(опубликовано: Российский исторический журнал Родина – 2010. – № 9. – С. 138-140)
Созданные в 1948 году особые лагеря ГУЛАГа были предназначены для заключенных, осужденных за контрреволюционные преступления. Усиленная охрана, тяжелый физический труд, ограничения в переписке (не более 2 писем в год), полный запрет на свидание с родственниками и знакомыми, специальные нашивки с номером личного дела на верхней одежде и головном уборе. Все это, наряду с решетками на окнах и запирающимися на ночь бараками, делало режим содержания в особых лагерях близким к тюремному.
С 1948 по 1952 год было организовано двенадцать особых лагерей1 с общим лимитом наполнения 270 тысяч человек. Одним из самых крупных особлагов был Озёрный – особый лагерь № 7, созданный 7 декабря 1948 г. в соответствии с Приказом МВД СССР № 001443. Всего в Озерлаге в разные годы существовало до пятидесяти лагпунктов. Одним из них был дислоцировавшийся на 259-м километре лагерный пункт № 016, рассчитанный на 400 заключенных. В конце 1949 г. этот небольшой лагпункт привлек к себе повышенное внимание.
Литерное дело Озерлага, хранящееся в ГАРФ, содержит два развернутых заявления заключенных лагпункта № 016, отправленных ими в адрес Генерального прокурора СССР. Большой интерес вызывают не только сами заявления, поскольку они редко встречаются в подобных делах, но и документы, отражающие последующую реакцию со стороны администрации лагеря и руководства ГУЛАГа.
Автором первого заявления является румынский заключенный Иоан Балтиш, 1924 г.р. Заявление – это три страницы текста написанные химическим карандашом на серой плотной бумаге (Орфография и пунктуация автора сохранены):
Генеральному Прокурору СССР
От политзаключенного Балтиш Иоана, осужденного по ст. 58-9 на срок 25 лет,
содержащегося в Особлаге № 7.
Заявление.
Я, Балтиш Иоан был осужден 17 мая 1945 г. по ст. 58-9 на 25 лет исправительно-трудовых лагерей. За то, что я свершил, я получил наказание, которое я отбываю в Особлаге № 7 на колонне 016.
Прошло 4 года, как кончилась война, Советский Союз расцветает и крепнет, и помогает малым беззащитным странам, так устроить государство, чтобы каждый гражданин мог использовать все права человека. Все те права, которые полагаются культурному человеку ХХ столетия.
Несмотря на то, что война кончилась уже давно, те люди, которые наказаны, за то, что они сделали до 9 мая 1945 г., отбывая наказание находятся в нечеловеческих условиях. В таких условиях, которые противоречат не только международным правам, а даже элементарным правам человека.
Я получил наказание, в течение 25 лет буду лишен свободы. Я думаю, что это очень тяжелое наказание – 25 лет не видеть родных и близких, но по видимому это – недостаточно.
Меня и других политзаключенных ежедневно гоняют на тяжелые земляные работы, которые для меня физически никогда не работающего – непосильны. Питание, которое дают, по количеству и качеству недостаточное и совершенно не возмещает затраченных на работе сил, так что я неуклонно физически истощаюсь.
Приготовление пищи отвратительное по качеству и только голод заставляет кушать эту пищу. Жиров, мяса и витаминов содержащих продуктов я не получаю. Этот факт приводит многих политзаключенных к психическому заболеванию и заставляет их в этом состоянии собирать и кушать отбросы из помойных ям, траву, рыбные кости, очистки картофеля.
Большинство политзаключенных лежат на голых нарах, нет матрацев, одеял, нет подушек. Один ватный бушлат или телогрейка, который мокрый в осеннюю погоду служит постелью. Миллионы клопов в бараках не дают спать. Бараки на ночь замыкаются и воздух спящим людям отравляет вонь «параши» – бочки в которую оправляются.
В амбулатории колонны № 016 отсутствуют самые необходимые медикаменты и мед. инструмент. Медицинской помощью руководит вольнонаемная сестра и заключенный, не имеющий мед. образования. В то же время два квалифицированных врача с университетским образованием и медицинским стажем работают на общих работах, только потому, что они большесрочники.
Конвой во главе с командиром взвода старшиной издевается над политзаключенными и видимо не хочет знать, что Советский Союз борется за права человека во всем мире. Один из конвоиров при свидетелях заявил: «Малейшее нарушение и я тебя пристрелю. В Советском Союзе бумаги хватит – расстрелянных спишут».
