Спиридонов М. Н. Японские военнопленные в Красноярском крае (1945-1948 гг.): проблемы размещения, содержания и трудового использования.

Глава I
Организация и деятельность лагерей для японских военнопленных в Красноярском крае

I.1. Капитуляция Квантунской армии и переброска японских военнопленных на территорию СССР в 1945 г.

Советско-японскую войну 1945 г. по праву можно отнести к незавершенным проблемам Второй мировой войны. Несмотря на то, что война между Японией и СССР формально завершилась 2 сентября 1945 г., мирный договор между ними не подписан до сих пор. До сих пор российские и японские историки спорят о том, кто виноват в развязывании этой войны: и та, и другая стороны, имея множество аргументов в пользу своей правоты, отстаивают свою точку зрения на этот вопрос. Последствия событий августа 1945 г. - отсутствие мирного договора, территориальные претензии, проблемы, связанные с японскими военнопленными, – долгие годы препятствовали установлению нормальных соседских отношений между двумя странами, что было невыгодным во всех отношениях обоим государствам.

Вступление Советского Союза в войну против Японии было обусловлено, во-первых, союзническими обязательствами, достигнутыми в рамках Антигитлеровской коалиции, и, во-вторых, многолетней конфронтацией, истоки которой коренились еще в событиях начала XX в. Важную роль играло также стремление советского руководства ускорить завершение Второй мировой войны, принесшей стране невиданные бедствия, и приступить к восстановлению травмированной войной экономики.

В августе 1945 г. началась одна из крупнейших и уникальных операций второй мировой войны. В ночь с 8-го на 9-е августа 1945г. войска 1-го, 2-го Дальневосточных и Забайкальского фронтов совместно с Тихоокеанским флотом, Амурской речной флотилией и частями Монгольской Народной армии, начали широкомасштабное наступление против японской Квантунской армии на огромном фронте протяженностью более 4,6 тыс. км. Внезапное и стремительное наступление Красной Армии, имевшей подавляющее превосходство на всех направлениях по основным видам оружия: танкам, артиллерии, авиации, – не позволило командованию Квантунской армии перейти к долговременной обороне и оказать организованное сопротивление советским войскам, что по существу предопределило разгром Квантунской армии.

За первую неделю боев, к 15 августа, части Красной армии, форсировав горный хребет Большой Хинган, реки Амур, Уссури и Сунгари, продвинулись на 120-600 км., глубоко вклинившись в оборону японо-маньчжурских войск и продолжали наступление, нанося им сокрушительные удары, подавляя очаги сопротивления японских войск.

Разгром основных японо-маньчжурских группировок армии и выход советских войск в районы городов Мукден и Чаньчунь заставили командование Квантунской армии прекратить сопротивление и к 18 августа принять условия капитуляции. 19 августа после подписания командующим Квантунской армией приказа о прекращении боевых действий и полной капитуляции японские войска начали складывать оружие и сдаваться в плен, за исключением отдельных частей, до которых из-за отсутствия связи не был своевременно доведен приказ о капитуляции, и отрядов фанатично настроенных офицеров и смертников. К 31 августа 1945 г. операции на всех фронтах по овладению Маньчжурией, Ляодунским и Квантунским полуостровами, о. Сахалин, и островами Курильской гряды, а также разоружение и сдача в плен Квантунской армии в основном были завершены.

Согласно итоговому донесению Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке маршала А.М. Василевского на 1 сентября 1945 г. было взято в плен 573 984 солдата и офицера японской армии, в том числе 110 генералов, захвачены 861 самолет, 372 танка, 1434 орудия, 379 паровозов, 9129 вагонов, а также большое количество складов с продовольствием, военным снаряжением и обмундированием [1].

