Человеком, известным в первые десятилетия XX столетия на Полтавщине и в Минусинской Сибири, являлся Иван Прохорович Бедро. Жители г. Минусинска до сих пор хранят память о нем, запечатлев её в названиях улицы и сада. Образ его, как доктора Ивана Прохоровича Гривы, сосланного в Сибирь по политическим мотивам и «вырастившего на бросовой земле яблоневый сад, построившего дом на сыпучей дюне», увековечен А.Т.Черкасовым в его знаменитом романе «Хмель. Сказания о людях тайги».
Нам уже приходилось рассказывать об И.П.Бедро, освещая эту личность в основном как крестьянского защитника, а затем и как известного и плодовитого селекционера 1. Полученные от его внука Ю.Л.Вигорова 2 материалы позволили существенно дополнить биографию данной личности и показать не только политическую деятельность Бедро, но и умаляемую советскими справочными изданиями научную состоятельность его главного дела – садоводческих изысканий. Однако обнаруженные в минусинских периодических изданиях новые факты из жизни этого человека заставляют нас еще раз обратиться к её освещению.
Биография Бедро, как и у многих лиц, живущих в переломное время, когда некий факт из жизни, ставший известным правоохранительным органам, мог стоить им головы, содержит, наряду с правдивыми, сомнительные сведения, которые, возможно, исходили от него самого. Так, например, в анкете задержанного, заполненной в 1920 г., он для чего-то сообщил чекистам, что родился 3 декабря 1874 г. в украинской крестьянской семье, проживавшей в г. Лохвица Полтавской губернии 3. Но в метрическом свидетельстве, записанном в специальной книге Преображенской церкви местечка Смелого Роменского уезда той же губернии сообщается, что сын Иоанн у казака Прохора Алексеевича Бедро родился и принял «святое таинство крещения» 31 января 1874 г. 4, т. е. по новому стилю – 12 февраля того же года. Согласно информации, исходящей от Ю.Л.Вигорова, Бедро происходил из семей Бодрых и Рудых, главы которых являлись запорожскими казаками. Предком Ивана Прохоровича был Бедро – костоправ Запорожской Сечи, живший во второй половине XVII – начале XVIII вв. и запечатленный на парсуне, утраченной его потомками во время Великой Отечественной войны.
Окончив Уманское (Киевская губерния) среднее училище земледелия и садоводства, где одним из преподавателей и главным садоводом жемчужины садово-паркового искусства «Царицына сада» был В.В.Пашкевич, Бедро продолжил обучение в Петровской земледельческой и лесной академии (ныне Российский государственный аграрный университет – Московская сельскохозяйственная академия им. К.А.Тимирязева). Главным садовником и преподавателем садоводства в Петровско-Разумовском тогда был датчанин Р.И.Шредер, эрудированный и объективный в исследованиях специалист. Будучи уже на третьем курсе «Петровки», Бедро, вероятно, по примеру других студентов, с целью добыть средства для существования, прервал обучение. Некоторое время он работал в земледельческих артелях Херсонской губернии и лишь затем для полного завершения учебы в академии сдал экзамен экстерном. В числе лучших выпускников академии он стажировался в питомниках и семеноводческих хозяйствах Франции, Бельгии, Голландии и Германии, изучал семеноводство овощных культур в хозяйстве знаменитой фирмы Вильморен и виноградорство на юге Франции.
Получив агрономическое образование и вернувшись на родину, Бедро всецело посвятил себя распространению соответствующих знаний среди крестьянства. На окраине г. Лохвица он, арендуя 10 га земли, создал плодовый питомник и садоводческое хозяйство, откуда выращенные и привитые саженцы яблонь и других плодовых растений рассылались по Украине. Питомник давал доход. «Но все шло на помощь бедным, а сами мы жили очень скромно, всегда [было] полно людей, которые обращались за помощью и которым никогда не было…отказа, - вспоминала его дочь. - Отца любили интеллигенция города, учителя, мелкие служащие». Пользуясь огромной популярностью среди населения, Бедро дважды от местных крестьян избирался земским гласным Лохвицкого уезда, отдав этой общественной деятельности шесть лет своей жизни.
С 1895 г. Бедро, будучи секретарем-агрономом и членом правления Лохвицкого уездного сельскохозяйственного общества, организовывал склады машин и семян. В 1904 г. его избрали председателем Песковского сельскохозяйственного общества, которое он значительно расширил, создав восемь кооперативов. Одновременно он служил в Лохвице агрономом уездного земства и заведующим опытным полем.
Накануне Первой русской революции 1905-1907 гг. Бедро начинает принимать активное участие в политических событиях. За обсуждение на собрании Песковского общества, проходившего под его председательством, политических вопросов и пропаганду национализации земли Бедро в сентябре 1905 г. выслали на три года за пределы Полтавской губернии. После выхода царского манифеста от 17 октября 1905 г. он вернулся в Лохвицу. В ноябре-декабре того же года Бедро стал членом Всероссийского Крестьянского союза, созданного для вовлечения крестьян в революционную деятельность.
По поводу политических событий того времени в Лохвицком уезде помощник начальника Полтавского губернского жандармского управления сообщал, что здесь образовалась «либеральная партия» во главе с помещиком, предводителем местного дворянства А.Русиновым и профессором-экономистом М.И.Туган-Барановским, высланным за свою «неблагонадежность» из Москвы. Создав, якобы под видом поднятия местной экономики, сельскохозяйственное общество, кредитное товарищество, «земскую партию» и определив на должности своих сторонников, они таким путем, сетует жандарм, подчинили себе весь уезд. Среди этих лиц, определявших также и деятельность земской управы, он в своем донесении назвал секретаря сельскохозяйственного общества и кредитного товарищества И.П.Бедро. Получая инструкции с еженедельных совещаний, проводимых на квартире у Туган-Барановского, члены этой «партии» проводили в Лохвице сходки населения. С целью распространения революционных идей Бедро посещал окрестные деревни и, собирая крестьян на сходах, убеждал их в необходимости антиправительственных действий. Объединяясь вслед за его агитацией в ячейки Крестьянского союза, население выдвигало требования к властям.
В декабре 1905 г. черносотенцы и полиция пытались организовать в Лохвице погром еврейского населения. Но Бедро сумел предотвратить его и выявил инициаторов этого преступления, в частности помощника местного исправника, виновного в подстрекательстве людей к погрому. Вторично задержанный полицией Бедро оказался на свободе лишь под давлением масс, вынудивших губернатора отдать специальное указание. По этому случаю в Лохвице его в шутку называли «жидивским батькой».
Скрывшись на киевской конспиративной квартире и приобретя необходимые документы, Бедро был вынужден на некоторое время уехать за границу, где работал в садовых хозяйствах Французской Ривьеры. По возвращении он в марте 1906 г. был арестован и определен в тюрьму в Лубнах, затем в Полтаве. Состоявшееся 14-17 октября 1908 г. заседание Харьковской судебной палаты с участием сословных представителей и известного адвоката А.С.Зарудного, рассмотрев дело Бедро, приговорило его за участие в преступном сообществе к лишению всех прав состояния и ссылке в Сибирь на вечное поселение. Осенью 1909 г. он в этапном порядке был доставлен в Енисейскую губернию и поселен в д. Быстрой Минусинского уезда 5.