Я обращаюсь к Вам, как к высшей юридической инстанции с вопросом: «Как это совместимо, когда Ваши подчиненные топчут сапогами права человека, а в заседаниях ООН Советское правительство борется за права человека, за моральное, гуманное и этичное отношение к интернированным, военнопленным и политзаключенным?»
Являемся ли мы – политзаключенные бесправными и беззащитными? Законно ли Ваши подчиненные игнорируют Сталинскую конституцию и международные права человека?
Имеют ли право использовать политзаключенных на тяжелых физических работах, которые, поскольку они не оплачиваются и являются насильственными – есть рабский труд?
Имеют ли право Ваши подчиненные не давать политзаключенным даже те продукты, которые входят в минимум питания, поддерживающих жизнь?
Законно ли, когда Ваши подчиненные не допускают для политзаключенных даже такую «роскошь» как матрац и одеяло? Допустимо ли если они заставляют политзаключенных продать последний кусок хлеба за щепотку табаку, чтобы курить и успокоить истрепанные нервы? (табак и деньги за работу или с лицевого счета, за полгода пребывания в Особлаге № 7 я не получал).
Я, румынский гражданин с высшим образованием, моя родина находится в дружественных отношениях с Советским Союзом, если вышеизложенные мною факты частично хотя бы незаконны, тогда я через Вас прошу Международный Красный Крест сообщить моим родным о моем местонахождении (поскольку политзаключенные здесь лишены переписки) и одновременно прошу Международный Красный Крест оказать мне моральную и материальную помощь.
Вы последняя инстанция, в которую я обращаюсь, прошу проверить достоверность моих утверждений и принять соответствующие меры, этим Вы подадите надежду мне и другим политзаключенным после освобождения быть опять полноценными членами социалистического общества.
18 сентября 1949 г.
Иоан Балтиш 2
Обращает на себя внимание высокая грамотность автора-иностранца и постоянное
обращение к действиям СССР на международной арене. Если последнее можно отнести
к результатам пропаганды и политико-воспитательной работы, которая постоянно
проводилась в лагерях ГУЛАГа, то почти безошибочное написание большого текста на
неродном для автора языке позволяет предположить наличие «помощника» из числа
других заключенных.
Ещё более удивительно то, что такое письмо Иоана Балтиша не было единственным –
в тот же самый день (!) из того же лагпункта Озерлага в адрес Генерального
прокурора было направлено второе заявление. Его автор – политзаключённый, бывший
школьный учитель, украинец Борислав Францевич Горбулевич, 1929 г.р. Это письмо
(заява) было написано на четырех страницах, на украинском языке. В нём автор
повествует о причинах своего ареста и осуждения, не признает себя виновным и
рассказывает об условиях содержания: «Я как политзаключенный живу в условиях
раба Римской Империи… Кормят хуже собаки…Сплю на голых нарах, каждый день хожу
на работу… На работе тяжкие нормы… Вечером нагружают дровами для кухни…».3
Надо ли говорить о том, что Генеральный прокурор этих сообщений не получил. Оба заявления, хоть и оказались в Москве, но в отделе «А» Министерства госбезопасности. При каждом особом лагере создавались отделы МГБ, в задачу которых входило «проведение агентурно-оперативной и следственной работы среди заключенных по пресечению продолжения ими вражеской работы». Оперуполномоченные МГБ не подчинялись руководству особлагов, поэтому начальник отдела МГБ при особом лагере № 7 полковник Соломатов, судя по всему, не стал знакомить руководство Озерлага с содержанием поступивших к нему заявлений Балтиша и Горбулевича, а переслал их заместителю начальника Отдела «А» МГБ СССР полковнику Титову: «на Ваше усмотрение»4.
Из МГБ 29 октября 1949 г. оба заявления были перенаправлены в адрес начальника ГУЛАГа Г. П. Добрынина, а уже оттуда возвращены в Тайшет, наряду с требованием к заместителю начальника особого лагеря № 7 МВД подполковнику Г. А. Марину «проверить заявление по существу»5. Итоги этой проверки были направлены в Москву 23 ноября Приведем данный документ полностью:
Заместителю начальника ГУЛАГа МВД СССР полковнику Буланову.
Согласно Ваших указаний № 9/2/1249с, мною на лагпункт 016 была направлена специальная комиссия в составе: заместителя начальника 1-го отдела майора тов. Ершова, помощника начальника отдела СИС старшего лейтенанта тов. Микоэлян и инспектора санотдела старшего лейтенанта тов. Маркова.
Произведенной проверкой фактов, изложенных в посланных Вами материалах установлено:
Трудоиспользование з/к проходит в соответствии инструкции МВД СССР.
