В настоящее время резко возрос интерес к религии в условиях демократизации общества, формирования правового государства и новой концепции государственной-конфессиональных отношений.
Советской властью была выработана собственная модель государственной конфессиональной политики. Благодаря ее функционированию, совершилось постепенное и во многом насильственное устранение религиозного измерения в духовной культуре и общественной жизни страны, произошли необратимые перемены, касающиеся выбора духовных ценностей и формирования особенностей восприятия действительности.
Долгие годы изучение данной темы было невозможно в полном объеме. Изучению подлежали только антирелигиозная деятельность советской власти – ее агитационно-пропагандистский и культурно-воспитательный аспекты. Административно-запретительный аспект конфессиональной политики советской власти старательно замалчивался. Значительные комплексы документов были засекречены и только в последнее десятилетие сняты жесткие запреты и ограничения на изучение конфессиональной политики советской власти.
Работа особенно актуальна в современной ситуации, когда новая российская государственность стоит перед необходимостью выработки своей модели конфессиональной политики. В стране наблюдается политизация отдельных религиозных организаций, рост напряженности в межконфессиональных отношениях, разногласия в отношениях между верующими и неверующими. В средствах массовой информации, в популярных изданиях и даже в некоторых научных работах усиливаются конъюнктурные подходы к освещению проблемы.
Все это актуализирует потребность в объективном научном исследовании места и роли религии, конфессий, церковно-общественных организаций в рассматриваемый период, определении границ дозволенного в проведении ими культурно-просветительской и образовательной деятельности.
В советской историографии преимущественное освещение получили вопросы распространения атеистического мировоззрения в СССР. Основными выводами советских исследователей стали констатация руководящей роли партии в этом вопросе, связь ее антирелигиозного курса с насущными задачами политической, хозяйственной и культурной жизни страны, а также завышенная оценка эффективности мероприятий атеистической деятельности Советской власти и замалчивание нелицеприятных фактов в государственно-церковных отношениях.
В отечественной научной литературе того времени сложился стереотип, что религия является пережитком старого буржуазного в новом социалистическом обществе. Считалось, что в социалистическом обществе религия переживала кризис, который сводился исключительно к количественным показателям. Принималось как аксиома утверждение, что число зарегистрированных общин и культовых зданий адекватно отражает состояние религиозности населения. У исследователей не вызывала сомнения статистика верующих и неверующих. В число неверующих включались и категории населения индифферентные к религии и колеблющиеся.
Развитие религиозной жизни представлялось как процесс “угасания”. Отрицалось наличие объективных условий и предпосылок в условиях социалистического общества для появления “новых” религий или оживления старых культов.
Политика советской власти по отношению к религиозным организациям и верующим рассматривалась сквозь призму классовой борьбы, в связи с чем подчеркивалась необходимость и правильность административно-запретительных мер, наличие же репрессий по отношению к религиозным организациям и верующим отрицалось.
К безусловным достижениям советской историографии следует отнести введение в научный оборот фактологического материала по данной проблеме и разработку конкретных социологических и социальных (краеведческого и этнографического) характера исследований религиозных верований.
Начавшееся во второй половине 1980-х годов обновление общественной жизни привело к изменению положения религиозных организаций в стране, к расширению прав верующих. Это неизбежно отразилось на основных подходах к изучению конфессиональной политики советской власти. Исследователи последних лет получили возможность расширить источниковую базу, сломать сложившиеся стереотипы, найти новые методы исследований и выстроить принципиально иную концепцию истории взаимоотношений Советской власти и религиозных организаций, раздвинув границы в постановке проблем, углубив отдельные аспекты темы.
Историки констатируют два основных направления конфессиональной политики советской власти: регулирование властью государственно-церковных отношений и атеистическая деятельность, направленная на формирование общественной жизни страны.
Они отмечают наличие огромного количества административно-запретительных методов, прямо противоречащих провозглашенной советским законодательством свободе совести. Авторы характеризуют агитационно-пропагандистские и культурно-воспитательные методы воздействия на сознание человека как “скрытое” насилие и констатируют их значительное воздействие на население.
В целом, в современной российской историографии при всем плюрализме подходов и оценок можно выделить черты складывающейся новой концепции. Для нее характерны показ неоднородности и многообразия политических и социокультурных ориентаций религиозных организаций, признание нарушения равновесия и раскола единого религиозного пространства; учет позиционного конфликтного взаимодействия между советским политическим режимом и конфессиями, перерастания его в открытое противостояние.
Объем опубликованных источников по истории религиозной жизни в сибирском регионе незначителен. Отдельные документы помещались на страницах тематических сборников, посвященных советской истории 1920-1930-х годов. На общем фоне выделяются Алтай и Бурятия, где были изданы сборники документов по истории конфессий на их территории в ХХ век.
Публикацией настоящего сборника документов преследуется цель ликвидировать выявленные пробелы. Для этого в научный оборот вводится корпус источников, позволяющий с максимальной на сегодняшний день полнотой и объективностью охарактеризовать ключевые вопросы формирования, становления и развития конфессиональной политики советской власти в Приенисейской Сибири в 1920-1941 годы: процесс регулирования государственно-конфессиональных отношений в регионе на различных этапах советской истории; антирелигиозную деятельность советской власти; структуру и механизм функционирования органов власти и управления в этой сфере; влияние конфессиональной политики советской власти на мировоззренческие устои народа и общественную жизнь народа.
