Обращаясь к освещению процессов и событий, имевших место в Хакасии с приходом Советской власти, историки не останавливались на рассмотрении темы взаимоотношений национальной элиты и коммунистов. Напротив, в последнее время российские исследователи стали делать выводы о правомерности возложения части ответственности за развязывание Гражданской войны на интеллигенцию сибирских народов. По их мнению, на национальных окраинах борьба велась «инородцами» за достижение независимости от России. Осознав, что с разбуженным национализмом придется считаться, большевики, заключают они свою мысль, пошли с ним на вынужденный компромисс. Местные же авторы, рассказывая о гибели в сталинских застенках первой национальной интеллигенции, никак не могут увязать её с предшествующими событиями и тем самым выявить более полную обусловленность совершаемых тогда репрессий. Следовательно, тема взаимоотношений хакасской политической элиты и Советской власти требует основательного изучения.
Перемены общественно-политического характера, происходившие в России начиная с 1917 года, заставили хакасское общество консолидироваться вокруг лиц, развитых и авторитетных. К этому времени оно создало собственную интеллигенцию, насчитывающую 90-100 учителей, кооператоров, священнослужителей и пр., стоявших в основном на антибольшевистских позициях и имевших заметное влияние на неграмотных скотоводов.
Распространение здесь Советской власти сдерживалось прежде всего отсутствием соответствующих работников из числа коренного населения. Поэтому еще одним источником образования первой политической элиты из хакасов являлись некоторые представители местной знати, выдвинувшиеся во власть в силу своего знания русского языка. В отличие от русских деревень, где работа в советских органах расценивалась крестьянами в качестве обязательной повинности, отбываемой по очереди, в хакасских обществах, в силу присущей им социальной иерархии, её исполняли привычные для них фигуры развитых и зажиточных хакасов, которые зачастую саботировали решения Советской власти.
С осени 1921 года национальная интеллигенция поддержала выдвинутую на Улалинском съезде (март 1918 года) идею алтайских националистов о создании государства, где бы в союзе с соседними тюркскими народами находились и хакасы. В июне 1922 года под напором её сторонников Сиббюро ЦК РКП(б) было вынуждено принять решение об организации автономной области, но в пределах лишь Горно-Алтайского уезда. Только после этого Енисейский губком РКП(б) согласился с необходимостью образования «инородческого» района, но, учитывая интересы местных властей, в составе Минусинского уезда.
Событием, объективно назревшим в решении здесь национального вопроса и совпавшим с ликвидацией СОЛОВЬЁВ щины, стало образование согласно постановления ВЦИК от 14 ноября 1923 года в пределах Енисейской губернии Хакасского уезда. Оно позволило увеличить бюджет региона и предоставить населению льготы финансового и правового характера. Власти признали и специфику национальной территории в своей налоговой политике. Но при отсутствии национальной работы коммунистов, хакасы вскоре стали отказываться от участия в работе новых органов.
С сентября 1924 года по ноябрь 1925 года на советскую, партийную, профсоюзную и кооперативную работу в Хакасии были выдвинуты 32 хакаса. Однако в то же время Сибкрайком ВКП(б) командировал сюда специалистов, заменив ими некоторых выдвиженцев. При том, что 4/5 численности всего населения региона составляли хакасы, выборы дали им представительство в советах не более 50% их состава. Чуть более половины членов насчитывали они в уездном исполкоме. Небольшой являлась и прослойка хакасов в местной коммунистической организации.
В результате саботажа представителей коренного населения и назначения на руководящую работу лиц русской национальности создалась ситуация, когда, по высказыванию председателя Хакасского уревкома Г.И. Итыгина на пленуме Енисейского губкома РКП(б) (сентябрь 1924 года), «хакасское правительство оказалось без хакасов», которые «косо смотрят на ответработников». Его поддержал председатель губисполкома П.И.Шиханов, упрекнувший местные партийные власти: «Котляр (секретарь Хакасского укомпарта – А.Ш.) построил хороший шкаф, но полочки у него пустые и Хакасией там не пахнет». Первое выдвижение хакасов из-за их неграмотности, назначения их без подготовки на руководящие должности «сошло на нет». Более надежным источником формирования управленческих кадров и интеллигенции стало обучение их в сети учебных заведений, действующих на принципах классового подхода.
