А началось все с того, что автору часто приходилось проходить по улице Робеспьера. Того самого, что в историографии нашей идеализировался безудержно. Только совсем недавно мы стали задумываться: почему, как выяснилось, в стране нашей множество улиц Робеспьера, но вот в Париже нет ни одной? И французы, судя по опубликованным данным опросов общественного мнения, ставят Робеспьера на последнее место в списке уважаемых ими деятелей Великой французской революции, выдвигая на первые Дантона (казнен после пародии на судебный процесс, инспирированный Робеспьером). Лафайета (вынужден был бежать из страны после шквала ложных обвинений), Мирабо, Марата. Неужели такое отношение французов к «неистовому Максимилиану» — лишь результат трудов «реакционных буржуазных историков»? Или они, французы, лучше знают, кто был кто в их истории и что почем? Тем более что и в нашей печати появляются серьезные исследования, рисующие облик Робеспьера в совершенно ином свете. Показной аскет, лицемер и интриган. Организатор судебных фарсов, закончившихся смертными приговорами для большинства вождей революции 1789 года и популярных генералов, героев войн с интервентами. Вдохновитель террора, направленного на словах против «монархистов», но ударившего по политическим противникам Робеспьера, неимущим слоям, всем недовольным и просто «подозрительным». Автор законов, согласно которым во «враги народа» мог попасть практически любой. Бюрократ, решавший вопросы в узком кругу доверенных лиц. Выразитель интересов Болота — группы буржуа и чиновников, членов Конвента, разбогатевших на конфискациях. И так далее. Положа руку на сердце — не слишком ли много аналогий с Иосифом Виссарионовичем?
Вот только судьба иная. Вырубив вокруг себя всех сколько-нибудь ярких, талантливых, популярных, Робеспьер оказался беззащитным перед Болотом, опасным Болоту и ненужным. Крах наступил утром 9 термидора 1794 года. В зале Конвента пять часов бушевали люди Болота, демагоги и ничтожества, карлики, осмелевшие после казни великанов — Робеспьеру не дали выступить, в ту же ночь он был арестован и назавтра казнен. И очень многие историки, писатели потом ломали голову над загадкой: почему двадцатисемилетний Сен-Жюст, «второй человек Франции», друг и соратник Робеспьера, сгусток энергии, борец и победитель, светлая голова с реальной властью в руках простоял эти пять часов, не произнеся ни слова, даже не пытался вмешаться, хотя не мог не знать, что в случае свержения Робеспьера погибнет немедленно (как оно и произошло)? Так почему?
Ответ нашли не так давно. Могли бы найти и раньше, но он был таким, что в него плохо верилось: Сен-Жюст просто- напросто понял, что с Робеспьером или без Робеспьера, но революция 1789-го погибла. Что сегодняшняя победа уже ничего не спасет и ничего не изменит. Что революция давно погибла на гильотине со всеми, уничтоженными Робеспьером.
Именно в это верится труднее всего — неужели революция, свершенная и поддержанная большинством, может погибнуть? Похоже, что может иногда. В особенности если люди, считавшие себя ее капитанами, на деле оказываются ее палачами. И Сен- Жюст выбрал свой путь, по которому потом прошли Томский, Орджоникидзе и Гамарник....
Французская революция все чаще и чаще приходит на ум, и именно сейчас, в пору громокипящих схваток вокруг места и роли Сталина в истории. Спорят до хрипоты. Бывшие «вертухаи» и бывшие «ЗК», писатели и журналисты, небритые в винной очереди и студенты, слесаря и интеллигентные дамы, сельчане и горожане. Но спор этот, чем дальше, тем больше не удовлетворяет. Недавно довелось прочитать в одном из изданий братских стран любопытную статью профессора Фойтиковой, специалиста по русской литературе из Карлова университета в Праге, статью во многом спорную, но содержащую много интересных фактов и мыслей. Вот, скажем, то, что в двух городах ЧССР сохранились памятники Сталину, что его портреты несли участники демонстрации в честь 70-летия Октябрьской революции в чехословацком городе Остраве, мне, прямо скажем, поперек души. Но — суверенная страна, имеют право на свою точку зрения. Хотя пресловутая пародия на политическую партию, то бишь Демократический союз, и пытается учить чехов, как им следует трактовать свою историю, — но не дело это, не дело, что это за имперская привычка «большого брата» назидать и поучать? Не мы сохраняли памятники Сталину в Остраве и Оломоуце — не нам и добиваться их свержения, право слово...