Поначалу перебиваясь огородничеством, торговлей семенами и научив местных крестьян новым приемам выращивания картофеля и томатов, Иван Прохорович весной 1910 г. арендовал, а затем приобрел на Тагарском острове под Минусинском 17 десятин земли и основал плодовый питомник и сад для опытов. Помогал ему в этой работе садовник из ссыльнопоселенцев и будущих большевиков О.Х. Кюнстлер, а также сосланный бывший член Государственной думы В.И. Хвост, которому в 1911-1912 гг. с условием возвращения через год в подготовленном виде была передана часть арендованного участка под огород6. Вскоре питомник превратился в первую в сибирском регионе опытную станцию плодоводства, названную позднее Западно-Сибирской.
Свои научные исследования И. П. Бедро во время работы в Сибири вёл преимущественно по четырём направлениям: акклиматизация плодово-ягодных растений; гибридизация для выведения особенно зимостойких сортов; «вегетативная гибридизация» — изучение взаимовлияния подвоев и привоев и окультуривание дикорастущих плодово-ягодных растений.
Основным назначением станции и «Старого сада», высаженного в 1912 г. и вступившего в пору плодоношения к 1925 г., было сортоиспытание большой коллекции яблонь и других плодово-ягодных растений. Здесь находилось свыше 120 сортов ранеток и полукультурок, в т.ч. сеянцев, полученных от специалистов северной зоны садоводства, с которыми Бедро вел переписку. По просьбе профессора Н.Ф.Кащенко, по состоянию здоровья переезжавшего из Томска в Киев, Бедро получил и рассадил его коллекцию гибридных яблонь (около 20 штук), доведя некоторые из них до сортообразования, – Сибирское золото, Сибирская заря, Сибирская звезда, Белопятнистое. Собрать такой северный сортимент яблонь, какой был в саду И. П. Бедро, было в 1910—1912 годах делом весьма трудным, поскольку число садоводов-любителей, имевших свои сеянцы, едва ли составляло тогда во всей северной зоне садоводства России 15—20 человек, а опытные станции садоводства здесь отсутствовали. С севера «Старый сад» был защищён полосой соснового леса, растущего на дюнах. С южной стороны были высажены наклонно (по канадскому способу) 500 яблонь 74 крупноплодных сортов. Каждый год поздно осенью эти деревья пригибали и укрывали сосновыми ветками, картофельной ботвой и землёй. Эту коллекцию яблонь поддерживали прежде всего для целей гибридизации. С целью проверки и интродукции были собраны также коллекции редких, уже исчезающих сортов из северных мест России, Маньчжурии, Канады уссурийских и канадских слив (около 50 деревьев), сделаны посадки красной, белой и золотистой смородины, крыжовника, ирги, забайкальского абрикоса и др. Посадки яблони были уплотнены кустами местной чёрной смородины (свыше 1000 штук).
Начиная с 1914 г. Бедро ряд лет издавал каталог плодовых и декоративных растений, семян, овощных и цветочных культур, который рассылался по всей Сибири. Его саженцы выписывались садоводами Красноярска, Томска и Иркутска. В 1915 г. в журнале «Научное плодоводство», издаваемом в Петрограде Императорским Российским Обществом, вышел в свет его 25-страничный «Краткий отчет акклиматизационной помологической станции в г. Минусинске Енисейской губернии за 1911, 1912 и 1913 гг.».
Весной 1916 г. Бедро, рассадив по 10-25 деревьев 75 сортов, отобранных по зимостойкости в «Старом саду», создал «Новый сад», вступивший в плодоношение в 1928 г. Его задачей была хозяйственная проверка яблонь.
Убедившись в непригодности для Сибири многих привозных сортов, Бедро перешел к выведению местных сортов путем гибридизации. Он первым из сибирских садоводов, изучив более трёхсот сортообразцов различных пород, включая новые, - облепиху, абрикос, вишню, барбарис, сливу, садовую землянику, провёл опыты по выявлению оптимальных форм кроны, разработал способы предохранения культурных сортов от неблагоприятных зимних факторов, изучал способы прививки и окулировки. Зная об удачных опытах братьев Вильморен по окультуриванию диких моркови и свеклы, Бедро проводил опыты по спорной в то время «вегетативной гибридизации» и получил удачные результаты при окультуривании забайкальских яблонь Палласа.
В зимнее время Бедро вел переписку с видными садоводами страны – И.В. Мичуриным, В.В.Пашкевичем (Санкт-Петербург), Л.П.Симиренко (Черкасская губерния), Н.Ф.Кащенко (Киев), братьями Худяковыми (Приморский край), А.М. Лукашевым (Хабаровск), А.К. Томсоном (Иркутск), с садоводами Омска и монастыря на острове Ваалам, обсуждая с ними зимостойкость и качества плодов яблонь и др. пород 7.
По сообщению Вигорова, в Минусинске Бедро обрел и новую семью. С помощью семейства Н.М. Мартьянова, основателя знаменитого краеведческого музея, он познакомился и женился на хакаске Ф. К. Хариной, уроженке улуса Биджа, которая стала матерью двух его сыновей и дочери.
Одновременно с селекционной деятельностью Бедро активно занимался распространением на Енисее кредитной кооперации, которая начиная с губернского съезда её представителей в 1913 г. стала оформляться в региональный Союз. Через год Восточно-Сибирским обществом сельскохозяйственной торговли и промышленности был созван губернский съезд представителей кооперации всех родов. Будучи председателем секции кредитной кооперации, Бедро выступил с докладом «О необходимости учреждения Минусинского Союза кредитных товариществ», инициировал принятие её членами резолюции о его создании и выработку соответствующего Устава. Воспользовавшись благожелательным отношением правительства, разрешившим оформление подобных союзов в ряде регионов страны, минусинские кооператоры осенью 1915 г. вторично подали свой Устав на утверждение в Министерство финансов. 16 февраля 1916 г. он был утвержден и Минусинский Союз кооперативных товариществ получил из Госбанка ссуду в 30 тыс. руб.8. В правление кредитной кооперации, которая, предоставляя крестьянам ссуды, машины и семена, помогала им в развитии хозяйства, был избран Бедро.
По некоторым сведениям народник Бедро в 1915 г. был амнистирован. По другим – он и в 1916 г. оставался ссыльнопоселенцем, которому полиция запрещала выступать в общественных местах. Протестуя, Бедро принимал активное участие в июньских 1916 г. съездах потребительской и кредитной кооперации. Так, отказавшись от избрания на должность председателя, он все же добился переизбрания правления, под руководством которого потребительские общества понесли убытки. Высказывался он и о сбережении народных средств. 6 ноября 1916 г. на совещании минусинской общественности, проводившемся по инициативе губернского комитета мелкого кредита по реализации военного займа, Бедро заявил о том, что залог успеха этой акции заключается в уверенности населения в продуктивности использования его денежных средств, а внутриполитическая обстановка этому не благоприятствует9.