Однако из-за своей малочисленности данная категория лиц, как свидетельствовал очевидец, не могла в полной мере решать проблемы, возникающие в связи с русской колонизацией, и отстаивать экономические и культурно-национальные интересы коренного населения. Некоторые советские служащие, сообщая красноярским властям о красном бандитизме, боролись с его проявлениями, другие пытались добиться добровольного выхода «белых партизан» из тайги и использования их в качестве милиции, а ширинские качинцы способствовали ликвидации СОЛОВЬЁВ цев. Но руководящего влияния национальная интеллигенция на повстанчество не имела. Существующие же затем «бандитские» группы своего политического лица в основном не проявляли, что свидетельствует об отсутствии их связи с нею.
Наблюдаемое среди хакасов сопротивление государственной продовольственной политике нередко оказывалось успешным. Используя знание местности, коренные жители, когда начиналось выявление объектов налогового обложения, перегоняли скот из одного района в другой, затрудняя его учет. Порой главными действующими лицами этого саботажа становились сельские власти. Однако и ему был присущ стихийный характер.
В то же время национальная элита являлась источником сепаратистских настроений в обществе. Спецслужбы сообщали властям о том, что зажиточные хакасы, рассчитывающие получить для «инородческого» района статус «автономии», который бы позволил выселить с его территории русских и подчинить хакасов непосредственно центру, созданием Хакасского уезда в рамках Енисейской губернии не удовлетворились и высказываются за выделение из её состава. Якобы преувеличивая, они постоянно указывали на самовольные захваты русскими хакасских земель и этим возбуждали среди коренного населения ненависть к пришельцам и отрицательное отношение к Советской власти. В условиях сохранения русско-хакасских противоречий все больше сторонников приобретали планы объединения с ойротской народностью и организации единой тюркской автономии.
Последующее создание по постановлению ВЦИК от 25 мая 1925 года в составе
Сибирского края Хакасского округа способствовало дальнейшему развитию народов,
проживающих на его территории. Округу были даны преимущества в представительстве
делегатов на краевые съезды советов Сибири и в предоставлении денежных средств.
В результате финансовое обеспечение жителей здесь стало превосходить окружающие
районы, а объем взимаемых налогов в среднем с одного плательщика был меньше,
чем, например, у минусинцев. Заканчивалось строительство Ачинско-Минусинской
железной дороги, позволяющей усилить интеграцию региона в российскую экономику.
С образованием округа усилились направление сюда на руководящую работу
коммунистов, подготовка и выдвижение хакасов служащими в окружные и районные
учреждения, а также приём их в ряды ВКП(б) и комсомола. К апрелю 1927 года здесь
насчитывались 8 членов и 32 кандидата в члены партии хакасской национальности,
или 12,7% всей парторганизации округа, а к сентябрю удельный вес хакасов в
окружных учреждениях вырос до 5,7, а в районных – до 23,9%.
Национальная интеллигенция пошла на службу Советской власти, но использовала её,
случалось, в собственных целях. Будучи информированными об этом, краевые власти
не спешили с коренизацией своего аппарата на местах. В перспективе выборность
принимала все более декларативный и формальный характер. При насыщенности
аппаратов и учреждений русскими служащими и специалистами для поступления
хакасов на службу не менее определяющими становились назначенчество и
родственные отношения.
