С
ВЛАДИМИРОМ Васильевичем Шумайловым свела меня судьба в суровом 1942 году.
Вместе призвались в Красную Армию, оба получили направление в Киевское
военно-пехотное училище, эвакуированное в Ачинск. С первых дней учебы ог зари до
зари изучали военную технику, часто с полной выкладкой совершали
десятикилометровые кроссы, вели наступательные и оборонительные бои с
«противником», зимой рыли в полный профиль окопы. Усталые, но сильные духом
курсанты под звуки духового оркестра пели: «Артиллеристы, Сталина приказ...».
Шел февраль 1943 года. Наш набор направили на Курско-Орловскую дугу. Именно там, под Курском и Орлом, в страшной мясорубке, люди показывали себя, кто есть кто. В тяжелых боях сколько раз мой ровесник и однополчанин, командир стрелковой орты Владимир Васильевич Шумайлов водил в атаку бойцов с возгласами: «Вперед, за Родину, за Сталина!»,— не счесть. Был тяжело ранен, и не раз. Всю войну капитан Шумайлов командовал ротой. День Победы встретил в Кенигсберге. Демобилизовался из армии в чине майора, на груди его сияли ордена Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны I степени и медали.
Через десятки лет после войны судьба случайно свела нас вновь: в областном центре. С тех пор наша дружба, скрепленная кровью, стала еще сильнее, ежегодно мы встречаемся - на празднике Победы.
Нынче в честь 45-летия Курско-Орловской битвы Владимир Васильевич пригласил меня в гости, познакомил с женой Маргаритой Константиновной, ее матерью Марией Михайловной Москвитиной. За круглым столом мы вместе рассматривали семейные реликвии, документы. письма, альбомы, фотографии.
— А кто это на снимках? — поинтересовался я, показывая на фото мужчины.
— Так это ж г я с мужем Костей.— ответила Мария Михайловна.
Со снимка на нас смотрели женщина с добрым, красивым лицом, живыми глазами, а рядом с ней веселый, жизнерадостный ее муж — Константин Тихонович Москвитин.
— Где же он теперь? — не удержался и спросил я.
— Погиб, но не на войне, а во время массовых сталинских репрессий. Расстрелян, как «враг народа», как «японский шпион».
— Расскажите, Мария, Александровна, о своем муже,— попросил я ее.
— Родился мой Костя в 1904 году в Мценске Орловской губернии, в бедной крестьянской семье. 15-летним пареньком вместе с родителями переехал на Черногорские угольные копи. Там в забое с отцом добывал уголек. Трудился Константин сноровисто, на совесть. А вечерами, в силу своего характера, был заводилой у сверстников, организовывал различные кружки. Здесь же Костю приняли/в комсомол.
В ТО ВРЕМЯ на территории Хакасии орудовали многочисленные банды. Комсомолец Москвитин первым записался в отряд частей особого назначения (ЧОН) и с оружием в руках гонялся за бандой Соловьева. После ее ликвидации Константин уехал на курсы культпросветработников. Успешно их закончил и был направлен на работу г, Ташт'ып. Там же он встретился и подружился с секретарем райкома ВЛКСМ Михаилом Тимофеевичем Козаковым, только что окончившим в Красноярске губернскую партийную школу.
Комсомольцы несли в народ политику партии, вели большую культурно-просветительную работу. В районе в то время не было ни клубов, ни библиотек. Не хватало учителей, работников культуры. С приходом комсомольских вожаков оживилась работа избы-читальни, которая затем никогда не пустовала. Здесь же разместилась и библиотека. Оживилась деятельность добровольных обществ «Долой неграмотность», Осо авиахима, МОПРа и Культшефства.
Особое внимание Москвитин уделял кружку художественной самодеятельности. Выезжали с бригадой в улусы, давали концерты, ставили спектакли. Константин Тихонович выступал перед населением с лекцией о международном положении.
Одна за одной появлялись новые школы в глухом уголке Хакасии — Таштыпском районе.
Из Таштыпа К. Т. Москвитина партия направляет в Боград, где он преподает учащимся обществоведение, затем г. Аскнз на должность заведующего школой колхозной молодежи (ШКМ). Одновременно Константин исполняет обязанности заведующего районо. Через три года он уже в Абакане завоблоно.
МНОГОЕ сделано Москвитнным за этот период. Он устраивал в интернаты беспризорных детей-сирот, а затем — на работу по специальности. Как грамотного и умелого организатора решением Хакасского обкома партии К. Т. Москвитина направляют в Бею директором областной колхозной школы, где готовились кадры животноводов, чабанов для колхозов Хакасии и Тувы.
По воспоминаниям ее выпускников А. Ф. Лисова, Д. Ф Васильева, школа благодаря Москвитнну имела много хороших преподавателей, были оборудованы кабинеты по различным дисциплинам. Из своего подсобного хозяйства шло в столовую молоко, мясо, овощи. Константина Тихоновича любили и уважали ученики, коллеги. В торжественной обстановке в июне 1934 года К Т. Москвитину была вручена Почетная грамота Хакасского областного земельного управления Сибкрая. В ней было записано: «За большую работу, проведенную по организации учебы и созданию базы областной колхозной школы им. т. Сизых, за подлинно самоотверженное участие и проявленный энтузиазм в социалистическом соревновании и ударничестве по повышений производительности и улучшению качества продукции награждает тов. К. Т. Москвитина званием ударника...»