С началом революционных событий 1917 г. Бедро возглавил одну из местных властей. 3 марта на съезде потребительской кооперации был избран уездный комитет общественной безопасности (КОБ) в составе четырех представителей от союзов кредитных, посреднических товариществ и Бедро в качестве его председателя. 16 марта он от имени местной власти обратился к проходившему съезду уездного духовенства с призывом быть «истинным другом народа в знаменательные дни преобразования России». В последующие дни уездный КОБ выделил денежные средства на открытие Каптыревской больницы и открыл для неё кредит в местной аптеке на покупку лекарств, решил взять под свой контроль заготовку и сушку хлеба для армии. В статье «Что у нас делается?», опубликованной в местной газете, Бедро высказал свое мнение о сущности КОБов, которые должны были не властвовать, а служить народу. Поддержанный ассигнованиями потребительских обществ КОБ приступил к организации комитетов в уезде. Но его представители, действуя больше разъяснениями, советуя крестьянам не уничтожать сразу прежнее управление, не смогли охватить своей деятельностью всю территорию уезда10.
В существующем рядом Минусинском городском КОБе решающее влияние сразу же приобрела группа ссыльных, состоявшая из меньшевика Икова, эсера Быховского, большевика Спундэ и др., отличавшихся радикализмом. Переизбранный по новой схеме, его состав, обвинив уездный КОБ в боязни анархии, которую он якобы и провоцировал, счел нужным распространить свою власть и на уезд. На состоявшемся 20 апреля 1917 г. общем заседании членов старого и нового КОБов был поднят вопрос о возложении на себя обязанностей по организации власти в уезде и, согласно телеграмме губернского КОБа, существовании в Минусинске единого органа. Но после заявления Бедро о неправомочности городского КОБа, избранного 5 тыс. минусинских жителей, решать жизненные вопросы 150-тысячного крестьянского населения, которое его не избирало («нельзя кобылу пришить к хвосту»), решило, учтя, что 13 мая состоится уездный крестьянский съезд, должный избрать новый состав КОБа, оставить этот вопрос открытым.
Развернувшаяся борьба за власть теперь сконцентрировалась вокруг одного человека: 22 апреля Минусинский КОБ заслушал отчет Бедро о деятельности по организации уезда и в тот же день было намечено экстренное общее собрание членов Минусинского кредитного товарищества. Как писала газета, инициированное 100 пайщиками, «возмущенными незаконностью» избрания 5 апреля нового правления и поведением «лидера реакционеров» Бедро, который на собрании назвал всех, «кто осмелился выступать против него», «подлецами», оно должно было быть «бурным» и закончиться разбирательством у мирового судьи11.
Состоявшийся уездный крестьянский съезд избрал уездную земскую управу. Однако в обстановке насилия над представителями общественности, погромов, осуществляемых прибывшими солдатами и амнистированными уголовниками, власть вскоре еще более радикализировалась и с разочарованием народа в КОБах стала принимать советскую форму. Результатом этих первых месяцев революции, по более позднему признанию местных совдепчиков, явилась организация «менее активного, не затронутого особенно империалистической войной» крестьянства вокруг уездного КОБа и кооперации при руководстве целой группы ссыльных народников, в числе которых они называли и Бедро. Подпавшее под влияние кооператоров, крестьянство, писал один из большевиков, опоздало завоевывать Советскую власть12.
Для самого Бедро это его первое противостояние с большевиками могло закончиться не только потерей руководящей должности в революционном органе. Намеченное на 18 июня 1917 г. собрание членов Минусинского Союза кредитных товариществ должно было исключить его из своего состава. Вероятно, этого не произошло, т.к. 24 декабря того же года Бедро от имени кредитных товариществ приветствовал открытие уездного земского собрания13.
В том же году, по свидетельству самого Бедро, он, будучи приглашенным полтавскими крестьянами, посетил Украину, где был якобы делегирован в Центральную Раду, избирался председателем областного съезда. Но, не разделяя взгляды «самостийников» на будущее Украины, он вернулся в Сибирь 14.
На страницах советских мемуаров Бедро неоднократно представлялся эсером и «ярым врагом» минусинских большевиков. Современные историки определяют его политическое лицо по-разному 15. Однако документы уголовного дела, заведённого на него Енисейской губернской ЧК, свидетельствуют, что Бедро был общественно-активной личностью, которую нельзя отнести к какому-либо политическому лагерю. Его взгляды являлись характерными для широких слоёв населения Сибири, которые своей активностью или, наоборот, пассивностью в конечном итоге способствовали воцарению здесь Советской власти.
Некоторые очевидцы, знакомые с Бедро, относили его к толстовцам. Сам он, судя по показаниям красноярским чекистам, считал себя членом общества свободных христиан, не признающих насилие и применение оружия 16. Не разделяя взглядов ни большевиков, ни эсеров, не участвуя в их борьбе и пытаясь оградить крестьян от влияния представителей этих партий, Бедро и в Минусинском уезде продолжал выступать в качестве народного защитника. Познакомившись с ним и видя его понимание крестьянских интересов, жители д. Быстрая 19 ноября 1917 г. делегировали Бедро с совещательным голосом на III Минусинский уездный крестьянский съезд.
Несмотря на то, что большевики склонили его участников к передаче власти советам, Бедро, служивший секретарем Минусинского уездного Союза кредитных товариществ, случалось выступал против их конкретных действий. Так, получив от центральных органов кредитной кооперации информацию о том, что Совнарком национализировал Московский народный банк, он при поддержке и соучастии членов правления Осколкова и Жибинова 23 декабря 1917 г. написал циркуляр. В нем Бедро, известив кооператоров и население об огосударствлении их денежных вкладов, обратился к крестьянам с «контрреволюционным» призывом выступить против «грабителей-большевиков с запятнанными братской кровью руками» и опротестовать эту акцию путём направления телеграмм в адрес Всероссийского Учредительного собрания. Содержание циркуляра незамедлительно стало известно большевикам - членам Минусинского Объединённого исполкома. 29 декабря они постановили арестовать его автора, якобы «натравливающего» крестьян на Советскую власть, а сам циркуляр с соответствующими комментариями опубликовать в местных «Известиях». Согласно воспоминаниям одного из большевиков, весь крестьянский состав пленума Совдепа голосовал за немедленный арест всего правления Союза, за ускорение организации ревтрибунала и за самую решительную борьбу со всяким противосоветским выступлением.
Еще находясь под арестом и следствием, Бедро, как представитель от кредитной кооперации Минусинского уезда и делегат 2-го Всесибирского съезда кооператоров, был избран членом Сибирской областной думы. Состоявшееся 6 марта 1918 г. первое заседание ревтрибунала, где рассматривалось его дело, проходило при поддержке присутствующими обвиняемого, но с нарушением процессуальных норм. После произнесения последнего слова обвиняемым председатель, в роли которого выступал заведующий судебного отдела Минусинского Совета тогда еще левый эсер Д.А. Пузанов, вновь предоставил слово обвинителю. Такое завершение процесса вызвало негодование у присутствующих, разразившихся криками «позор». В количестве 48 человек они подали протест в ревтрибунал против порядка судебного разбирательства. Тогда в зал были введены черногорские красногвардейцы, после чего публика успокоилась и разбежалась. В этой ситуации Бедро за «погромную контрреволюционную деятельность» был приговорён условно к трём, а остальные члены правления – к двум месяцам принудительных работ. Бедро был освобожден, но, как запишет советский очевидец, «с клеймом врага трудового народа».