По свидетельству современного исследователя, Хакасский округ представлял лишь национальную административную единицу. Соотношение же на партийно-советских должностях лиц разной национальности оценивалось местной интеллигенцией как «захват русскими власти». Спецслужбы наблюдали множественную агитацию хакасского «кулачества» за образование автономной республики. Оставались противоречия и в земельных отношениях коренного и пришлого населения. Недовольство ими в хакасских обществах было настолько сильным, что некоторые из них решались на возбуждение ходатайства о выселении русских даже перед центральными властями.
Оказавшись не в состоянии повысить статус региона, местная интеллигенция начала уезжать в Ойротию, где якобы проводилась «правильная» национальная политика, а также повела вновь агитацию за создание Тюркской республики. Проект её создания не удался. Но высказывания Г.И.Итыгина о национальной обусловленности «бандитизма» в Хакасии и необходимости создания для неё «автономного хакасского управления», позволяющего иметь свое представительство во ВЦИКе, послужили поводом для обвинения его в «буржуазном национализме» и снятия с работы.
Однако этой акцией проблема национальных противоречий в Хакасии, конечно, не была разрешена. Местная организация ВКП(б) в конце 1920-х годов переживала резкое проявление русского шовинизма и хакасского национализма. Перевыборы советов, раскалывая деревню не только по имущественному и политическому признакам, порождали борьбу за место в них между русскими и хакасами.
Действующие еще в середине 1920-х годов специальные комиссии «кулацкого» слоя в енисейской деревне не обнаружили. Так, хакасы называли себя «братьями, сватами или кумовьями», а сохранившиеся пугдуры, тенгисы и кистены, т.е. крупные скотовладельцы, которых в Аскизском, Чарковском и Чебаковском районах накануне коллективизации насчитали в количестве 161 человека, пользовались, наряду с шаманами-камами, большим влиянием на сородичей и местные органы власти. Выступая на одном из краевых совещаний (январь 1930 года), представитель Хакасии жаловался на трудности работы в улусе, где по-родственному «всем заправляет бай», и переполненность районных аппаратов байскими сыновьями, которые, как свидетельствует один из документов, вынашивали националистические идеи.
Проводившаяся в 1927-1929 годах политика «чрезвычайщины» в сборе налогов и заготовках хлеба вызвала в Хакасии сопротивление со стороны некоторых советских функционеров, лиц, руководивших сельским хозяйством. Оно позволило сибирскому руководству втянуть местных коммунистов во внутрипартийную борьбу и переложить на них вину за объективные трудности, возникшие в этой сфере. С должности председателя окрисполкома был снят Я.М.Арыштаев, а следом первый секретарь Сибкрайкома ВКП(б) Р.И.Эйхе обвинил Хакасский окружком в «правом оппортунизме». Состоявшийся 18-19 января 1930 года 3-й пленум Хакасского окрисполкома снял с работы очередного председателя и вывел из своего состава ряд хакасских коммунистов. За ошибочное решение сосредоточить внимание коммунистов прежде всего на борьбе с хищническим убоем скота, в результате чего репрессиям подверглись и середняки, на январском (1930 год) пленуме Хакасского окружкома ВКП(б) был заменен и состав его бюро.
В Сибири к «раскулачиванию» приступили на основании постановления крайкома ВКП(б) от 2 февраля 1930 года. В тот же день его бюро указало «провести (в Хакасии, Ойротии и Бурят-Монголии – А.Ш.) изъятие наиболее крупных и влиятельных феодалов…с конфискацией у них всех орудий и средств производства». Тем самым, считают некоторые ученые, на эти регионы краевые власти «ликвидацию кулачества» в полном объеме не распространяли.
Однако местные коммунисты, следуя постановлению бюро Хакасского окружкома ВКП(б)
от 8 февраля 1930 года о проведении коллективизации в сжатые сроки, осуществили
широкую кампанию «раскулачивания». В ходе её обобществлению подверглись 849
хозяйств, аресту – 538 лиц, большинство которых было выслано в северные
местности. Еще 500 хозяйств были расселены на новых местах в самой Хакасии.