Оценки количества военнопленных Квантунской армии, взятых в плен в августе 1945 г. в разное время приводились в диапазоне от 600 до 680 тыс. [2]. В 1990 г. В.П. Галицкий опубликовал со ссылкой на архивные документы ГАРФ (тогда ЦГА РСФСР) данные о взятых в плен: японцах – 639,6 тыс., китайцев, корейцев и монголов – 24,3 тыс. Таким образом, численность пленного контингента Квантунской армии была исчислена в 663,9 тыс. чел. [3]. Но спустя менее года он же ввел в оборот совершенно иные данные (вновь ссылаясь на документы ГАРФ); на этот раз количество пленных японцев оказалось 609,4 тыс., а всех остальных: китайцев, корейцев, монголов, маньчжур, русских, малайцев, бурят и тунгусов (!) – 30,7 тыс., итого – 640,1 тыс. [4]. Опубликованная впервые в 2000 г. справка заместителя министра внутренних дел от 18 октября 1956 г. руководству государства, определяет общую численность плененного на Дальнем Востоке контингента в 639 776 чел., из них японцев – 609 448 чел.[5]. Кроме того, важна информация о численности военнопленных, депортированных в СССР. Данные, приведенные в справке ГУПВИ МВД от 20 февраля 1947 г., позволяют оценить этот контингент в 533,3 тыс. (причем в него вошли в основном только японцы; китайцев, корейцев, и др. в большинстве освободили на фронтах) [6]. Итак, оценка числа военнопленных Квантунской армии – 640 тыс. чел - оказывается максимально близкой к истине, тем не менее, количество взятых в плен японских военнопленных все еще нуждается в уточнении, но путать ее с определением численности контингента военнопленных, вывезенных на территорию СССР, не следует.

Переброска японских военнопленных на территорию СССР и организация лагерей в Красноярском крае. Еще задолго до прибытия первых эшелонов с военнопленными японцами в Красноярский край, на основании договоренности между наркомами внутренних дел и цветной металлургии, в середине февраля 1945 г. оперативным отделом Красноярского краевого управления НКВД проводилось обследование рудников с целью выявления возможности организации двух лагерей военнопленных с расчетом размещения в каждом из них по 500 человек. В результате обследования было установлено:

«На руднике «Коммунар» Ширинского района вполне возможна организация лагеря на базе существующей Июской колонии массовых работ (так в тексте. – М.С.) по образцу функционирующей колонии 300 человек, размещающихся на центральном руднике, с использованием их на строительстве золотоизвлекательной фабрики и в шахте, и 200 человек на лесозаготовительном участке Сейской электростанции, с использованием их на дроволесозаготовках, что будет на расстоянии 18 км. от основного лагеря. Оба этих участка могут вполне вместить в себя 500 человек в зимних условиях из расчета 2 кв. м. жилой площади на одного лагерника» [7].

Второй лагерь военнопленных было намечено организовать на руднике «Трансвааль» Саралинского рудоуправления. Под лагерь был отведен целый поселок для размещения 500 человек, которые должны были использоваться на подземных работах шахты «Встречной» и на открытых разведочных работах.

Как видно из межведомственной переписки, зоны лагерей заблаговременно оборудовались и ограждались в соответствии с требованиями для лагерей НКВД. Кроме того, в лагерях готовилось достаточное количество жилых помещений для содержания прибывших военнопленных и персонала лагеря. По всей видимости зоны готовились для немецких военнопленных, но по неизвестным причинам к 1 сентября 1945 г. эти лагеря так и не были укомплектованы «спецконтингентом».

Руководство Управления треста «Хакасзолото» буквально забрасывало Краевое управление НКВД и Крайком ВКП (б) письмами и телеграммами с просьбами, например: «о возможности укомплектования лагерей за счет спецконтингента с Востока или Запада: просим принять нашу заявку на 1000 человек» [8]. В свою очередь руководство края с такими же просьбами обращалось в Москву. Примером может служить шифротелеграмма от 25 мая 1945 г.:

г. Москва Шифровка
Совнарком Союза товарищу Берия Л.П.

Предприятия и стройки города Красноярска и Красноярского края испытывают огромные затруднения отсутствия достаточного количества рабочей силы тчк Имеются все возможности принять и использовать спецконтингент «пленных» стройках заводах двтч Сибмаш зпт [завод №]четыре НКВ* зпт комбайностроения зпт цементном зпт также строительстве оросительного канала Хакаской автономной области угольные шахты и строительство Ирша-Бородинского угольного разреза тчк

Красноярский край ВКП (б) просит Вас Лаврентий Павлович принять решение и направить край спецконтингент количестве 20 тыс человек

Секретарь Красноярского крайкома ВКП(б) Аристов
25/V-45 г. г. Красноярск [9].