Преследуемый властями Бедро в январе 1918 г. все же нашел время составить «Атлас плодов» с описанием и рисунками 87 сортов ранеток, лучше других зарекомендовавших себя в климатических условиях Минусинска. Дополненное в конце 1920-х гг. это описание было подготовлено Бедро и его сыном к изданию в виде книги по сибирской помологии. Начиная с февраля 1918 г. военно-политические события оборвали связь Бедро с Полтавским питомником, который он использовал для снабжения Минусинского уезда семенами. Но тогда же он создал рукопись будущего руководства по садоводству в Сибири, а затем написал и опубликовал в газете «Свобода и труд» «Письма из узилища» фельетонного характера. Большевики в дальнейшем, используя эти «письма», обвиняли Бедро в клевете на советскую действительность 17.
В мае 1918 г. Бедро избирался делегатом VI Минусинского уездного крестьянского
съезда. После того как созданный большевиками Военно-революционный штаб (ВРШ) за
антисоветское выступление распустил съезд, Бедро в ночь на 8 июня был
арестован красногвардейцами и содержался в тюрьме. Здесь его жизнь подвергалась
опасности. Минусинск был окружен крестьянско-казачьими дружинами, требующими от
Совета передачи власти делегатам собравшегося VII крестьянского съезда. Когда
дружинники с целью захвата города совершили нападение на него, совдепом был
отдан приказ: тюремная администрация при повторном их налете должна была
расстрелять заключенных18. С освобождением из тюрьмы Бедро тут же был
кооптирован «для пользы дела» с совещательным голосом в состав этого съезда. По
мнению членов так называемой «Минусинской коммуны», он стал «вдохновителем»
антибольшевистского переворота в Минусинске и непосредственным участником
формирования уездного комиссариата. Позднее, выполняя резолюцию VII съезда об
увольнении со службы большевиков, комиссия Минусинского союза кредитных и
ссудо-сберегательных товариществ, по инициативе Бедро, уволила машинистку
и бывшего судью, которые являлись не только видными членами местной организации
РКП(б), но и лицами, имевшими прямое отношение к его осуждению. Отказался Бедро
и составить протекцию некоему большевику, пытавшемуся занять место садовника при
Минусинской тюрьме.
В то же время Бедро на том же VII крестьянском съезде, передавшим власть в
Минусинске антибольшевистским силам, выступил против начавшихся грабежей
городского населения «лицами с белозелёными нашивками», т.е.
повстанцами-дружинниками, а также мобилизации крестьян в Добровольческую армию.
Здесь же он высказал своё отношение к любой власти, которое, вероятно, было
характерно для большинства местного населения. Согласно воспоминаниям
находившегося на съезде лидера губернских правых эсеров Е.Е. Колосова, когда его
участникам была оглашена информация о падении Советской власти и образовании
Временного Сибирского правительства, то «кооператор Б., типичный правый
демагог», произнёс такую реплику: «Вот не успели свергнуть одно правительство,
как появилось уже другое». Это высказывание, сообщает Колосов, имело успех, так
как чем-то отвечало настроениям собравшихся 19.
Рассмотрев в статье «Кооперация и текущий момент», написанной 29 июня и опубликованной в местной газете «Труд» (1918. 19 (08) июля), выдвинутый 7-м уездным крестьянским съездом в адрес кооперации упрек, заключавшийся в том, что она в советское время торговала реквизированными у людей товарами, Бедро заявил о «несовместимости» понятий «большевик» и «кооперация». Он объяснил её тем, что «кооперация стоит вне партий».
Но, испытывая скептическое отношение к любой власти, Бедро вскоре перешел в оппозицию и к социалистам-революционерам, которые тогда занимали ключевые места в органах управления Сибири. В июле 1918 г. его как депутата пригласили к участию в работе Сибирской областной думы. На её заседании, имевшем место 15 августа 1918 г., Бедро избрали членом мандатной комиссии, а затем и бюро одной из четырёх думских фракций - областников и беспартийных. Эсеры составляли почти половину думцев: депутатов насчитывалось 137 человек, но из 129 лиц, о которых имелись сведения, 60 относили себя к партии социалистов-революционеров. Такой состав думы вызывал недовольство её беспартийных членов. В этой ситуации Бедро не смог сразу определиться относительно законности присутствия в Думе представителей от крестьянских советов, деятельность которых постановлением Временного Сибирского правительства от 6 июля 1918 г. была запрещена 20.
По свидетельству же современника, назвавшего Бедро «действительным представителем народа, скромным членом Думы и человеком реальной жизни», он после проверки делегатских мандатов, заявил об искусственном построении этого органа и необходимости расширения подлинного крестьянского представительства. Но смысл его выступления усилиями эсеровских ораторов оказался «затушеванным» 21. Бедро потом вспоминал, что его критические замечания по поводу эсеровского засилья в думе и предложение о пополнении думцев крестьянскими представителями не нашли среди депутатов положительного отклика.
Отказавшись от дальнейшего участия в работе сибирского представительного органа, Бедро вернулся в Минусинск, где решил еще раз попытаться изменить его состав в пользу крестьян. 31 августа уездное земское собрание заслушало сообщения делегатов местной общественности о своей деятельности в Сибоблдуме. После короткого выступления Бедро и «горячих» прений участников собрание, приняв его предложение, решило просить Правительство пополнить членов Думы представителями от крестьян, доведя их удельный вес среди депутатов до той пропорции, которую занимало крестьянство среди всего населения Сибири.
Местные социалисты-революционеры не могли простить Бедро такого поведения. Газета «Знамя труда» потребовала от Минусинского Союза кредитной кооперации отзыва этого депутата из состава Сибоблдумы. Правление Союза было вынуждено напомнить газетчикам о том, что Бедро избирался её членом не минусинским руководством, а съездом кооператоров Сибири. Оно сообщило также, что отчет о деятельности в Сибоблдуме и просьба о сложении с него депутатских полномочий, посланные Бедро 3-му Всесибирскому съезду кооператоров, получили среди его участников оживленное обсуждение. В ответной ему телеграмме они одобрили работу своего депутата в Сибоблдуме22.
В Минусинске Бедро периодически продолжал выступать на стороне интересов крестьянства. С началом вспыхнувшего в ноябре 1918 г. Минусинского крестьянского восстания, «дубинной войны», обречённой, по мнению Бедро, на поражение, он, как и др. общественные деятели, например, член уездной земской управы Д.М. Вагин или кооператор М.Г. Монастыршин, участвовал в успокоении и вразумлении населения. По просьбе знакомых жителей деревень Быстрая и Малая Минуса Бедро посетил их сходы. Находясь, к примеру, в последней, авторитетный среди крестьян Бедро, как сообщала газета «Труд» (1918. 16 (3) ноября), разъяснил им «безумие» мятежников. По его совету крестьяне этих селений, несмотря на угрозы, исходившие от командующего правительственными войсками генерал-майора И.Ф.Шильникова, решили в данной ситуации соблюдать нейтралитет. Во время штурма повстанцами Минусинска, рассказывает сохранившаяся в семье Бедро-Вигоровых легенда, он якобы вышел навстречу их толпе, двигающейся по одной из дорог на пулеметы, остановил её и, уговорив подождать, тем самым спас людей от гибели. Когда с завершением карательной экспедиции в местную тюрьму были водворены захваченные или выданные населением мятежники, то он, пользуясь доверием гражданских властей, добился освобождения под его поручительство нескольких лиц.