Но, безусловно, заставляет задуматься любопытное замечание Фойтиковой: что советские люди при оценке Сталина пользуются, не отдавая себе в том отчета, христианскими критериями: либо бог, либо дьявол. Третьего не дано. Либо он — гений всех времен, либо преступник всех времен. Две крайности, одним словом. О том, что крайности — вещь неблагодарная и чреватая, мы во всем этом вселенском гаме ухитрились и забыть. Зря, быть может? Мы так торопились освоить плюрализм, что забыли даже как-то его происхождение от латинского «плюралис» — «множественный». Увы, сплошь и рядом плюрализм понимается исключительно как перемена знаков — плюс на минус, белую краску на черную. И вот уже мало, оказывается, просто читать Платонова, Пастернака, Дудинцева, Гроссмана — нет, иные шустрые «соловьи перестройки» уже грозно восклицают: «Ими обязаны восторгаться! А кто не восторгнется, тот...» Вот уже милые ребятки из красноярского Демократического союза упоенно вопят: «Хозрасчет!!! Везде и немедленно!». И невдомек им, что существуют две модели хозрасчета, так называемые «доходный» и «подрядный», и нужно еще серьезно разобраться. в каком месте какая модель выгоднее; что есть отрасли, где хозрасчет недопустим — народные промыслы ,Палех, Жостки, Федоскино... Вот уже иные юнцы пренебрежительно обзывают сталинистом любого участника Великой Отечественной, И вот подвиг уже не подвиг, а «защита Сталина»... Вот уже, как в случае с туалетом Красноярского желдорвокзала, государственная контора с радостью спихивает кооперативу запущенный участок работы, и выдается это за победу нового мышления. Вот уже весьма разнородные, чертовски сложные по многогранности целей и задач, составу участников и деятельности патриотические объединения усилиями любителей искать «внутреннего врага» предстают перед перепуганным обывателем как некая «черносотенная шайка экстремистов «Памяти». Вот уже чья-то умная головушка пустила в ход термин «прокуроры перестройки», забыв, что перестройка — не трибунал и не судилище...
Плюралис! То есть множественность. А посему — позвольте иметь свою точку зрения свой взгляд. И не торопитесь лепить ярлыки. А они боюсь, будут, сколько ни повторяй: «я не сталинист, я наоборот»...
Так вот, я не сталинист — я наоборот. Но я уверен, что Сталин и сталинщина были неизбежным явлением в нашей истории Как феодализм в Европе. Как монополистическая стадия капитализма. Как распад рабовладельческих империй.
К сожалению, многие и многие публикации на темы сталинщины грешат примитивизмом. Два тезиса вызывают активное неприятие: будто вынырнувший из ниоткуда черный сухорукий вампир коварно обвел вокруг пальца и истребил скопище ангелов в белых одеждах; будто существовала реальная возможность альтернативного пути развития.
По моему твердому убеждению, существует некий закон, который можно назвать... ну, хотя бы Законом Реставрации Монархического Сознания. Проще говоря, монархия долго еще после своего свержения цепляется за сердца и умы. Рассмотрим примеры.
Англия. 1649. В результате гражданской войны свергнут и казнен король — акция, невозможная без поддержки большинства населения .Но всего через десять лет монархия восстановлена — пусть и более «укрощенная», но английские монархи еще долго будут реальными властителями.
Франция. После революции 1789-го и казни короля страна знала еще трех королей и двух императоров, несколько потопленных в крови революционных выступлений. Лишь в 1871-м с монархией было покончено окончательно — но даже тогда существовала опасность ее реставрации.
Южная Америка После освобождения от власти Испании и Португалии многие молодые государства попали под власть военных диктаторов, а Бразилия даже обзавелась собственной монархией.
Африка. Тот же процесс, вплоть до короля-людоеда Бокассы.
Китай. Комментариев не требуется.
Испания. Революция 1936-го потерпела поражение - неужели все дело в интервентах? Интервенция не смогла принести победу контрреволюции ни во Франции ни в России, ни в Мексике. Может быть, бывают и «обреченные» революции?