Подавляющее большинство документов сборников извлечено из региональных краевых и муниципальных архивов и публикуется впервые. В работе предпринята попытка, не только подтвердить сложившиеся в новейшей историографии представления о государственно-конфессиональных взаимоотношениях, но и откорректировать некоторые из них. На материалах региона показывается механизм реализации властных решений по вопросам религиозных культов. Исследуются локальные особенности проведения конфессиональной политики советской власти в жизнь.
Кроме этого составителями рассматривается как составная часть конфессиональной государственной политики процесс формирования, становления и развития политики государственного атеизма, направленный на формирование коммунистической идеологии и вытеснение религии из всех сфер общественной жизни.
Документы дают разностороннюю социально-экономическую, демографическую и отчасти психолого-нравственную характеристику верующих и неверующих, характеризуют тенденции развития религиозной ситуации в регионе.
Документы выявлены в Красноярском краевом государственном архиве (далее ГАКК), Новосибирском областном государственном архиве (далее ГАНО). Важнейшее место среди них занимают фонды Сибирского бюро ЦК РКП (б) (ГАНО, ф.П-1), Сибирского революционного комитета (ГАНО, ф. Р-1), Западно-Сибирского краевого исполнительного комитета (ГАНО, ф.Р-47), Енисейского губернского революционного комитета (ГАКК, ф.Р-53), Енисейского губернского исполнительного комитета (ГАКК, ф.Р-49), Красноярского краевого исполнительного комитета (ГАКК, ф.Р-1386), Енисейского губернского комитета РКП(б) (ГАКК, ф.П-1), Красноярского комитета КПСС (ГАКК, ф.П-26). В ходе отбора документов был обнаружен значительный массив документов по отдельным конфессиям (Русской Православной церкви, евангельским христианам-баптистам, христианам веры евангельской). Некоторые религиозные течения представлены фрагментарно (католики, лютеране, старообрядцы, мусульмане и т.д.).
Документы, раскрывающие религиозную обстановку на территории отдельных местностей региона, показывающие взаимоотношения местных органов власти с религиозными организациями и верующими, характеризующие сбои при проведении конфессиональной политики Советской власти на местах, настроения и поведение, степень и тип религиозности разных групп населения в основном извлечены из муниципальных архивов городов края.
Большой комплекс различных по происхождению и разнообразных по содержанию источников, освещающих внутреннюю жизнь религиозных организаций на территории края, отложился в архивах городов Ачинска, Канска и Минусинска. Среди них имеется много подлинных документов священников и верующих различных конфессий.
Кроме этого, при подготовке сборника использовались документы Государственного архива Республики Хакасия (его Филиала), которые отражают особенности проведения конфессиональной политики в таком национальном районе как Хакасия.
Значительно меньше в сборнике использованы статьи из партийно-советской периодической печати, т.к. они имеют ярко выраженную пропагандистскую направленность и в то же время недостаточно информативны. Однако отдельные документы, содержащие оценку происходящих событий органами местной власти и отдельными ее представителями, включены в сборник и дают представление скорее о той политической позиции, которую они занимали по различным конфессиональным вопросам.
Включены в сборник и отдельные повествовательные материалы – воспоминания, письма, жалобы, позволяющие воссоздать утерянные и не обнаруженные архивные источники. Однако, публикация их сопряжена с рядом трудностей, вытекающих с одной стороны из особенностей человеческой памяти и субъективного психического склада, с другой – особенностей образа жизни, эпохи, когда создавались источники.
К сожалению, составители не имели возможности опубликовать значительную подборку такого рода документов из-за ограниченности объема исследования. Однако и по отдельным письмам и воспоминаниям верующих могут быть сделаны некоторые выводы о специфике диалога общества и государства по конфессиональным вопросам. В условиях отсутствия присущих демократическому обществу форм общения и взаимодействия органов власти и населения апелляция к власти являлась заменителем связи государства и народа – общения их друг с другом, а также воздействия народа на власть и наоборот.
Нельзя недооценивать роль писем и жалоб в механизме действия властных структур. Во многих случаях они становились первоначальным импульсом для принятия какого-либо решения. Конечно, государство само решало, на какие сигналы реагировать, а какие оставить без внимания. В этом отношении власть имела более значительные права, чем сам проситель. Оно также могло само справоцировать поток писем в случае проведения какой-либо кампании.
Могут быть сделаны выводы и о причинах апелляции народа к власти в разные годы. В первые послереволюционные десятилетия такие письма чаще всего носили характер протеста, мольбы о помощи. Со временем начинает преобладать жанр заявлений-жалоб, что было связано, в первую очередь, с нарушением основных прав человека, проникновением элементов насилия в образ мыслей и чувств людей.