(Орфография и пунктуация сохранены. – М.С.)

* Наркомат вооружения.

Этот и многие подобные документы свидетельствовали об острой нехватке рабочей силы на промышленных предприятиях края, сложившейся в ходе войны.

Существует важный документ, в котором сказано, что высшее советское руководство после окончания войны с Японией первоначально не намеревалось перебрасывать японских военнопленных на территорию СССР. В телеграмме, направленной главнокомандующему советскими войсками на Дальнем Востоке маршалу А.М. Василевскому, подписанной Л.П. Берия, Н.А. Булганиным и начальником Генерального штаба А.И. Антоновым, однозначно сказано:

«Военнопленные японо-маньчжурской армии на территорию СССР вывозиться не будут. Лагеря военнопленных необходимо организовать по возможности в местах разоружения японских войск, выделив для их охраны и конвоирования военнопленных необходимое количество войск» [10].

В приказе главкома советских войск на Дальнем Востоке № 130/нш от 16 августа 1945 г. командующим Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов также присутствует аналогичная фраза:

«Военнопленные японо-маньчжурской армии на территорию СССР вывозиться не будут»[11].

Таким образом, до 16 августа Советское правительство не планировало направлять японцев в СССР. Наводит на размышления последовательность развития дальнейших событий. Как известно, И.В. Сталиным было отдано указание главкому А.М. Василевскому подготовить десантную операцию на территорию метрополии Японии – о. Хоккайдо, которая должна была начаться сразу же после захвата о. Сахалин (ориентировочно 22 августа 1945 г.) Но в связи с противодействием союзников высадке советских войск на японскую территорию и затягиванием Южно-Сахалинской наступательной операции подготовка десантной операции на о. Хоккайдо 22 августа в 14.55 мин. была приостановлена шифротелеграммой «впредь до особых указаний Ставки», а ударная группа была переброшена для высадки на Курильские острова [12]. На следующий день (23 августа) выходит постановление ГКО за № 9898 сс «О приеме, размещении и трудовом использовании военнопленных японской армии», согласно которому в СССР планировалось вывезти около 500 тыс. военнопленных. На наш взгляд, эти события взаимосвязаны: первоначально предполагалось некое иное решение судьбы японских военнопленных.

Японские солдаты и офицеры, содержавшиеся во фронтовых лагерях и на сборных пунктах на территории Манчжурии, вспоминают о том, что все они были уверены, что скоро их распустят по домам, и пребывание в советском плену будет недолгим. Вот как описывает эти события бывший офицер Квантунской армии Сато Тосио:

«Сначала в город (Даньдун. – М.С.) вошли китайские солдаты, но они не стали разоружать нас. В начале сентября прибыли советские солдаты, и нам было приказано сдать оружие и направляться в г. Мукден на сборный пункт. В лагере военнопленных держали достаточно свободно, и в лагерь регулярно заходили китайские агитаторы с призывом вступить в их армию, на что некоторые соглашались. Командир советских войск сказал, что сначала нас вывезут на советскую территорию, так как через Корею мало транспорта, и затем отвезут через Владивосток в Японию. И японцы верили обещаниям»[13].

Другой бывший военнопленный Ивао Питер Сано в своих воспоминаниях описывает состояние военнопленных, терзаемых сомнениями о своей будущей судьбе:

«Вскоре мы очутились в больших грузовых вагонах. Площадь их была слишком мала для такого количества людей. Верхние полки упирались нам в затылки. Чтобы избавится от внутренней тяжести, «пассажиры» развлекали друг друга задушевными разговорами. Но на самом деле все думали только о том, куда нас везут. По поворотам поезда мы научились определять направление. Поворот влево означал юг. На душе становилось теплее от сознания близости дома. Если поезд делал крен вправо, то по спине пробегал холодок севера и усиливалось чувство отдаляющейся родины. Как-то раз чей-то пронзительный крик нарушил будничный покой: «Эй, смотрите, мы едем на север! Нас везут не домой». «Облом», - подумал каждый из нас. Подавленные горьким открытием, мы сидели в тяжелом безмолвии» [14].