Приходилось Бедро защищать и саму кооперацию от критических нападок со стороны обывателей-непрофессионалов, выступать в память своих погибших товарищей. Так, в статье фельетонного характера «Поход на кооперацию», опубликованной в местной газете «Труд» 22 декабря 1918 г., он, сообщив читателям о том, что все капиталы кредитной кооперации в уезде принадлежат 30 тыс. крестьян, являющихся членами 40 товариществ, отверг обвинения в адрес кооператоров, якобы пользующихся какими-то привилегиями и покровительством. Тогда же Бедро откликнулся некрологом, опубликованным в той же газете (1918. 31 (18) декабря), на зверское убийство неизвестными усть-абаканского общественного и кооперативного деятеля М.Г. Монастыршина. В заслугу убиенному Бедро вменил его тюремное заключение большевиками, активное, «в числе первых», участие в свержении Советской власти в 1918 г., а также «парализацию» в ряде сёл выступлений крестьян во время ноябрьского мятежа23.
Позднее Союз кредитной кооперации в лице своего председателя по каким-то причинам препятствовал предоставлению правительственным войскам фуража. В марте 1919 г. Бедро выступил с критической статьей «Министры большие и далекие» в адрес лиц, занимающихся продовольственными заготовками. Усмотрев в ней оскорбление, уполномоченный по снабжению Минусинского уезда и Урянхайского края Г.М. Бяков пытался привлечь автора к судебной ответственности. Мировой судья провел примирительное разбирательство. Но с связи с тем, что Бедро соглашался больше не обращаться к этому вопросу лишь в случае, если Бяков печатно признается в правоте его обвинений и извинится, то примирение между ними не состоялось. Сам же Бедро в августе 1919 г., конфликтуя с военными властями, отказался продавать им овощи ниже рыночных цен24.
Такое поведение Бедро вызвало негативное отношение к его личности со стороны военных властей и казаков, угрожавших ему физической расправой. Когда в сентябре 1919 г. к Минусинску подходила партизанская армия А.Д.Кравченко и П.Е.Щетинкина, то Бедро не эвакуировался с правительственными учреждениями. Позднее белые, совершая обстрел захваченного партизанами Минусинска, якобы, как свидетельствовал он в своих дальнейших показаниях чекистам, подвергли его усадьбу артиллерийскому обстрелу25. Последний факт косвенно подтверждается и информацией, содержавшейся в партизанской газете «Соха и молот» (1919. 19 ноября), о том, что белые 8 ноября того же года выпустили по Минусинску 20 снарядов со шрапнелью, которые, правда, не принесли городу и населению особого вреда.
Дружеские отношения сложились у Бедро с главкомом партизанской армии Кравченко, человеком близким ему по политическим взглядам, образованию и профессии, социальной принадлежности и жизненным интересам. Впоследствии его заместитель Щетинкин свидетельствовал, что Бедро оказывал партизанам всяческую материальную поддержку.
Однако в Минусинске находились и лица, которые считали, что отношения между Кравченко и Бедро основывались лишь на совместной выпивке и игре в преферанс. Председатель Минусинского уездного Совета В.Г.Солдатов, человек большевистских убеждений, потом рассказывал, что толчком к росту среди партизан эсеровских настроений будто бы явилось появление на политической арене Минусинска агронома-садовода и «известного эсера» Бедро. Выступление приглашённого Бедро на уездном учительском съезде 15 октября 1919 г., в котором он призвал учительство к единению во имя достижения гражданского мира, произвело на делегатов настолько сильное впечатление, что ему, чтобы не политизировать работу съезда, пришлось отказаться от некоторых его тезисов. Согласно воспоминаниям Солдатова, Бедро являлся и посредником, передавшим Кравченко «Заявление группы офицеров», в котором эсеры предлагали последнему объединить усилия для окончательного свержения режима А.В.Колчака, а затем, выступив общими силами против Красной Армии, добиться провозглашения в Сибири власти Учредительного собрания 26.
В дальнейшем внимание Минусинской уголовно-следственной комиссии привлекло содержание написанного Бедро некролога, посвящённого памяти М.Г.Монастыршина27.
Следовательно, наряду с эсерами и большевиками, выразителями чаще всего интересов определённых слоёв крестьянства, существовали беспартийные и неорганизованные одиночки-интеллигенты, наиболее близкие к народу. Будучи выразителями взглядов крестьян уже на уровне их ментальности, они выступали против любой власти и защищали интересы деревни в целом и с внепартийных позиций. Отношения Бедро с большевиками, эсерами и белыми свидетельствуют о чуждости интересов этих политических сил и основной массы крестьянства, а также об аморальном облике любой новой власти, который она вскоре принимает.
Естественно, что такие люди не могли не преследоваться Советской властью. 2 мая 1920 г. Бедро по доносу минусинских большевиков, обвинивших его в антисоветской агитации, был арестован и препровождён в Красноярскую губернскую ЧК. На допросе 29 мая один из них показал, что Бедро, пользовавшийся авторитетом у служащих кредитных товариществ и населения, во время крестьянского восстания 1918 г. агитировал жителей д. Малая Минуса против «бандитов-большевиков». Допрошенная 1 июня еще одна большевичка сообщила, что со ссыльным поселенцем Бедро была знакома с 1911 г., работала с ним в кредитном товариществе и знала об якобы присущих ему антисоветских настроениях. Она также заявила об антибольшевистской агитации, будто бы проводимой им в ноябре 1918 г. среди крестьян деревень Малая Минуса и Городок.
Но показания доносителей были лишены конкретики, ибо основывались лишь на слухах. Заявив, что причиной обвинения являются личные счеты, Бедро легко опроверг этот оговор. Поддержку ему оказали крестьяне д. Быстрая. 23 мая сход их, заявив, что Бедро своей деятельностью способствовал переходу населения на сторону Советской власти и спасал людей от «карателей», высказал просьбу освободить его из заключения как «сторонника трудового народа». Большее впечатление на чекистов произвели показания партизанского вожака Щетинкина, который на допросе 18 июня заверил их, что знает Бедро как человека, который каких-то действий против Советской власти не совершал. 20 июля Бедро под поручительство Щетинкина и Кравченко был освобождён.
