(Орфография сохранена)
«В 1929 году после повторного обложения налогом на поставку хлеба, которого отец выполнить не мог, так как не было хлеба, его арестовали и увезли в тюрьму г. Ачинска. После тщательного обыска хлеба не нашли и арестовали нашу мать и также увезли в Ачинск. В 1930 году мать освободили и выселили нас из дома, отняли остатки хлеба, две лошади, две коровы, овец, хозпостройки, мебель и поселили нас в помещении церковной сторожки, непригодной для проживания в зимнее время. Родственников в селе у нас не было, и питались мы тем, что подадут односельчане. Посещать школу мне с сестрой запретили.
Весной 1931 года нас, пятерых детей и мать (отец был в тюрьме), посадили в повозку и под конвоем увезли сначала в райцентр, потом вместе с другими собранными из района повезли на повозках под конвоем в Томскую область, с. Тегульдет. Река Чулым в то время вышла из берегов от паводковых вод и разлилась на несколько километров. Перевозили через Чулым всех семьями в лодках, и поэтому взяли с собой только то, что могли унести на себе. Что мы могли унести? Мать несла на руках полугодовалую дочь, сестра, 15 лет, несла белье и посуду, я, 11 лет, нес мешок сухарей, брат, 7 лет, тоже что-то нес, а брата, 5 лет, приходилось постоянно вытаскивать из грязи, по которой нам приходилось идти по тайге до «центральных гарей», где находилась комендатура. 14 километров, которые нам пришлось пройти, наша семья преодолела на четвертый день.
Вместе с нами из нашего села были высланы еще 4 семьи, которые к нашему приходу построили общий «шалаш», где выделили угол и нам. Зиму жили в землянках, все переболели тифом, а мать умерла зимой 1931–32 года.
Мы все, кроме старшей сестры, заболели цингой, могли передвигаться с трудом на четвереньках. Весной 1932 года нас поместили в детдом там же на «центральных гарях».
* * *
Из заявления: «Мой отец умер в 1899 году, и мне досталось бедняцкое хозяйство. В 1930 году я уехал на производство на Артемовский комбинат и работал до конца 1931 года, был лучшим ударником. В декабре 1931 года мне сказали, что я лишен избирательных прав, я сразу уволился и явился в расположение комендатуры и сам выехал на Артемовский рудник. С самого первого месяца работы имею ударную книжку, считаюсь лучшим ударником своего цеха. Я был благонадежным и остаюсь им на сегодняшний день. Живя в условиях спецпоселенца, мне обидно, что я незаслуженно нахожусь среди кулаков, которые действительно заслужили лишения и высылки».
* * *
Опись имущества раскулаченного:
«стол — 1;
подушка — 3;
одеяло — 1;
кровать — 2;
ящик — 2;
ульев — 8.
Подлежит изъятию на сумму 8 руб. 00 коп.».
* * *
Из заявления в райисполком: «Я родилась в селе Б. Хабык и, проживая в нем 48 лет, имею семью: мать, 81 л., сына, 19 лет, дочерей, одной 8 лет, второй 10 лет, и нет мужа как 9 лет... А за что мне, женщине, было дано задание поймать волка, лисицу и мелкого зверька на 150 р., что я женщина это не могу добыть. За что меня и сельсовет распродал и выгнал меня из дома, а сына, 18 лет, осудили на 7 лет тюрьмы».
* * *
Из письма: «Я, будучи шестимесячным ребенком, была выброшена из окна вместе с люлькой, когда ломали среди бела дня наш дом. «Пепел Клааса стучит в мое сердце», говорил Тиль Уленшпигель, когда в XV веке сожгли заживо на костре его отца. Чем мы, живущие в XX веке, отличаемся от тех, которые жгли заживо тогда?
Мы были «подкулачники», работали на колхозных полях, босиком по снегу, пасли колхозных овечек и собирали колоски. Мы нищие и бесправные, нас даже не было в списках на трудодни в колхозной конторе. И сейчас прошу во имя гуманных законов выдать мне справку, чтобы я могла получить какую-то компенсацию и улеглись под конец моей жизни все жгучие мысли о бесправии простого человека».
* * *
Из письма: «В Артемовск на водном цехе на работу не принимают как врага народа, но вот в шахту 16-летнего приняли шут с тобой подыхай в 1937 году принесли повестку на призов в армию прошел медицинскую комиссию признан здоров, но когда подошел к председателю тот зачитал характеристику присланную из сельсовета сын кулака должон в морду мене плюнуть таких в армию не берем как было обидно какой же я враг народа когда запахло порохом 2 февраля 1940 года меня призвали в армию я служил в Белорусском военном округе а 22 июня фашисты вероломно напали на нашу Родину».
* * *
Из решения собрания: «Проводилась скрытая эксплуатация бедноты с помощью имеющихся в хозяйстве молотилки и жатки».