Что же явилось причиной изменения высшим советским руководством первоначального решения? Очевидно, главным фактором была острая нехватка рабочих рук в экономике страны, которая сложилась вследствие потери в войне более чем 20 миллионов человек, и полумиллионная армия японских военнопленных была привлечена к восстановлению разрушенной войной экономики СССР. Подробно этому вопросу и, в частности, положению с рабочей силой в Красноярском крае, будет уделено внимание ниже – в главе II.

Постановлением ГКО № 9898 сс от 23.08.1945г. «О приеме, размещении, и трудовом использовании военнопленных японской армии» было предусмотрено вывезти японских военнопленных из Манчжурии на Дальний Восток, в Восточную Сибирь и некоторые другие районы СССР в количестве 520 тыс. человек [15]. В соответствии с решением ГКО планировалось сформировать и вывезти: с 1-го Дальневосточного фронта 204 батальона, со 2-го Дальневосточного – 102 батальона, с Забайкальского – 196 батальонов, состоящих из солдат, и 18 – из офицеров. Всего в общей сложности на территорию СССР перебрасывалось 520 батальонов по 1000 человек в каждом, во главе с японским офицером. Как правило, батальон имел в своем составе 4 автомашины, 10 лошадей и 7 повозок [16].

Для выполнения этого постановления ГУПВИ НКВД СССР в короткие сроки были проведены организационные мероприятия по приему военнопленных, формированию батальонов и отправке их в СССР. При управлениях тылом Забайкальского, 2 и 1-го Дальневосточных фронтов, были организованы отделы НКВД по делам военнопленных. На Забайкальский фронт в срочном порядке и в полном составе перебросили отдел НКВД 2-го Украинского фронта, на 2-й Дальневосточный – отдел НКВД 1-го Прибалтийского фронта, на 1-й Дальневосточный – с Карельского фронта. Для временного содержания военнопленных всего было развернуто 19 армейских лагерей [17].

Как упоминалось выше, лагеря для содержания японских военнопленных создавались постановлением ГКО 9898 сс от 23.08.45 г. и приказами НКВД СССР за №№ 001008-001018 на территории Приморского, Хабаровского, Красноярского, Алтайского краев, Читинской, Иркутской, Восточно-Казахстанской, Южно-Казахстанской, Джамбульской областей, Бурят-Монгольской АССР и Узбекской СССР, где были созданы республиканские, краевые и областные отделения по делам военнопленных и интернированных. В соответствии с этими документами в Красноярском крае были созданы лагерные управления № № 33 и 34 [18].

В конце сентября 1945 г. из Манчжурии в Красноярский край прибыл первый эшелон с японскими военнопленными. Бывший сержант японской армии Есида Юкио – один из тех, кто оказался в этом эшелоне, – вспоминает:

«29 сентября 1945 рано утром – заря, вокруг еще темно. Уменьшая скорость, наш эшелон громко издал звук сцепок вагонов и внезапно остановился на неизвестной станции. Вдруг я проснулся и услышал, что конвоиры кричат резкими голосами: «Вставай! Вставай, японские солдаты! Быстро выходи из вагонов на улицу со своими вещами! Давай! Скорее!». Конвоиры сильно били в двери. Мы были поражены; нас окружило много жителей, они постепенно собрались к нам, и старики, и молодые, и женщины, и дети. Откуда они узнали, что японцы приехали сюда? Наружный вид этих людей был некрасивый. Они были жалкие и бедные. Резонно, они до сих пор воевали против Германии последовательно!» (так в тексте - М.С.) [19].

А вот как описывает прибытие одного из первых эшелонов с военнопленными Андрей Гаврилович Попов, бывший рабочий красноярской железнодорожной станции:

«Японцы появились в Красноярске осенью 1945-го. Из эшелона, который я встречал, на перрон сначала выскочили солдаты с автоматами, а затем сотни японцев, которые сразу начали деловито озираться и переговариваться по-своему. Невысокого роста, черноволосые и все на одно лицо, как мне тогда показалось, они как будто приехали в гости и не замечали охранников. По приказу главного офицера с саблей они быстро выгрузили вещи из вагонов, и, построившись в колонны, пешком отправились в лагерь. Зона, где они потом содержались, располагалась недалеко от станции, на том месте, где сейчас находится Красная площадь. Позже мне часто приходилось сталкиваться с ними, они работали и на станции, и на ПВРЗ. Своим веселым нравом и трудолюбивым характером они сразу завоевали уважение среди наших рабочих, которые сначала посмеивались над их куцыми движениями на работе, но японцы показали нам, как надо работать» [20].