Однако такой исход не устроил некоторых минусинских большевиков, враждебно относившихся к местной интеллигенции. 1 августа 1920 г. Бедро был вновь арестован и отправлен в Красноярский Дом лишения свободы. Председатель Минусинской уездной ЧК Т.И.Мордвинов причину задержания Бедро объяснил ему следующим образом: «Нового дела никакого нет, а я арестовал вас, чтобы вас не убили...». В условиях процветавшего тогда красного бандитизма – тайных расправ бывших партизан над якобы «контрреволюционной» интеллигенцией - подобное было возможным.
На этот раз следствие по делу Бедро оказалось более длительным. Чекисты искали нарушения в финансовой деятельности кооперативных органов. 12 декабря за недоказанностью вины Бедро был освобождён из-под стражи и направлен на службу в Минусинский уездный комитет труда. Но 10 января 1922 г. губернская ЧК всё-таки приговорила его к одному году заключения в Красноярском концлагере. Обвинение Бедро являлось настолько шатким, что 11 ноября того же года Коллегия ГПУ на основании постановления ВЦИК была вынуждена освободить его досрочно 28.
Между тем, на этом, вероятно, злоключения Бедро не закончились. Данные Красноярской краевой общественной организации «Мемориал», опубликованные относительно политического преследования Бедро, правда, названного «Иваном Прокопьевичем» и выходцем из крестьян, говорят о том, что он, арестованный 31 июля 1920 г. и обвиняемый в «контрреволюционной агитации», был приговорен губернской ЧК 19 августа того же года к пяти годам заключения в ИТЛ (Исправительно-трудовом лагере) 29. По свидетельству Вигорова, Бедро находился в заключении вплоть до декабря 1924 г.
В условиях разрухи и выживания, обусловленных политической обстановкой, все более разрушалось садовое хозяйство Бедро. Сделанные еще в годы Гражданской войны его дневниковые записи свидетельствуют о постоянных набегах обывателей, которые уничтожали подросшие деревья. В апреле 1918 г., пишет он, какой-то хулиган, скорее всего «большевик», срезал у корня 11 саженцев 4-летних привитых яблонь в новом саду. «Не знаю, - заключает Бедро вопросом эту запись, - надолго ли хватит у меня терпения выносить все эти человеческие гадости?..». «Я так мало хочу, только изгородь, чтобы не портили и [не] увечили моих питомцев, - пишет он в другом месте и заканчивает эту грустную реплику широким выводом. – Да, видимо, Россия еще долго не будет видеть даже где надо поставить «изгородь»…, а будет ставить… [их] везде, но не там, где нужно…». За просьбу не рубить ветви яблонь шашками, его в 1918 г. чуть не зарубил конный разъезд белых. При этом Бедро не озлобляется и в дневниках 1919 г. пишет, что ему «хочется еще многое сделать для Родины, для Сибири!».
За время заключения Бедро сад, переданный сначала опытной станции, а затем местной тюрьме, пришел в запустение. Вернувшись, он добился возвращения ему сада и, несмотря на массовую гибель насаждений, вскоре привел его в полный порядок. Совмещая работу в саду со службой в кредитном сельскохозяйственном товариществе, Бедро продолжил проводить массовую гибридизацию яблонь с целью получения морозоустойчивых сортов с более-менее крупными плодами.
Более того, у Бедро вызревает грандиозный план развития садоводства. Вот, что он писал в 1925 г.: «… Применить в этом деле возможно шире коллективный труд! В самом деле, станция имеет сейчас в своем распоряжении свыше двух тысяч плодовых и плодоносящих яблонь - гибридов Кащенко. Она может предоставить всем желающим сибирякам попробовать свое счастье в получении хороших выносливых сортов яблонь. Получая от станции семена гибридов, высевая их по всей Сибири, любители могут получить … сотни миллионов саженцев. Получится бесконечное число сортов…».
В 1925 г. Бедро обратился за поддержкой к Всесоюзному институту прикладной ботаники и новых культур (впоследствии Всесоюзному институту растениеводства - ВИР), который в те годы возглавлял выдающийся российский учёный Н. И. Вавилов. ВИР выразил готовность считать испытательно-научный сад Бедро (точнее Западно-Сибирскую опытную станцию плодоводства) своим опорным пунктом, обеспечить снабжение станции новейшей биологической литературой при условии выполнения некоторых поручений. В их числе был сбор редких, перспективных для интродукции и селекции растений, фенологические и морфологические наблюдения за яблоней.
Наряду с предоставлением отчетности в ВИР, сведения о своей работе Бедро послал и знаменитому тогда садоводу И.В.Мичурину. В ответном письме Мичурин писал Бедро: «…Идите смело вперед, добивайтесь настоящих вполне культурных сортов и будьте уверены. Что Вы их получите. В этом нет сомнения. Главное, в своих работах надейтесь больше на свой личный трудовой опыт…» 30.
Получив в 1926-1927 гг. дополнительный земельный участок площадью в 5 га, Бедро к 1928 г. высадил под Минусинском и третий – «Дальний сад» (2 га) и заложил питомники. Питомники, где выращивали посадочный материал (почти исключительно саженцы яблонь), были небольшими, площадью на свыше 0,5 га и выпуском 2000—3000 однолетних привитых яблонь в год. В последнее пятилетие работы опытной станции садоводства (1925—1929 гг) привитые саженцы рассылали по всей Сибири. Наибольшую часть выпускаемого сортимента составляли мелкоплодные зимостойкие сорта яблони, а в последние годы и более крупноплодные гибриды. Так как заказы от садоводов-любителей были обычно небольшими (по 5—10 саженцев), то общее число посылок, рассылаемых ежегодно осенью, достигало 300 штук.
В ведении Бедро уже имелись 6 десятин плодовых насаждений и ягодников со школой и питомником, на которых размещались 2 тысячи взрослых плодоносящих яблонь, груш, слив, абрикосов и вишен, 15 тысяч саженцев, а также сеянцы гибридов первой и второй генерации. Его селекционная работа поражала специалистов правильным подходом к подбору пар-производителей и остроумными приемами. Награжденный на Всероссийских и губернских выставках пятью золотыми и серебряными медалями, Бедро за годы своей селекционной деятельности собрал и изучил 100 сортов яблонь и 28 видов других садоводческих культур. В 1927 – 1929 гг. его сад служил опытной базой ВИР, а в 1931 г., уже без него, был превращен в Минусинское плодово-ягодное опытное поле.
На основе ранее созданной рукописи Бедро написал первый учебник по сибирскому садоводству «Плодоводство в Сибири», вышедший двумя изданиями (Омск, 1925 и Минусинск, 1928 гг.). Оба издания начинались с предисловия, написанного академиком Н.Ф.Кащенко. Эта книга стала на длительное время основным руководством, на котором выросли поколения сибирских садоводов. В заключении к ней Бедро писал: «Садоводство — одно из условий счастья. Недаром великие мыслители и наш Лев Толстой считали необходимым условием счастья, между прочим, — общение с растениями… Всемогущая природа даёт в руки человека бесчисленное количество прекрасных форм, созданных ею растений. Наука указывает пути, как сделать их ещё прекраснее, ещё полезнее для человека». В 1925-1929 гг. Бедро сотрудничал с журналом «Сибирское садоводство». В нем и в журнале «Уссурийское садоводство и огородничество» он успел опубликовать шесть статей о путях развития сибирского садоводства.