Питание все з/к получают в соответствии с установленными нормами, объявленных Приказом МВД СССР № 250. Недовыдач продуктов не установлено. Средняя калорийность питания человеко-нормы доведена до 2570 калорий.
Качество приготовления пищи удовлетворительное, с применением разнообразия блюд. Жалоб со стороны з/к на питание не поступило.
Имели место случаи, когда отказчики от работы, получающие нормы штрафпайка, пытались использовать в пищу кухонные отбросы или похитить неаккуратно положенные продукты питания. В настоящее время эти з/к взяты под контроль и подобные явления не наблюдаются.
Санитарное состояние лагпункта неудовлетворительное только по причине незначительной заклопленности жилых бараков.
Санобработка в бане з/к производится не реже 3-х раз в месяц, оборотным бельем з/к обеспечены на 100%, стирка белья удовлетворительная, вшивости не обнаружено. На лагерном пункте имеется баня и дезокамера, с разовой пропускной способностью 30 человек, и потребности лагерного пункта вполне соответствует.
Имеется санчасть с амбулаторией и стационаром на 6 коек. Недостатка в наличии медикаментов первой необходимости не установлено.
Жилые бараки з/к кипяченой водой обеспечиваются.
Приняты меры ликвидации заклопленности жилых бараков. Размещение з/к на лагпункте нормальное. Количество жилой площади на 1 человека 1,5 кв. метра. Спальными местами обеспечены все з/к, постельной принадлежностью обеспечены на 50%, ввиду недостатка таковой в целом по лагерю. С получением последнего будет выдано.
Температура воздуха в жилых помещениях нормальная с наличием форточек для проветривания. «Параши» в помещениях жилых бараков не выставляются, последние находятся ночью в коридорах.
Фактов нарушения социалистической законности и унижения человеческих достоинств заключенных со стороны лагерной администрации и надзирательского состава не установлено, за исключением нарушений, допущенных со стороны солдат подразделения 428 конвойного полка, охраняющего особый лагерь № 7. Так, например, 5 ноября 1949 г. конвоир, фамилию, которого установить не удалось, ударил з/к Бобкова, 9 ноября 1949 г. исполняющий обязанности командира взвода сержант Ермолаев нанес удары нескольким з/к во время развода, 15 ноября 1949 г. сержант Уваров во время развода также нанес удары кулаком одному заключенному. Были случаи водворения в карцер з/к солдатами без ведома начальника лагерного пункта.
Следует отметить, что во время предупреждения начальником лагерного пункта командира взвода старшины Пинигина о недопустимости подобных явлений, последний заявил: «Если мы не будем бить заключенных, они не будут нас бояться. Мой взвод является лучшим в полку, и если я что-либо перегну, мне всегда простит командир полка. Мы всегда бойцам прививаем чувство ненависти к врагам советской власти».
О данных фактах командование 428 полка в лице полковника Канищева поставлено в известность, виновные наказаны в дисциплинарном порядке.
Начальнику лагерного пункта майору Евграфову даны указания о немедленном устранении имеющихся недостатков в лагерном пункте.
И.о. зам. Начальника Управления Особого лагеря № 7 МВД СССР майор Катаев.
22 ноября 1949 г.