В 1936 году Москвитин отзывается в областной центр, где возглавляет отдел кинофикации, а вскоре назначается директором первого в Абакане Дома культуры. В него тогда входили драмтеатр, Дом пионеров, библиотека. И вновь с присущей ему энергией Константин Тихонович проводит большую культурно-просветительную работу, умело ведет дело, чутко, внимательно, бережно относится к подчиненным. Он неоднократно помогал материально остро нуждающимся товарищам, несмотря на то, что своих средств ему самому едва хватало.
Константин Тихонович хорошо пел и играл на гармошке, гитаре, балалайке. Часто выходил на сцену в костюме клоуна с сатирическими куплетами, частушками, сочиненными им же. В них он высмеивал недостатки, упущения в работе нерадивых руководителей. Эта критика не всем бюрократам была по вкусу, и они стали угрожать Москвитину. По ложному доносу Константин Тихонович был исключен из партии якобы за контрреволюционную деятельность. Пришили ему статью 58-ю Уголовного кодекса РСФСР.
. А 8 июня 193,7 года в два часа ночи на квартиру К. Т. Москвитина явились пять человек в форме сотрудников НКВД и предъявили ордер на арест и обыск. До семи утра эти люди долго и бесцеремонно рылись в вещах, книгах, белье, в детских игрушках дочери. Забрали охотничье ружье, все документы, вплоть до брачного свидетельства. «Черный ворон» увез я самого арестованного...
НАЧАЛИСЬ массовые аресы. Из редакции областной газеты был арестован зав. культстроительством Б. А, Ковалевский, из облисполкома — М. Г. Торосов, из обкома партии— секретарь обкома Хаимс и другие. На всех были повешены ярлыки «врагов народа».
Жители города, соседи, даже друзья, узнав об их аресте, отворачивались, обходили стороной семьи репрессированных. Мария Михайловна, жена Москвитина, тогда заочно училась в Томском университете. После ареста мужа, когда пришла в школу, где она работала учителем, директор объявил ей: «Вы уволены из школы, как жена. «врага народа». Вернувшись со слезами домой, Мария Михайловна увидела выставленные из квартиры вещи и предписание: «Немедленно убрать куда хочешь веши и освободить квартиру». Так расправились с Москвнтиным и его семьей, оставив без жилья и средств к существованию.
С ЭТИХ тяжелых дней начались для Москвитиных сплошные мытарства, скитания. Никто тогда не хотел пускать семью «врага народа» на квартиру, боялись НКВД. Видя безвыходное положение, Мария Михайловна решила уехать в Абазу, к родителям. Но и там ее ждал запрет. Заставили в 24 часа покинуть село. Через неделю снова страшный удар — умер отец. Местные органы власти не разрешили дочери быть на похоронах.
Вернувшись в Абакан, Мария Михайловна вновь и вновь продолжала искать работу. Мечтала хоть куда-нибудь устроиться, но везде за ней тянулся хвост жены «врага народа». С дипломом учительницы она ходила по домам, за кусок хлеба мыла полы, стирала белье, была прислугой.
— Наконец-то, — вспоминает Мария Михайловна,— я нашла себе пристанище по улице Хакасской, что напротив нынешнего Дома политпроса. Добрые люди, я их век не забуду, приютили нас с дочерью в крохотной комнатушке.
Шли томительные дни. Мария Михайловна пыталась хоть что-то узнать о судьбе мужа. Ежедневно ходила на крутой берег Абакана с передачей. Там находилось тогда здание отдела НКВД. Во дворе за колючей проволокой стояли бараки, а в них было тесно от «врагов народа».
Сотни женщин, стариков, детей сутками толпились на берегу и ждали от родных весточки. Охрана разгоняла людей, угрожая оружием, в ход пускалась нецензурная брань. Страшные крики людей приходилось слышать в ночные часы из окон, где допрашивали заключенных. Но родные, несмотря на унижения, не расходились. Они ждали, что вот-вот поведут заключенных в Минусинскую тюрьму, к не теряли надежды увидеть, может быть, в последний раз, отца, мужа, брата.
18 сентября 1937 года следователь отдела НКВД Мурзаев с большим трудом разрешил свидание Марии Михайловны с Москвитиным.
— Когда я вошла в кабинет следователя,—продолжала свой печальный рассказ Москвитина,— я страшно испугалась. Вокруг были следы крови. Кроме следователя, в комнате находилось еще несколько человек, которые с любопытством разглядывали меня.
КОСТЮ своего я не узнала.
Он сидел за столиком, пытался встать на ноги, но не смог. Рядом с ним старик с седою бородой, навалившийся грудью на стол. Были видны синяки и кровоподтеки на его теле.