* * *
Из письма в крайисполком (08.06.33): «В данное время я со своей семьей (с 6 нетрудоспособными детьми) нахожусь в самом безвыходном положении, т. к. причитающийся мне хлеб (за 649 трудодней) колхозом удержан и я из него ничего не получил, вследствие чего с вышеуказанной семьей я остался без куска хлеба и без всяких средств к существованию. Мои дети, дабы не умереть с голоду вынуждены ходить по миру».
* * *
Стихотворение (часть заявления о реабилитации)
«Говорят, что время лечит,
Но не может мне рану залечить.
Ох, отец, ты как невинно
Мог порог тюрьмы переступить.
А теперь я, папа, знаю,
Где ты голову склонил.
Ох, отец ты мой несчастный,
Великий мученик ты был.
Ах, зачем постучала в окошко
Мне жестоко такая судьба,
Что на Чулым повезут меня в пеленках
И отнимут отца навсегда.
На Чулыме в яслях заболела,
И лечиться мне долго пришлось.
И когда свое детство вспоминаю,
То нельзя вспоминать без слез.
Голод, холод, нужда, униженье
Так за ними ходили везде.
Почему я так несчастна?
Потому что несчастен отец.
А как меня с Чулыма увозили,
Нисколько не двигалась я.
Доехали мы до Минусинска,
Нет у нас ни средств, ни угла.
...
В пионеры меня не принимали,
Ведь отец-то враг народа у меня.
Я за сосны пряталась, рыдала,
Чтобы не видели меня».
* * *
«Извените меня я грамотно не могу писать но очень прошу вас вы люди грамотные пожалусто помогите разобратся в наших делах сколько мы перенисли горя, какой голот когда нас раскулачили все у нас забрали лошадей, коров, овец, да общим весь скот все продукты муку, зерно все разные крупы из дому нас выгнали отца забрали в тюрьму 5 лет отсидел в тюрьме мы остались 11 человек мать и нас 10 дитей остались без крова без крыши над головой и бес кормилица отца и пошли мы на произвол судьбы кто куда скитатся люди позовут кто дрова попилить кто сарайки после скатины почистить полы помыть да все делали только бы кормили, весной ходили пополям собирали картошку мороженую летом траву косили сушили да лепешки с травы пекли только этот голот пережили жили где попало у чужих людей в сарайках вместе со скотом и голодные и холодные когда отец отсидел 5 лет ни зо что пришол домой опухший от голода чуть живой только этот голод пережили тут опять война опять голот холот это кое как пережили братьев на войне побили 3 брата погибли защищая родину так ничиво и не видили и я всю жизнь проработала стаж большой а пенсия маленькая вот наш период жизни ничиво хорошего кроме плохово я очень прошу вас дайте пожалуста льготы а то получиш пенсию пока за квартиру за свет уплотиш а на питание и неосталось и опять год и всю жизнь прожила в не достатках дайте мне помощь льготы я вас очень прошу».
* * *
«Нашей маме исполнилось 90 лет, так вот и ей не забудьте справку или какие документы нужны сообщите она говорит что нехочится помирать врагом народа вить она у нас святая и самая добрая».
* * *
Из решения собрания: «Эксплуатировал сложные с/х машины. Выселить».
* * *
Из письма: «Откуда будет опись имущества, которую вы требуете, когда актив бедноты тащил что мог. Даже горшок с мясом, что готовили в дорогу в ссылку, вытащили из печи и громко хохотали: пусть Яшка с щенками лапу сосет!»
* * *
Из письма: «А к нам пришли и стали из дома выгонять. Одежду теплую, валенки — все в печи пожгли, а нас на снег выбросили. Мы где пешком, где кто подвез — добрались до Ингаша, а ноги тряпками обмотали».
* * *
Из письма: «Прошла целая жизнь, большая ее часть бесправной, униженной, голодной, а сегодня я должна доказывать, что я дочь собственного отца, который реабилитирован посмертно, что он человек достойный, пострадал по произволу властей».
* * *
Из письма: «Мать умерла в 1944 году, наверное, на почве нервного стресса. Она ничего не могла вспомнить о прошлой жизни и время рождения детей. В возрасте 51 год, не зная русского языка, выдворили из дома с пятью детьми. Как она еще не растеряла детей. Со слов старшей сестры, семья переболела тифом, прожили страшную голодную жизнь в холодных бараках».
* * *
Из решения собрания: «...выслать из деревни Алексеевка кулака Ш. Д. С. как негодного элемента».
* * *
Из письма: «Брат (председатель сельсовета) предложил отцу вступить в колхоз. Отец отказался, но брат, пользуясь властью, наказал отца первым в деревне. Увез за 8 км, закрыл на замок. А утром прислал понятых, повозки, сгрузили все, что было у нас. Выгребли все — даже рукавицей сусеки подмели. Бабушка просила — оставьте хоть ей, старенькой, мешочек хлебца. Столкнули ее с крыльца, и она больше не поднялась, умерла».