Управление лагеря № 34 располагалось в г. Красноярске и насчитывало 11 лагерных отделений общей численностью на момент организации около 15 тыс. человек. Большая часть лаготделений находилось непосредственно в черте города и его окрестностях, недалеко от крупных промышленных предприятий и на железнодорожных станциях. Так, лаготделения №№ 1, 2 и 7 были приписаны к паровозовагоноремонтному заводу (ПВРЗ), 4-е лаготделение прибыло для работы на заводе № 4 (им. Ворошилова), 5-е – на завод № 703 (Комбайновый), лаготделение № 6 было создано при Канском рудоуправлении треста «Востсибуголь», 7-е и 8-е – для работ на рудниках треста «Енисейзолото» Северо-Енисейского района, лаготделение № 10 – для треста «Дорстрой» Красноярской железной дороги, лаготделение № 11 – для Красноярской ТЭЦ [21].

Лагерное управление № 33 с центром в г. Абакане в своем составе имело семь лагерных отделений, расположенных на территории Хакасской автономной области с общим количеством военнопленных 6 500 человек. Лагерные отделения №№ 1 и 2 были дислоцированы на объектах треста «Хакасуголь» в г. Черногорске, 3-е лаготделение было организовано при стройуправлении № 3 Министерства строительства топливных предприятий, 5 и 6-е лаготделения были направлены для работ на тресте «Хакасзолото», а 7-е располагалось на строительстве Абаканского оросительного канала при республиканской конторе «Водострой» [22].

Кроме двух лагерных управлений на территории Красноярского края находились 434-й и 436-й отдельные рабочие батальоны (ОРБ) численностью около 750-800 человек в каждом. ОРБ № 434 частично дислоцировался в г. Красноярске и на станции Ачинск, а ОРБ № 436 на станции Ключи и в с. Назарово (в 1948 г. они были передислоцированы в г. Нижнеудинск Иркутской области).

Таким образом, география размещения прибывшего в Красноярский край 23-тысячного контингента была весьма обширной. Японские военнопленные располагались от Северо-Енисейска на севере и до Хакасии на юге края, – на территории протяженностью с севера на юг более 900 км.

После прибытия в лагеря в сентябре-ноябре 1945г. и трехнедельного карантинного периода были проведены учет и проверка прибывшего контингента. Эти мероприятия проводились очень тщательно: их целью было не только выявление военных преступников, сотрудников японской разведки, жандармов и лиц, служивших в карательных и специальных (бактериологических) отрядах, но также лиц, готовых сотрудничать с органами НКВД. При проверке военнопленного подробно допрашивали, заводили на каждого анкету установленной формы и учетную карточку с фотографией, в которую заносилась основная информация о военнопленном: год рождения, звание, воинская часть и специальность, дата и место пленения, и т.д. (см. приложение 13) При оперативной необходимости военнопленного обстоятельно допрашивали, протоколируя допрос, с привлечением свидетелей из числа прибывших вместе с подозреваемым.

Требования к оборудованию лагерей и зон для военнопленных были определены инструкциями НКВД СССР, одинаковыми для всех лагерей. Каждый лагерь должен был быть обнесен тесовым забором высотой 2.5 метра и по форме напоминал правильный прямоугольник или квадрат. Поверх забора по всему периметру протягивалась колючая проволока в несколько рядов. Изнутри и снаружи на расстоянии пяти метров от забора находились предупредительные зоны из колючей проволоки в семь рядов. В каждом углу зоны располагались вышки для охраны, оборудованные телефонами для связи с проходной и штабом лагеря. Весь забор также оборудовался сигнализацией и освещался. Помещения для военнопленных и большая часть построек (амбулатория, баня, прачечная, пекарня, магазин, мастерские и другие хозяйственные постройки) находились внутри лагерной зоны. Администрация лагеря и казармы для солдат конвоя были вынесены за пределы лагеря. Проживание военнопленных за пределами лагеря категорически запрещалось.