Депортации вновь обнаруживаемых «кулаков» продолжались и в дальнейшем. Вместе с
ними была ликвидирована и «старая» хакасская элита.
Такие масштабы и методы «раскулачивания» не поддерживались даже в партийной
организации округа. Следуя установкам Сибкрайкома ВКП(б), бюро Хакасского
окружкома 16 марта 1930 года отменило свое ошибочное решение о сплошной
коллективизации.
Начавшись с «перегибов», «великий перелом» в Хакасии, обремененной традициями автохтонного общества, сопровождался внутрипартийной борьбой и принятием превентивных мер, направленных против возможного саботирования его со стороны национального чиновничества. Происходившие из байской среды служащие районных аппаратов снимались с работы, исключались из ВКП(б). На 5-й Хакасской окружной партийной конференции (май 1930 года) делегаты Чарковской районной парторганизации потребовали включения в повестку дня заслушивание своего содоклада, а когда конференция отклонила их демарш, то попытались создать некий «блок» и угрожали своей коллективной отставкой. «Фракционеры» выступили с обвинением окружкома партии в ущербной для животноводства деятельности и создании колхозов, близких к неминуемому развалу. Но конференция, осудив «линию», проводимую «старым» составом бюро окружкома, как «правооппортунистическую», призвала коммунистов к борьбе с «правым уклоном», «левыми загибами» и примиренчеством.
Критикуя ситуацию, сложившуюся в деревне в результате коллективизации, и не видя перспектив для развития этноса в условиях округа, некоторые хакасы, изгнанные из партии с ярлыком «правых», вернулись вновь к идее создания Тюркской республики. Так, в одном из писем К.А.Майтаков, полагая, что «узколобый эгоист» Сталин своей политикой может погубить «социалистическое строительство», запросил своего московского адресата о настроениях национальных землячеств относительно её образования. При этом он сообщил, что в Хакасии «почва подготовлена, хакасский культурный актив, масса бедняков и середняков» с этой акцией «согласны». Судя по этому признанию, в хакасском обществе набирали силу националистические и антисоветские настроения.
Продолжавшаяся коллективизация сопровождалась созданием Хакасской автономной области, которая в материалах по её образованию впервые стала называться национальным регионом. Изучая этот акт в советское время, ученые считали, что он был обусловлен необходимостью ускорения темпов «социалистического преобразования» Хакасии и пр.
В действительности образование автономии было вызвано не просто для того, чтобы воплотить в жизнь такую широкую задачу. Оно стало необходимым с целью решения конкретных проблем, возникших в отношениях между определенным населением и властью и потребовавших усиления государственного контроля за становлением хакасского этноса на «рельсах социализма». Дело в том, что в условиях коллективизации, требовавшей быстрого реагирования и оперативного руководства со стороны местных властей, округа как промежуточные звенья между краями и районами начали превращаться в административную надстройку, тормозящую процессы дальнейшего развития. Учитывая необходимость «самостоятельного национального строительства, возможности развивать свою национальную культуру», Хакасский окружком ВКП(б) высказался за организацию области. Поддерживая мнение хакасских коммунистов, Сибкрайком ВКП(б) признал целесообразным образовать вместо округа автономную Хакасскую область.
Вместе с тем, наряду с этими факторами, властями учитывалось и другое. В докладной записке от 25 августа 1930 года, направленной в ЦИК СССР и во ВЦИК РСФСР, Западно-Сибирский крайисполком одобрил образование автономии еще и потому, что происшедшая ликвидация округа могла быть встречена хакасами как ущемление их национальных прав.
Исходя из этого, можно признать, что националистическая деятельность хакасской политической элиты, отстаивающей интересы своего народа, не прошла даром. Современные ученые, изучающие процессы суверенизации сибирских народов, оценивают её как конструктивно-созидательную.