В целом публикуемые источники несут на себе печать времени и их создателей. Многие из них идеологизированы и политизированы, страдают односторонней подачей фактов и их тенденциозной интерпретацией. Практическое использование этих материалов требует тщательной проверки и привлечения дополнительного круга литературы и источников, поскольку передача информации по инстанциям неизбежно приводила к ее искажению: нежелательная информация просто изымалась или, наоборот, «органы» сознательно фальсифицировали получаемую информацию, пороча верующих и религиозные организации.
Все источники информации, публикуемые в сборнике, рассекречены. В ряде документов, содержащих сведения конфиденциального характера, в связи с особенностями их издания, опускаются фамилии упомянутых в документе лиц и подписи под документом.
В определении хронологических рамок автор применяет общепризнанную периодизацию отечественной истории. Хронологические рамки публикации охватывают советский период Отечественной истории с 1920 по 1941 годы. Нижняя граница определена формированием новой модели взаимоотношений власти, общества и религиозных организаций в регионе. Конечная дата исследования обусловлена ликвидацией религиозных институтов на территории Приенисейской Сибири.
В данный промежуток времени государством была выработана собственная модель конфессиональной государственной политики. Антирелигиозная деятельность государства сломала традиционную систему организации религиозной жизни населения страны, что привело к существенному изменению религиозной структуры, смене общественно-политических и социокультурных ориентиров, ускоренной секуляризации.
Территориальные рамки ограничиваются отдельно взятым регионом – Приенисейской Сибирью, включающего в рассматриваемый период в себя территорию современного Красноярского края и Хакасию. До 1925 года – это Енисейская губерния. В 1925-1929 годы Енисейская губерния вошла в состав Сибирского края и оказалась разделенной на ряд округов: Красноярский, Канский, Ачинский, Минусинский и Хакасский. Это окружное деление осталось и после 1930 года, когда произошел новый административно-территориальный передел. Ачинский, Минусинский и Хакасский округи вошли в состав Западно-Сибирского края, а Красноярский и Канский - Восточно-Сибирского. В дальнейшем с 1934 г. на данной территории был создан Красноярский край. Этот регион, несмотря на свою этническую и конфессиональную пестроту, позволяет дать достаточно полную картину изучаемого процесса становления конфессиональной политики советского государства.
Конфессиональная политика советской власти в 1920-1941 годы в регионе предстает
как часть общероссийского процесса, познается с точки зрения общеисторического и
закономерного.
Публикация документов осуществлена в соответствии с рекомендациями,
содержащимися в «Правилах издания исторических документов» (М., 1990).
Основные принципы археографического оформления данного издания можно выделить
следующие. Составители сохранили оригинальности языка и стиля документа. Лишь
некоторые документы подверглись редактированию в целях реконструкции связанного
текста и приведения текста документа в соответствие с правилами современной
орфографии.
Заголовки документа, как правило, давались составителями.
Каждый документ имеет порядковый номер, редакционный заголовок, содержит указание места и времени его написания, подпись автора или авторов и легенду. Если документ не содержит сведений о месте и времени написания, они устанавливались по сопроводительным материалам, по содержанию текста и по дополнительным источникам. При невозможности установки точного места и даты используются оговорки: в первом случае – «Б.м.» (Без места), во втором – «Не ранее», «Не позднее», «Около» или «Б.д.» (без даты). Во всех таких случаях информация заключается в квадратные скобки. Часть газетных материалов датируется по времени их публикации. В случае невозможности прочтения подписей документов дается редакционное примечание «Подпись неразборчива». Способ воспроизведения документа и его подлинность указывается в легенде.
Документы, публикуемые в извлечении, имеет в заголовке предлог «Из». Пропуски текста в начале, в середине и в конце документа обозначены отточиями, заключенными в квадратные скобки. Точно также в квадратные скобки заключены вставки недостающих в тексте отдельных букв, цифр, слов, словосочетаний и т.д., сделанные редактором, в т.ч. и содержащие сведения конфиденциального характера.
В поисковых данных указывается местонахождение документа, по которому осуществляется публикация: для архивных источников указывается название архива (сокращенно), номер фонда, описи, дела, листов. При описании опубликованных ранее материалов указывается название публикации и выходные данные и страницы, где опубликован данный текст. В легенде указывается также, является приведенный документ подлинником или копией.
Книга структурирована по проблемно-хронологическому принципу. Сборник состоит из историко-археографического введения, двух глав. В начале каждой главы помещена вступительная статья, в которой анализируются не только особенности проведения конфессиональной политики в регионе, но и общеполитическая ситуация. Научно-справочный аппарат содержит список, встречающихся в документах аббревиатур и сокращений, словарь терминов и определений, а также перечень использованных архивных фондов, географический указатель, подстрочные примечания, оглавление.
Публикатором документов является А. П. Дворецкая, несущая всю научную ответственность за это издание.
Выработка концепции сборника осуществлялась А.П. Дворецкой. Выявление документов в архивах производилось публикаторами совместно с работниками краевых и муниципальных архивов: Е.А. Ивановой, И.В. Коняхиной, О.Н. Пиминовой, Л.П. Чащиной, Е.Н. Васьковой. Вводные статьи, текст документов и комментарии к ним подготовлены к печати А.П. Дворецкой.
А.П.Дворецкая