Естественно, в силу ряда причин далеко не во всех лагерях эти требования строго выдерживались, а зачастую и грубо нарушались. Большинство лагерных отделений на территории края были оборудованы наспех и далеко не полностью соответствовали установленным требованиям. Так, в лагерных отделениях №№ 8 и 9 полностью отсутствовали предупредительные зоны как с внешней, так и с внутренней стороны, не была установлена техническая сигнализация с постами, отсутствовало освещение [23]. В лагерном отделении № 3 при организации лагеря не были проведены соответствующие мероприятия для приема военнопленных. Японцам, прибывшим в декабре 1945 г. пришлось жить в палатках в 30-40 - градусный мороз. На подкомандировке (филиал лагерного отделения) Уволга (Северо-Енисейский район) ни забора, ни какого-либо другого ограждения не было вообще [24]. В деревне Овсянка японские военнопленные были размещены по избам и жили бок о бок с местным населением и свободно перемещались по деревне.

Управления лагерей, как уже было сказано выше, располагались в крупных городах с развитой промышленностью и транспортной системой. В соответствии с положениями и инструкциями ГУПВИ в Управление лагеря должны были входить: политотдел, финансово-хозяйственный, оперативно-чекисткий, планово-производственный, санитарный отделы, отделы снабжения, транспорта и учета [25].

Планово-производственный отдел. Его основной целью было наладить и осуществлять трудовое использование контингента военнопленных; он занимался заключением договоров с предприятиями и организациями; планированием производственных норм, обучением и переобучением контингента, осуществлял контроль за соблюдением техники безопасности на производстве, обеспечение расходными материалами, спецодеждой и орудиями труда.

Политический отдел. Важнейшей функцией его было идеологическое воздействие на военнопленных, организация и проведение антифашисткой и культурно-воспитательной работы в лагерях. Пропаганда преимуществ советского строя и советского образа жизни осуществлялись через сеть антифашистских кружков, путем работы пропагандистских и лекторских групп.

Оперативно-чекисткий отдел проводил среди военнопленных оперативно-розыскную работу с целью выявления военных преступников, розыска среди военнопленных бывших сотрудников бактериологических отрядов, разведчиков, диверсантов, жандармов; предотвращения враждебных выступлений со стороны антисоветски настроенных военнопленных, пресечения попыток саботажа, диверсионных актов, побегов.

Остальные отделы выполняли функции обеспечения лагеря транспортом, снабжения продуктами питания, лечения больных, учета личного состава и его перемещения.

Организация лагерных отделений мало чем отличалась от структуры лагуправления и включала идентичные отделы, выполнявшие такие же функции; лишь назывались они группами. Вот как, например, выглядели типовые штаты лагерных отделений Управления лагеря № 34.

Таблица I.1.
Типовой штат лагерных отделений №№ 2, 8 и 9 Управления лагеря № 34 на 15 апреля 1946 г.[26]

Очень часто людей для полного обеспечения кадрами лаготделений попросту не хватало; в особенности это касалось переводчиков и медицинского персонала. По штатному расписанию на все лагерные отделения лагеря № 33 требовалось личного состава 290 человек (специалистов, офицеров, вахтеров, вольнонаемных работников), а реально на начало октября 1945 г. в управлении лагеря было всего 12 офицеров, не имевших специальностей, и 15 вахтеров. Вот как об этом пишет в докладной записке бывший начальник Управления лагеря № 33 Н.И. Жукович:

«Для организации лагеря я был командирован из Красноярского краевого управления МВД 20 сентября 1945 года; вместе со мной было направлено 12 строевых офицеров, поступивших в МВД из МВС (Министерства Вооруженных Сил – так в тот период именовалось Министерство Обороны СССР - М.С.), никогда не работавших в лагерях МВД или на хозяйственной работе, а 30 сентября пришел первый эшелон с военнопленными с общим количеством 1500 человек, 3 октября пришел еще один такой же эшелон. При приеме военнопленных с эшелонов учесть имевшееся у них имущество не представлялось возможным, во-первых, ввиду отсутствия в лагерных отделениях и управлении лагеря необходимых работников, т.е. физически некому это было осуществить, во-вторых, по указанию УМВД Красноярского края не следовало этого делать, даже запрещено было изымать шашки и производить личные обыски (эта деталь убедительно свидетельствует, что отношение к пленным японцам во многом было весьма благодушным. – М.С.) Только спустя месяц-полтора после организации первого лаготделения шашки у военнопленных были изъяты, произведены у них обыски и был начат учет вещевого имущества»[27].