* * *
Из постановления: «...выслан на окраину РСФСР».
* * *
Из письма: «Из всей семьи в живых осталась я одна. Мне 74. Рабочий стаж около 40 лет. Близится финиш. Здоровье очень плохо. А мысль одна: неужели и я уйду из жизни лишенкой.
Что же я сделала? Где провинилась?
Имею 4 медали, целый пакет грамот, могу ли я быть реабилитированной? Могут ли быть реабилитированы мои родные — хотя бы посмертно? До сих пор боюсь работников милиции, правоохранительных органов.
Имею троих детей. Живут самостоятельно. Я не хочу жить у них или чтобы они жили у меня. Вдруг что переменится, а я лишенка, бывшая дочь кулака. Как бы не испортить жизнь детям».
* * *
Опись имущества раскулачиваемого:
«лошадь — 1;
подушки перовые — 2;
мука пшеничная — 1 пуд;
мука ржаная — 16 пуд;
ситец — 6 м;
юбки женская — 5 шт.;
кофт — 3 шт.;
рушников — 6 шт.;
скатерть — 1 шт.;
брюки — 1 пара;
платки головные — 5 шт;
ситец невестки — 5 м;
рубашек мужских невестки — 1 шт.;
материал брючный невестки — 3 м;
юбка невестки — 1шт.;
скатерть невестки — 3 шт.;
шаль головная — 1 шт.;
платок головной — 1шт.».
* * *
Из решения собрания: «...имел конные грабли, которыми также эксплуатировал бедноту».
* * *
Из письма: «...вышла замуж за немца, тоже ссыльного. Он не хотел, чтобы дети были немцами, записывали как русских».
* * *
Из письма: «...условий поселенцам не было никаких. Дети и взрослые стали умирать. Администрация по поселению исчезла, и кто мог, уехали из ссылки».
* * *
Из письма: «Спецкомендатура распределяла одежду, оставшуюся от мертвых, между оставшимися в живых».
* * *
Из постановления ОГПУ: «Враждебность П<...> Степана в последнее время достигла таких пределов, что будучи на свадьбе у родственника, он громогласно перекрестился перед иконами и стал молиться о ниспослании кары за притеснение кулаков. <...> РЕШЕНИЕ: выслать с семьей на Север».
* * *
Из протокола: «В колхоз вступил, но с голыми руками. Оставить в списках лишенцев».
* * *
Из письма: «Меня все считали сыном врага народа ушол напризов мечта была меня оденут не взяли потому что сын врага народа».
* * *
«Извените за мою прозьбу но вы поймите просто до слез обидно за нашу семью разогнали обобрали какое было хозяйство выбросили ково куда и все время кличка была «враг народа» за что?»
* * *
Из письма: «Познакомилась с человеком, который работал в горкоме партии пропагандистом и агитатором. Он решил жениться на мне, но горком партии ему запрещал жениться на дочери спецпоселенца. Предупреждали, что исключат его из партии. Но этот человек был серьезный, порядочный, сильный. Заявил, что положит партбилет на стол, но не откажется».
(Неизвестно, чем дело бы кончилось, но тут грянула война, он ушел на фронт и погиб в первом же бою. — А. Б.)
* * *
«Извените пожалуйста я не знаю как вас зват пишу как умею некогда было учится
Хочу расказать вам как нас раскулачили дали моему отцу налог он вывез хлеб
наверно не хватило мы ребята сидели на печке видели пришли люди забрали отца
увезли в минусинск маме сказали уходи из дома сделали тарги оставили ей лошадку
запрягли они в коробушку нас посадили и поехали в Ничку Кто-то добрый человек
намдал жиле там жили лошадки и вот штоли знали скоко мы там прожили и менше
стали людей висилат и с ними ехали до Абакана потом до Чулыма реки потом
пороходом незнаю куда может это Тегулдет и повезли на лошадях везли по тайге и
по болотам лошади вязли и привезли нас в Централную Гар большая гар никто там не
жил вот там нас и оставили под открытым небам в тайге стали жит была трава ели
траву и <нрзб> и назвали поселок Шалаево наверно через год стали приходить
мужики их стали к семям отпускат наш отец пришло он был в Марининске ну он был
болной работали стари и мали карчевали тайгу и стали выеет садит и скол отец
простыл и помер нечего не помню толко умер на пасху похоронку несохронили
следуещей ранней весной снегу не много и я ушла взяла братишка 1921 г раждения и
бежала и шли пешком до Боготола — до Абакана и пошли пешком в Артемовск дорогой
братишка ходил побирался што пододут поедим и далше потом пришла мама с сестрой
братом получили паспорт стали работать как люди это мы там прожили 5 лет тайга
голод. СОЛОВЬЁВ а Анна А.».
Подготовил Алексей Бабий
Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Том 12 (Раскулаченные)