На опытную станцию, славившуюся в те времена на всю Сибирь, регулярно бывали экскурсии учащихся Минусинского сельскохозяйственного техникума. Несколько лет здесь проходили практику студенты из Омского сельскохозяйственного института и местных учебных заведений. Некоторые из них, например, Г.Н.Блинков и М.Н.Саламатов, стали видными учеными Сибири. Немалое значение для распространения сведений по садоводству имело проведение с 1927 года в течение двух или трёх лет по согласованию с Минусинским земельным управлением краткосрочных практических курсов для крестьян-любителей садоводства и для агрономов 31.
В канун массовой и насильственной коллективизации Бедро, как мог, помогал крестьянам. По воспоминаниям родственников, к нему чуть ли не ежедневно за советами, как им вести себя в отношениях с властями, наезжали знакомые из окрестных селений. С применением государством «чрезвычайщины» в налоговой политике на хозяйство Бедро, которое местные органы власти по-прежнему рассматривали как частное, был наложен непосильный налог. Ознакомившись с садом и пытаясь спасти его от разорения, красноярский общественный деятель и садовод Вл.М.Крутовский осенью 1929 г. так оценил труд его хозяина: «И удивительнее всего то, что вся эта гигантская работа выполняется трудами рук семьи Бедро, которую составляют сам он, жена, двое сыновей-подростков… Никаких сбережений, никаких даже запасов у него нет, а жизнь семьи самая трудовая и скромная во всем, начиная с питания и кончая одеждой. На себя берется минимум, все остается саду… Научная часть работы интересна и проводится с удивительной последовательностью и энергией. План работ рассмотрен Институтом прикладной ботаники и новых культур (Ленинград) и одобрен им 20 апреля 1925 года. Работа имеет ввиду главным образом получение гибридных форм яблони, созданных в Сибири акад. Кащенко во второй и следующих генерациях… Эта деятельность Бедро имеет огромное значение. Сад Бедро должен быть спасен, научные работы его должны быть сохранены и продолжены, и сам Бедро, как ценный и редкий специалист высокой марки, беззаветно преданный своему делу, должен быть сохранен для Сибири» 32.
Но такие обращения к общественности не могли изменить направление и характер государственной политики. Тогда Бедро, спасаясь от «раскулачивания», бросает дом и библиотеку и, приняв предложение главного инженера «Кузнецкстроя» И.П.Бардина, осенью 1929 г. подписывает акт о передаче сада Минусинскому плодово-ягодному опытному полю и вместе с семьей переезжает в г. Сталинск (Новокузнецк). Назначенный на должность заведующего садово-парковым хозяйством этой строительной организации, Бедро в совхозе «Садово-парковое» заложил на площади сначала 180, затем 300-400 га большой плодово-ягодный сад.
Однако по доносу, вызванному, вероятно, трудоустройством ссыльных, он 18 февраля 1933 г. был арестован Сталинским городским отделом ОГПУ. Обвиняемый в принадлежности к «контрреволюционной организации» и антисоветских высказываниях, в потворстве бесхозяйственности и хищениям, якобы существующим в садово-парковом хозяйстве, Бедро 5 июня 1933 г. на заседании Особой тройки Полномочного представительства (ПП) ОГПУ Западно-Сибирского края был приговорен к трехлетней ссылке в Нарымский край. Осенью того же года его отправили на поселение в д. Подгорную Чаинского района Нарымского округа Западно-Сибирского края.
Согласно советским справочникам по садоводству, здесь и в Колпашево Бедро будто бы использовался как агроном по садоводству, а также на должности научного сотрудника-садовода Тискинского опытного поля, находившегося в ведении колонизационно-таёжной станции Нарымского севера (с 1933 г. - комплексной сельскохозяйственной станции Нарымского севера или Нарымской государственной селекционной станции). После досрочного освобождения в 1935 г. он уехал на Северный Кавказ. В начале 1936 г. Бедро устроился старшим научным сотрудником на работу в отдел цветочных и декоративных растений Майкопского опытного отделения ВИР, расположенного в поселке Шунтук (Республика Адыгея). Но в начале 1938 г., когда, незадолго до ареста Н.И.Вавилова – директора ВИРа, сократились штаты и финансирование опытного дела, Бедро уволился и с семьей переехал в станицу Белореченскую Краснодарского края 33.
Отъезд из Сибири и уход от селекционного дела спасли его от нового преследования. Дело в том, что, подвергшись аресту красноярскими чекистами, известные в прошлом общественно-политической, лечебной и садоводческой деятельностью братья Крутовские на допросах 20 августа и 2-3 сентября 1938 г. были вынуждены показать о том, что бывший «ссыльный эсер» Бедро после Гражданской войны состоял в «контрреволюционной организации областников». В 1928 г. он якобы согласился участвовать в разведывательной деятельности в пользу Японии и с соответствующими сведениями приезжал к ним из Сталинска в Красноярск. После этого Бедро должны были, как «японского шпиона», арестовать, но случился сбой в работе спецслужб: его, вероятно, сразу просто не нашли. В дальнейшем же старший Крутовский умер в тюремной больнице, а младший – отказавшийся от своих показаний, вскоре оказался на свободе 34.
Избежав по счастливой случайности ареста, Бедро, согласно информации, предоставленной Вигоровым, переселился на новое место, где вновь высадил сад, развел питомник роз и огород. Во время немецкой оккупации он жил с семьей в крайней бедности, голодал, прихварывал и 28 января 1943 г. скончался. Реабилитация по всем делам, заведенным на Бедро советскими правоохранительными органами, состоялась (25 декабря 1963 г., 28 ноября 2003 г.) уже после его кончины.
Таким был жизненный путь человека, в революционное время стоявшего на внепартийных позициях и конкретными делами защищавшего народные интересы. Будучи одним из тогда немногочисленных агрономов, Бедро способствовал развитию крестьянского хозяйства, внес определенный вклад в сельскохозяйственную науку и мечтал сделать Сибирь садом.
1. Шекшеев А.П. Красные, зеленые, золотопогонные… А голова у всех одна! //
Хакасия. 2002. 31 августа; он же. Крестьянский защитник И.П. Бедро // История
Белой Сибири: Мат-лы 5-й международ. науч. конф. (4-5 февр. 2003 г., г.
Кемерово). Кемерово, 2003. С. 231-235; он же. Гражданская смута на Енисее:
победители и побежденные. Абакан, 2006. С. 120-126; он же. Бедро Иван Прохорович
// Энциклопедия Республики Хакасия. Т. 1. Абакан, 2007. С. 70; он же. Иван
Прохорович Бедро: политический деятель и ученый селекционер (страницы жизни и
деятельности) // Мартьяновские краеведческие чтения (2008-2009 гг.): Сб. докл. и
сообщ. Вып. VI. Минусинск, 2010. С. 350-356; он же. «Мы знаем, что Сибирь
будет покрыта садами» // Вопросы истории. 2011. № 2. С. 104-113.