Эти строки красноречиво свидетельствуют, что ни в Москве, ни на местах руководство НКВД не было готово к приему такого количества японских военнопленных. Но отсутствие опыта у офицеров было еще не самым страшным. Наибольшие трудности вызывала катастрофическая нехватка кадров. Так, второе лаготделение лагеря № 33 создавалось вообще при полном отсутствии личного состава. При его формировании не было ни начальника лагерного отделения, ни дежурных офицеров и других необходимых работников, вследствие чего руководство этим лаготделением было возложено на 1-е, несмотря на то, что оно находилось в другой «зоне» на расстоянии более двух километров [28]. В особенно тяжелых условиях проходила организация 5 и 6-го лаготделений на приисках треста «Хакасзолото» – по причине их значительной удаленности от Управления лагеря (на 75-120 км.)

Вот свидетельство упомянутого выше начальника лагеря:

«Доставка военнопленных и продовольствия до места назначения производилась в течение более 15 дней, ввиду тяжелых климатических условий, сильных снежных буранов, достигавших силы 12 баллов» [29].

Из-за отсутствия охраны из состава конвойных войск МВД в большинстве лаготделений лагеря № 33 охрана военнопленных в зонах и на производстве до января 1946 г. осуществлялась вахтерским составом лагеря и конвоирами, сопровождавшими эшелоны с фронта и задержанными по распоряжению начальника управления лагеря до момента прибытия специальных конвойных войск МВД.

Для того, чтобы как-то снять проблему недостатка кадров, руководством МВД было принято решение укомплектовать лагеря за счет офицеров, бывших в период Великой Отечественной войны в немецком плену и освобожденных из плена по окончании войны. Одним из таких офицеров был Георгий Платонович Горовецкий, человек с интересной и необычной судьбой, достойной целой книги. Младший лейтенант, командир пулеметного взвода Горовецкий в самом начале войны попал в плен, два раза бежал, был пойман, прошел многие румынские и немецкие лагеря и лишь в конце войны в мае 1945 г. был освобожден союзниками. После тщательной проверки и возвращения на Родину он с группой офицеров, также бывших в плену, был отправлен в лагерь № 34 охранять военнопленных японской армии. Как видим, популярная ныне версия о поголовных репрессиях бывших военнопленных далека от истины.

«В Красноярск мы прибыли в конце сентября 1945 г. – вспоминает Г.П. Горовецкий – нас встретили и устроили собрание, на котором присутствовал сам начальник краевого УВД генерал Семенов. Всех нас прибывших распределили для службы в лагерях, в которых должны были размещаться военнопленные. Японцы прибыли полностью экипированными с ног до головы в утепленную мехом форму: шубу, ботинки, кое-кто даже с чемоданом. Помню, мы были даже растеряны тем, что пленные офицеры были вооружены кортиками; их потом, правда, все же изъяли: хоть холодное, но все же оружие. Я служил в должности дежурного офицера в 4-ом лаготделении, которое было обустроено, как положено. Лагерный штат состоял из 15 человек офицерского состава и 10 вахтеров плюс рота охраны. Японцев охраняли те же самые фронтовики, которые и доставили их в Красноярск» [30].

Таким образом, как видно из документов и воспоминаний очевидцев кадровая проблема была довольно острой, особенно в период развертывания лагерей осенью 1945 г.

Анализ состава японских военнопленных (по материалам лагерей №№ 33 и 34). Всего за период с сентября по декабрь 1945 г. в Красноярский край прибыло более 15 эшелонов с японскими солдатами и офицерами, общим количеством около 23 тыс. человек, что составляет приблизительно 4 % от общего числа военнопленных, вывезенных на территорию СССР в 1945-1946 гг. Для сравнения: в соседней Иркутской области находилось 70 тысяч чел., в Читинской – 40 тыс., в Бурят-Монгольской АССР – 17 817 чел. [31]. Что касается национального состава прибывших военнопленных, то в подавляющем большинстве это были японцы; иные национальности (в основном корейцы и китайцы) составляли менее 1 % от общей численности военнопленных в крае.

