 час. 30 мин. начался штурм. Вооруженные дубинками, пожарными топорами и саперными лопатками солдаты ворвались в лагерь. Силы были неравны, и ожесточенное сопротивление подавлялось беспощадно. 30 женщин были убиты и около 80 получили тяжелые ранения. Выгнанные за территорию лагеря сразу же подверглись тщательной сортировке. Предполагаемые активистки были отправлены в норильскую тюрьму.
Затем настала очередь мужских лагерей. С применением огнестрельного оружия была подавлена забастовка в режимных лагерях № 1, 4 и 5. Около 60 заключенных были убиты. Члены стачечных комитетов, другие организаторы волнений направлены в спешно созданный специальный штрафной лагерь для проведения расследования.
Бескровно закончились события только в режимном лагере № 2, который находился на расстоянии 30 км от Норильска. Благодаря умело распространенной дезинформации о том, что забастовка в других лагерях уже добровольно прекращена, а также проведению некоторых мероприятий по улучшению условий труда и быта заключенных, удалось сломить их волю к сопротивлению. Свыше 80 наиболее активных забастовщиков были арестованы, а остальные приступили к работе.
Наиболее драматично развивались события в лагере № 3. Более 1000 солдат, прибывших из Красноярска, 3 августа полностью блокировали его территорию. 4 августа в 3 часа утра по громкоговорителю был передан ультиматум: в течение пятнадцати минут всем покинуть зону. Заключенные отклонили это требование и, заняв наиболее важные места, приготовились к сопротивлению. После обстрела были взломаны лагерные ворота и на территорию ворвались солдаты, открыв беспорядочный огонь из автоматов. Около 120 заключенных были убиты и 200 тяжело ранены. После подавления сопротивления начало тщательное "просеивание" у центрального входа, которое продолжалось до 18 часов. Для отобранных 500 "зачинщиков" тут же организовали скорую расправу. Их прогнали через строй солдат, вооруженных штыками и дубинками. Во время этой экзекуции погибли не менее 50 человек.
В целом норильские события продолжались около трех месяцев. Они перекидывались из лагеря в лагерь, затухая на время и воспламеняясь с новой силой. Органы власти первоначально пытались избежать насилия. С забастовщиками вели переговоры представители ЦК КПСС, генеральной прокуратуры СССР, высокопоставленные чиновники МВД. Предпринимались активные действия, чтобы не допустить распространение стачки на весь норильский регион, ибо перебои в поставках никеля, кобальта, меди могли бы отразиться на советской оборонной промышленности. Вероятно, это обстоятельство послужило основанием для решения о применении оружия.
Однако жестоко подавленное норильское восстание, наряду с восстаниями в Воркуте, Кенгире и других местах, нанесло ощутимый удар по всей гулаговской системе. Советское правительство было вынуждено приступить к ее реформированию. Наиболее существенным результатом стало преобразование государственных режимных лагерей в обычные исправительно-трудовые колонии с их специфическими условиями распорядка, труда и быта. Заключенных перестали по ночам запирать в бараках, с окон были убраны решетки, а с одежды сняты номера5. Они получили право ежемесячно отправлять одно письмо домой вместо двух писем в год. При условии выполнения норм и отсутствии нарушений режима стали допускаться посещения родственников, для чего в зонах приступили к строительству помещений гостиничного типа. До 300 рублей вместо 100 повышалась денежная сумма, которую разрешалось использовать на личные цели. Лучшим рабочим начали в течение года предоставляться трехнедельные отпуска внутри лагеря. Его персоналу запрещалось нецензурно выражаться по отношению к заключенным и другими способами оскорблять их человеческое достоинство. Им предоставлялось право обращаться с письменными жалобами в самые высокие партийные и государственные органы, причем ответ должен был последовать в любом случае. При подаче жалобы принимающей инстанцией выдавалась заверением квитанция. Важным результатом стало распространение так называемой системы зачета. При выполнении производственной нормы от 100 до 130 % один день срока засчитывался за два, а при превышении 130 % - за три. Досрочное освобождение практиковалось и ранее, но оно выдавалось за "акт милосердия" советской юстиции. Теперь же для него создавалась определенная правовая предпосылка.
По сути была реализована программа-минимум требований, которые выдвигали восставшие. В некоторых воспоминаниях немцев-узников сталинских лагерей ставится принципиальный вопрос о том, явилось ли существенное смягчение лагерного режима результатом борьбы заключенных или она лишь совпали по срокам с проведением уже разработанной и запланированной реформы? Бывшие военнопленные-очевидцы событий склоняются ко второй версии, считая, что реформирование гулаговской системы к тому времени стояло на повестке дня. В качестве определяющей причины подчеркивается низкая эффективность принудительного труда, которую начало осознавать советское руководство. Вместе с тем было бы неправомерным недооценивать воздействие акций протеста в лагерях на изменение тоталитарного режима. Хрущевская критика культа личности Сталина и реабилитация репрессированных явились не только итогом политических и экономических расчетов, но и результатом ожесточенного сопротивления заключенных.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 D. Bach, Y. Leyendecker. Ich habe geweint vor Hunger. Deutsche und . Russishe
Kriegsgefangene in Lagern des zweiten Weltkrieges. Wuppertal, 1993. S. 88-90. (Я
плакал от голода. Немецкие и русские военнопленные в лагерях dnjhjq мировой
войны).
2. Основная масса воспоминаний немецких военнопленных о событиях в моветских
режимных лагерях сосредоточена в пятом томе этой истории, состоящем из трех
книг. Deutsche in Straflagern und Gefangnissen der Sowjetunion. Viifl Kurt
Barens. Band 5/1, 5/2, 5/3. Munchen, 1965. (Немцы в штрафных лагерях и тюрьмах
Советского Союза).
3. Имеется в виду восстание в Восточном Берлине в июне 1953 г.
4 К Barens. В. 5/2. S. 198-199.
5. Поступавшие в Норильск заключенные получали номера в соответствии I буквами
русского алфавита: А-001 до А-999, затем Б-001 до Б-999 и т.д. Иностранцы
обозначались преимущественно буквой О, начиная с О-001.