2. Вигоров Юрий Леонидович – 1942 г. рождения, старший научный сотрудник
Института экологии растений и животных Уральского отделения РАН, кандидат
биологических наук, проживает в г. Екатеринбурге, сын известного
ученого-биохимика и дендрофизиолога Л.И.Вигорова (15 января 1913 – 13 марта 1976
гг.), рожденного как А.И.Бедро и вынужденного в 1937 г. из-за угрозы
преследования сменить имя и фамилию.
3. Архив Регионального управления ФСБ по Красноярскому краю (далее - АРУ ФСБ).
Д. П. – 6178. Л. 83.
4. Архив Вигорова Ю.Л. (далее - АВ). Метрическое свидетельство И.П.Бедро.
Л. 1.
5. АРУ ФСБ. Д. П. – 6178. Л. 15, 83, 373; АВ. Справка Центрального Совета
Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев от 14 марта 1929 г.;
Справка Управления Комитета государственной безопасности по Кемеровской области
от 6 ноября 1990 г.; Словарь-справочник садовода. М., 1957. С. 33; Булда М.
Вблизи села Свиридовка Лохвицкого района сохранились руины дачи ученого // Базар
в Украине. Медиа. 2009. 13 мая.
6. Пузанов Д. Минусинская ссылка 1910-1917 гг. // Каторга и ссылка:
Историко-революционный вестник. Кн. 39. М., 1928. С. 90-91.
7. Борисоглебский А.Д. Памяти И.П.Бедро // Сад и огород. 1958. №.2. С.
77-78; Муравьев Г.А. Минусинское научное садоводство // Мартьяновские
краеведческие чтения (1999 – 2002 гг.): Сб. докл. и сообщ. Вып. II. Минусинск.
2003. С. 117; Словарь-справочник садовода. С. 33-34, 190-191; Бедро, Иван
Прохорович // ВикипедиЯ. Свободная энциклопедия. -
HTTPS://ru.wikipedia.org/wiki.
8. Труд. 1916. 19 июня.
9. Южная Сибирь. 1916. 12, 14 июня; Труд. 1916. 8 ноября.
10. Свобода и труд. 1917. 18, 21, 22, 30 марта, 29 апреля.
11. Там же. 22, 23, 29 апреля.
12. Пузанов Д. Расслоение Минусинской ссылки в 1917-1918 гг. // Каторга и
ссылка. Кн. 36. М., 1927. С. 133.
13. Свобода и труд. 1917. 13 июня, 31 декабря.
14. Гидлевский К., Сафьянов М., Трегубенков К. Минусинская коммуна. 1917
-1918 гг. Из истории Октябрьской революции в Сибири. М. - Л., 1934. С. 41; АРУ
ФСБ. Д. П.- 6178. Л. 15, 83, 373.
15. Гидлевский К. и др. Минусинская коммуна. С. 162, 199 – 201; Сибирь в период
Гражданской войны. Кемерово,1995. С. 12; Медведева
Н.Н. Неонародническая ссылка в Минусинском уезде // Россия и Хакасия: 290 лет
совместного развития. Абакан, 1998. С. 110 – 111; С Колчаком – против
Колчака: Крат. биограф. словарь. Указ-ль учреж-й и орган-й. Крат. указ-ль лит-ры
по истории Гражд. войны в Сибири. Под ред. А.В.Квакина. М., 2007. С. 19.
16. АРУ ФСБ. Д. П.- 6178. Л. 375.
17. Труд. 1918. 6 (19) марта; 1919. 25 (12) января; Знамя труда. 1918. 25 (7)
марта; Голос народа. 1918. 15-28 марта; Пузанов Д. Расслоение Минусинской
ссылки… С. 144, 150-151; Муниципальное учреждение «Архив г. Минусинска» (далее -
МУАГМ). Ф 4. Оп. 1. Д. 5. Л. 396; АРУ ФСБ. Д. П.- 6178. Л. 5, 13 - 15, 22,
28, 85, 89, 115, 120, 304, 356, 365, 369, 373-375, 383.
18. Воля Сибири. 1918. 7 июля.
19. МУАГМ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 17. Л. 11-12, 17; Колосов Е.Е. Сибирь при Колчаке.
Воспоминания. Материалы. Документы. Птрг., 1923. С. 50.
20. Сибирь в период Гражданской войны. С. 11-13; Добровольский А.В. Эсеры
Сибири во власти и в оппозиции (1917 - 1923 гг.). Новосибирск, 2002. С.
148.
21. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории
1918-1920 гг. (Впечатления члена Омского правительства). М.,2008. С. 112.
22. Труд. 1918. 1 сентября (19 августа), 10 сентября (28 августа).
23. Там же. 22 (9), 31 (18) декабря.
24. Труд. 1919. 20 (7), 23 (10) марта; Минусинский край. 1919. 22 (9) августа.
25. АРУ ФСБ. Д. П.- 6178. Л. 375.
26. Государственный архив Новосибирской области (далее - ГАНО). Ф. 5а. Оп. 6. Д.
270а. Л. 148 - 149, 151; Соха и молот. 1919. 22 октября.
27. АРУ ФСБ. Д. П.- 6178. Л. 13.
28. Там же. Л. 22, 28, 304, 356, 365, 369, 383.
29. Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края, т.1, http: //
www. memorial/ krsk. ru/ Articles/ kr/ 1/ b03.htm.
30. Бедро, Иван Прохорович // ВикипедиЯ; Мичурин И.В. Соч. Т. 4. М., 1948.
С. 538-546.
31. АВ. Справка Управления КГБ…; Дневниковые записи; Словарь-справочник
садовода. С. 34; Садоводы ученые России (краткий биографический
справочник). Орел, 1977. С. 29; Бедро, Иван Прохорович // ВикипедиЯ.
32. Крутовский Вл. Прошлое и настоящее // Сибирское плодоводство и
огородничество / Издание Омского общества плодоводства и садоводства. №3. 1929.
15 сентября. С. 1-3.
33. АВ. Справка Управления КГБ…; Справка Кемеровского областного суда от 11
ноября 1990 г.; Словарь-справочник садовода. С. 34; Садоводы ученые России. С.
29.
34. АРУ ФСБ. Д. П.- 5906. Т. I. Л. 18, 35, 111-112; Т. II. Л. 245-246,
258.
Опубликована как: Еще раз об И.П.Бедро – политическом деятеле, коператоре и садоводе // Сборник материалов Первых межрегиональных краеведческих чтений, посвященных Леониду Романовичу Кызласову. 6-7 октября 2011 года. Абакан, 2012. С. 122-144.
Шекшеев Александр Петрович – специалист по аграрной истории Хакасии и социально-политической истории Приенисейской Сибири XX в., кандидат исторических наук, старший научный сотрудник. Окончил аспирантуру Института истории, филологии и философии СО АН СССР (1982 г.), учился в докторантуре Новосибирского государственного университета. Работал старшим научным сотрудником, заведующим сектором истории Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории, руководителем энциклопедической группы, старшим научным сотрудником Института саяно-алтайской тюркологии и Гуманитарного научно-исследовательского института Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова. Автор трех книг, около 200 научных статей и сообщений. Занимается изучением протестного поведения енисейских крестьян, взаимоотношений между властью и енисейской деревней в 1917 - начале 1930-х гг.