Создание автономной области, происшедшее в соответствии с постановлением Президиума ВЦИК РСФСР от 20 октября 1930 года, расширило права и возможности местных властей, сопровождалось денежными вливаниями и еще большим укреплением финансового положения региона. Но часть полномочий по управлению регионом оказалась переданной сначала Западно-Сибирскому, а затем Красноярскому краевому исполкому.
Данная акция способствовала переходу хакасов на позиции Советской власти, что подтверждалось ростом здесь партийных рядов, и сопровождалась дальнейшей коренизацией властных органов. Тем самым из хакасов создавалась новая политическая элита – коммунистов-интернационалистов или лиц, принявших правила сталинского истеблишмента. Коренное же население, пообвыкнув к колхозам и занимаясь выживанием, приобщалось к реалиям новой жизни, сохраняя по возможности и традиции.
Достигнув некоторой стабильности в отношениях с обществом, власти зимой-весной 1934 года провели аресты лиц из числа национальной интеллигенции Ойротии, Хакасии и Горной Шории. Среди них находились и те руководители округа (Аешин, Майтаков и др.), что были сняты со своих должностей с началом массовой коллективизации. Как было доказано позднее, практические действия арестованных сводились к агитации за создание Тюркской республики. Но в августе 1934 года Коллегия Западно-Сибирского краевого суда, обвинив 36 подсудимых в том, что они создали «контрреволюционную националистическую организацию» «Союз сибирских тюрков», в рядах которой занимались антисоветской деятельностью, приговорила большинство из них к заключению.
В сентябре-ноябре 1937 года аресту подверглась значительная группа хакасских управленцев и деятелей культуры, в частности председатель Хакасского облисполкома М.Г.Торосов. Всем им, как «неразоблаченным ранее участникам» «Союза сибирских тюрков», инкриминировалось создание «контрреволюционной подпольной националистической организации», пытавшейся образовать на территории Хакасии, Ойротии и Горной Шории «буржуазное государство» под протекторатом Японии.
На самом деле национальная номенклатура, оставаясь недовольной положением, которое занимала Хакасия в составе Красноярского края, стремилась к преобразованию её в автономную республику, напрямую подчиненную Москве. Наряду с проектом Конституции СССР, вопрос повышения её статуса обсуждался местным населением. Но на этот раз региональное руководство просчиталось: центральные органы эту идею не поддержали.
Так прошлые и настоящие настроения и поступки представителей хакасской элиты позволили сталинским опричникам обвинить их в антисоветизме и расправиться. Военная коллегия Верховного суда СССР в июле 1938 года приговорила их к расстрелу.
***
Таким образом, хакасская политическая элита по своему составу, политическим и
национальным устремлениям не отличалась от подобной же категории лиц,
возглавлявших другие сибирские народы. Она представляла симбиоз сначала «старой»
интеллигенции, выходцев из знати, а затем советских выдвиженцев и специалистов,
добивающихся от власти одной и той же цели - признания суверенности своего
народа. Однако в силу своей малочисленности хакасские лидеры не могли
организовать народные массы на активное сопротивление русской колонизации в
форме Гражданской войны. В конечном итоге они пошли на службу советскому
государству, но оставались постоянным источником националистических настроений в
обществе и дестабилизировали политическую обстановку.
Состояние местной политической элиты и наличие опыта, приобретенного коммунистами, позволили Советской власти «растянуть» процесс суверенизации Хакасии вплоть до 1930-х годов, сделав его для себя менее напряженным. Предоставлением автономии и финансовой поддержкой советское государство расплатилось с хакасами за их трансформацию в новое общество, где все его члены – этносы, утрачивая свою самобытность, становились подконтрольными и развивались по общему стандарту, декларируемому коммунистической идеологией.
Между тем, выросшее при поддержке коммунистического режима поколение хакасских управленцев, добившись региональной автономии, но, показав Советской власти свою возможную к ней нелояльность, попало в жернова сталинских репрессий. Расправа над ним в обществе, которое консолидировалось на принципах интернационализма, являлась неизбежной.
Мир Евразии № 1/2011 - С .48-57.