№ 3/00161 г. Тайшет 6
Итак, лагерное начальство отмахнулось от заявлений Балтиша и Горбулевича. Впрочем, другие документы Озерлага подтверждают сообщаемые ими факты. Например, в докладной записке о проведении культурно-воспитательной работы среди заключённых особого лагеря № 7 за второе полугодие 1949 г. отмечено, что «материально-бытовое положение контингента неудовлетворительное:
а) контингент чрезмерно скучен, жилая площадь на одного заключённого равна 1,09 кв. м;
б) постельными принадлежностями контингент обеспечен плохо. Заключённые спят на голых нарах, так как матрацы ничем не набиты, одеяла выданы 50% контингента;
в) зимним обмундированием контингент обеспечен: телогрейками и ватными брюками на 70%, валенками и бурками на 30%, рукавицами на 10%, нательным бельём на 60-70%...» 7
А 17 декабря 1949 г. подполковник Г. А. Марин сообщает в ГУЛАГ, что «вся работа, которая должна выполняться автотранспортом: подвозка дров, продовольствия, вещьдовольствия и т.п., все это выполняется на спине заключенных. В некоторых местах, там где лагпункты находятся на перегоне ж/д линии, эти тяжести подносятся з/к на расстоянии 5-7 километров». 8
В отчете о проверке особо отметим оценку деятельности конвоя. В особых лагерях охрана заключенных возлагалась на войска, подчиняющиеся непосредственно Управлению конвойных войск (УКВ) МВД СССР. Разноподчиненность администрации лагеря и его охраны нередко приводила к конфликтам между руководством особых лагерей и командованием полков УКВ МВД. Избежать дальнейшего противостояния позволило только принятое позже решение о назначении командиров частей конвойных войск, обслуживающих особлаги, заместителями начальников соответствующих лагерей. 9
Сообщения, поступившие из Озерлага, потребовали от Управления конвойных войск МВД провести расследование «фактов нарушения социалистической законности со стороны личного состава 428 полка» на лагпункте № 016. Конвойное начальство отписалось в том же духе, что и лагерное. В своем письме в ГУЛАГ от 4 января 1950 г. начальник УКВ МВД генерал-лейтенант В. М. Бочков сообщает, что «случаев нанесения ударов з/к со стороны сержанта Ермолаева не подтверждается», кроме того, «15 ноября 1949 г. при выводе з/к из л/п № 016, один из группы з/к не выполнял требований конвоя о порядке поведения в колонне. Командир отделения 428 полка сержант Уваров подошел к заключенному и одернул за руку. Действия сержанта Уварова были признаны неправильными, на что обращено внимание командира подразделения и части». 10
После получения из Тайшета результатов проверки лагпункта № 016, заместитель начальника ГУЛАГа П. С. Буланов 3 декабря 1949 г. потребовал: «Заявления Балтиш Иоана и Горбулевич Бориса возвратить в ГУЛАГ МВД, приложив характеристику на этих заключенных»11. В Озерлаге с выполнением задания не торопились, что вызвало новое обращение П. С. Буланова, датированное 4 января 1950 г.: «Ускорьте выполнение указаний ГУЛАГа о возврате в ГУЛАГ заявлений заключенных Балтиш Иоана и и Горбулевич Бориса с приложением на них характеристик». 12
Обе характеристики, так похожие друг на друга, подписаны начальником лагпункта № 016 майором Евграфовым и начальником культурно-воспитательной части (КВЧ) лейтенантом Буравцевым. Выясняется, что и Балтиш, и Горбулевич «К работе относится недобросовестно… Имеет взыскания за нарушения трудовой дисциплины… Авторитетом среди з/к не пользуется… Был временно изолирован при подозрении в участии в составлении какой-то «петиции» для распространения среди з/к…» 13
Итог этой эпистолярной истории подвело письмо Буланова, направленное 15 февраля 1950 г. в адрес начальника Управления особого лагеря № 7 подполковника С. К. Евстигнеева, ставшее завершающим документом в рассматриваемой нами истории. Приведем его полностью:
Начальнику Управления особого лагеря № 7 подполковнику Евстигнееву
Исх. № 9/0/140с на 3/00161 и 4/41
Из Вашего письма № 3/0061 (по вопросу жалоб з/к Балтиш и Горбулевич) усматривается, что в содержании з/к на лагпункте № 016 все же были допущены некоторые недостатки. Жилые бараки заклоплены, 50% состава з/к не обеспечены постельной принадлежностью.
Вместе с тем, из характеристик на з/к Балтиш и Горбулевич устанавливается, они недобросовестно относятся к труду, нарушают лагерный режим и что заслуживает особенного внимания – заподозрены в действиях, которые можно квалифицировать как контрреволюционную деятельность (подозрение в составление «петиции» для распространения среди з/к).
Об антисоветских настроениях Балтиш и Горбулевич нетрудно судить по тону и содержанию их заявлений. Тон их жалоб является вызывающим, дерзким, враждебным и угрожающим. Привлечение к труду заключенные расценивают как акт насилия. В заявлениях допущен ряд других отрицательных высказываний.
Предлагаю обеспечить надлежащие условия содержания заключенных в лагере, строгий режим и надежную их изоляцию, полное трудовое использование контингента, а также решительно пресечь и исключить какие бы то ни было возможности ведения контрреволюционной работы со стороны заключенных.
Зам. Начальника ГУЛАГа МВД СССР полковник БУЛАНОВ 14
Итак, как и следовало ожидать, два заявления политзаключенных, фиксирующих невыносимые условия содержания в особом лагере, за несколько месяцев проверок и разбирательств привели к обвинению авторов в антисоветских настроениях и дальнейшему ужесточению режима и содержания заключенных. Дальнейшая судьба Иоана Балтиша и Борислава Горбулевича нам пока неизвестна…
----