Свидание было очень коротким, говорили в основном о семейных делах, о будущем. Прощаясь с Костей, я увидела на его груди кровавые пятна, следы пыток. Он быстро закрыл ворот рубашки и тихо на ухо сказал:
— .Добиваются от меня признания в сотрудничестве с японской разведкой. Я не виноват, Маша, Я честно жил н работал и никакой не «шпион».
Мы поцеловались с ним. Тогда я не знала, что больше его никогда не увижу.
КОНСТАНТИН Тихонович в сопровождении усиленной охраны в июле 1938 года был переправлен в Красноярскую тюрьму. «Особой тройкой» он был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор вскоре был приведен в исполнение. Где его могила, где похоронен, никому теперь не известно.
На 34-м году трагически оборвалась жизнь замечательного человека, настоящего коммуниста. Мария Михайловна долго не знала, что муж мертв, все надеялась на чудо. Тем более к ним на квартиру не раз заходили какие-то люди и передавали привет от мужа. Они, якобы, с ним вместе сидели в тюрьме.
Ярлыки «жена врага народа» и «дочь врага народа» еще долго тяжелым грузом висели на семье Москвитина. Ей нигде не было доверия.
В Июсской школе Ширинского района, где не хватало учителей, Марии Михайловне удалось устроиться завучем. Скрывая судимость мужа, она успешно окончила Томский университет. Знания, здоровье отдавала ученикам, учила их любить Родину и трудиться во имя ее процветания.
В 1944 году Москвитина была переведена директором школы № 10 Абакана. Затем была директором абаканской школы № 1, работала там же завучем, преподавателем. Профессию учителя выбрала и дочь Москвитиных — Маргарита.
Мария Михайловна за свой многолетний труд награждена орденами «Знак Почета», Трудового Красного Знамени, тремя медалями: «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 —1945 гг.», «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.», «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1946 гг.», многими Почетными грамотами.
— Ко мне с уважением относились многие люди — вспоминает Мария Михайловна, — так как хорошо знали, что муж безвинно пострадал в годы репрессий. Но были и такие, как секретарь горкома партии Черемушкин, который на совещании директоров и завучей школ города на весь зал объявил, показывая в мою сторону:
— Вы знаете, кто это сидит? Жена «врага народа», «японского шпиона», который был убит при попытке к бегству. Не место ей в директорах школы, не имеет права воспитывать наших детей...
ЭТО БЫЛО равносильно расстрелу. Мария Михайловна долго не находила себе места, пыталась покончить с собой. Но в трудную минуту ее поддержала педагог Клавдия Семеновна Зырянова, награжденная двумя орденами «Знак Почета», Трудового Красного Знамени, тремя медалями «Заслуженная учительница РСФСР». Именно она оттолкнула от края пропасти Марию Михайловну.
Когда в марте 1953 года скончался И. В. Сталин, Москвитина тяжело переживала утрату «вождя» народа, плакала вместе со всеми, не зная тогда, что главный виновник позора и смерти ее мужа именно он, Сталин. Он был главным дирижером массового истребления коммунистов в стране. Точно определил роль Сталина в репрессиях в письме к вождю соратник В. И. Ленина Ф. Ф. Раскольников: «С помощью грязных подлогов Вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения, знакомые Вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм.
Вы заставили идущих с Вами с мукой и отвращением шагать по лужам крови вчерашних товарищей н друзей. В лживой истории партии, написанной под Вашим руководством, Вы обокрали мертвых, убитых и опозоренных Вами людей и присвоили 'себе их подвиги и заслуги... Вы беспощадно истребляете талантливых, но лично Вам неугодных писателей...
...Накануне войны Вы разрушаете Красную Армию и Красный Флот, любовь н гордость страны, оплот ее мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на опыте мировой и гражданской войны... Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров? Вы арестовали их, Сталин. Для успокоения взволнованных умов Вы обманываете страну, что ослабленная арестами и казнями Красная Армия стала еще сильнее...»
Заканчивая письмо, Раскольников писал: «Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго. Бесконечен список Ваших преступлений. Бесконечен список Ваших жертв, нет возможности их перечислить. Рано или поздно советский народ посадит Вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, | главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов...»
И ТОЛЬКО после XX съезда семья Москвитиных, как и многие другие, вздохнула свободно. Доброе имя Константина Тихоновича было восстановлено военной коллегией Верховного суда СССР 19 июня 1957 года дело Москвитина было пересмотрено и за отсутствием состава преступления прекращено. К. Т. Москвитин реабилитирован посмертно. В нюне 1960. года бюро Хакасского обкома КПСС восстановило его в рядах Коммунистической партии.
На мой вопрос, сбылись ли пророческие слова мужа «Я сталинской правды добьюсь, хоть на краю могилы», Мария Михайловна, вздохнув, с грустью ответила:
— Тогда вся надежда была на Сталина, как на высшую справедливость, и та повисла в воздухе. Ответа на письма он так и не дал. Сталинской правды я не добилась, потому что ее не было.
Сейчас портрет К. Т. Москвитина на стендах музеев Абазы и Таштыпа. Доброе его имя в памяти людей.
М. ГЛАЗКОВ.
член Союза журналистов СССР, краевед.
СОВЕТСКАЯ ХАКАСИЯ 08.09.1988