Возраст основной массы военнопленных составлял от 18 до 45 лет, т.е. это были люди вполне трудоспособного возраста (см. таблицу I.2).

Таблица I.2.
Возрастной состав японских военнопленных лагерей №№ 33, и 34

ИТОГО: 20 954*
*Данные включают только военнопленных, содержавшихся в лагерях МВД, и не охватывают подразделения ОРБ №№ 334 и 336.
Составлено по: Материалы УВД Красноярского края. Ф. 9 «Л».

В представленной здесь таблице удивляет большое количество несовершеннолетних среди японских военнопленных в возрасте 15-17 лет, которых по нашим подсчетам было 198 человек, то есть почти 1%. Причем, по сведениям историка из Улан-Удэ Базарова, в Бурятии в лагере № 30 на 1 января 1946 г. находилось 119 чел. в возрасте до 18 лет «Очевидно и в других лагерях находились несовершеннолетние узники» – пишет автор[32]. Эту ситуацию можно объяснить тем, что в 1945 г., когда Япония несла большие потери на Южных фронтах, из Квантунской армии перебрасывались самые боеспособные части, и их приходилось доукомплектовывать 17-18 – летними подростками. Об этом, в частности, упоминает в своих воспоминаниях бывший военнопленный Сано Ивао [33].

Очень любопытны в этом плане воспоминания бывшего солдата Владимира Пентюхова, воевавшего в Манчжурии в 1945 г., а затем работавшим переводчиком в лагере для военнопленных японцев. Вот как он об этом рассказывает:

«В ходе боев в Манчжурии в одном из городов, где проживало много японцев, было оказано сильное сопротивление и наши войска понесли большие потери. Когда все-таки город был взят, наше командование отдало приказ, в соответствии с которым все мужчины японцы в возрасте от 16 до 50 лет были согнаны к военным складам, их заставили одеть военную форму и колоннами погнали на железнодорожный вокзал, а затем они были посажены в эшелоны и направлены в СССР». [34]

Очевидно, причины «попадания в плен» несовершеннолетних подростков были неоднозначны.

Социальный состав, как видно из анкет, учетных карточек и этапных списков (7 тыс. чел., на которых есть такие данные) выглядит следующим образом: более 45 % – это крестьяне; 30 % – рабочие; 20 % – служащие, 5 % – все прочие (буржуазия, духовенство, интеллигенция) [35].

Таблица I.3.
Данные о гражданских профессий японских военнопленных 1-го и 2-го лагерных отделений управления лагеря № 34

Как видно из таблицы I.3., среди военнопленных были люди самых разных профессий: строители, агрономы, сталевары, плотники, учителя, водители, чиновники, водопроводчики, инженеры, землевладельцы, кочегары, наборщики типографий. Попадались и довольно редкие и необычные профессии, такие, как администратор в театре, актер, поэт, или «администратор высшего общества в Манчжурии». Но основную массу военнопленных составляли крестьяне (39,2 %) и рабочие (22,5%), что, вероятно, достаточно объективно отражало социальный состав японского общества.

Профессию «военный» в анкетах указали менее 1% опрошенных как офицеров, так рядовых и унтер-офицеров. Скоре всего, многие просто скрывали, что они кадровые военные, боясь последствий.

Как видно из архивных документов, в красноярских лагерях не содержались офицеры старше подполковника. Согласно докладу ОПВИ УМВД по Красноярскому краю в лагерях и ОРБ на 1 января 1947 г. числилось всего 18 248 человек из них 542 офицера, из которых только один имел звание подполковника, 11 – майора, 32 – капитана, 23 – старшего лейтенанта и 475 лейтенантов и младших лейтенантов.

Таким образом, офицерский корпус в красноярских лагерях представлял около 3 %, а удельный вес унтер-офицерского состава равнялся 13,4 % общей численности военнопленных [36].

В начало Предыдущая Следующая