Список этот далеко не полон. Как видим, и тенденция имеется, и примеров предостаточно. Да что там, за 500 лет до Сталина и Мао король государства Тавантинсуйю (империя инков, приблизительно территория нынешнего Перу) Пачакутек любил повторять, что материальный достаток развращает народ. А посему у трудящихся до седьмого пота подданных отбиралось все ими производимое, раз в два года каждому из государственных складов выдавалась одежда из грубой материи, ношение украшений запрещалось (эти меры ,понятно, не касались узкого круга жрецов и аристократии).
А мы, тем не менее, рассматриваем сталинщину как нечто исключительное и только нам присущее. Да полноте! Все это было, было — еще в Византии, в Риме, во Франции, откуда, я подозреваю, и украли идею, образ действий. Не случайно в 30-е годы создался едва ли не культ Робеспьера, этого лицемера и палача.
Теперь — о пресловутой «альтернативе». Стало традицией, грустно закатывая глаза, повторять: «существовала альтернатива сталинщине». Существовала, кто же спорит? Точно так, как существовала альтернатива террору Робеспьера, деспотизму Екатерины II, культу Мао. Одно немаловажное уточнение: альтернатива сама по себе — пустой звук, слово из 12 букв. Она ничто без людей, которые в силах ее осуществить. Но в том-то и беда, в том- то трагедия, что людей таких было чересчур мало! Так называемая «старая гвардия» и «люди альтернативы» — это совсем не одно и то же!
Каковы основные причины сталинщины, ее корни?
1. Полное отсутствие у народа навыков демократии.
2. Царистские настроения миллионов, то бишь жажда обрести Отца, Великого и
Мудрого, способного просто и доступно изложить цели и задачи.
3. Ожидание чуда. Большого скачка, немедленного рая на земле.
4. Привычка к насилию (выступающему на сей раз в облике «революционного» как у
Робеспьера).
Все эти черты присущи и вышеописанным примерам из истории зарубежных стран. Считать сталинщину уникальным, только нам присущим явлением — означает возрождать ошибочную идейку о «мессианстве» России и нашего народа, нашей уникальности и некоем отличии от всего остального мира).
Так вот, старая гвардия. Это и учитель Сталина Троцкий — конечно же, не агент империализма, но честолюбец, бонапартик и интриган (вплоть до организации убийств). Это и Бухарин, «человек альтернативы» — милый, добрый Николай Иванович, золотое и обреченное дитя революции ... Это — сотни уничтоженных Сталиным партийцев «верхнего эшелона». Их страшная несправедливая смерть словно магическим покрывалом закрыла их от упоминания об ошибках, промахах и... преступлениях. Преступлениях, черт возьми! Как же еще прикажете называть учиненные по приказу Пятакова в Крыму массовые убийства — когда из пулеметов расстреляли тысячи пленных офицеров, в основном бывших студентов, инженеров, интеллигентов, «поручиков военного времени»? Или расстрелы в Петрограде (добровольно зарегистрировавшиеся офицеры, банкиры, промышленники, деятели буржуазных партий), учиненные Сталиным в компании с Зиновьевым. Между прочим, когда в 1928 г. Сталин руководил грабежом сибирского зерна, объявляя «кулаками» и бросая в тюрьмы крестьян, отказывавшихся сдавать хлеб по чисто символической цене, то Сталину сопутствовал Косиор. Между прочим, за расширение сети концлагерей публично ратовал Томский, приговор Тухачевского подписан и Блюхером; автором теории, будто «признание обвиняемого — царица доказательств», является не Вышинский, а Крыленко. Между прочим, Булгакову осложнял жизнь и Раскольников, подсудимого Бухарина шельмовал в печати М. Кольцов, а к разгрому сторонников Н. Вавилова причастен и С. Вавилов .Между прочим, после смерти Ленина «старая гвардия» долгие годы гноила в ссылках и «политизоляторах» бывших меньшевиков, эсеров, членов других партий - сплошь и рядом только за то, что они состояли в других партиях...
Не нам судить «старую гвардию». Но мы обязаны раз и навсегда прояснить вопрос: оправдывает ли преступления и политическую беспринципность в иных случаях Пятакова, Зиновьева, Крыленко, Радека, Томского, Кольцова их мученическая смерть ,казнь по ложному обвинению? Если да – то как быть с Ягодой, Абакумовым, Ежовым, расстрелянными не за реальные прегрешения , а по тем же идиотски-фантасмагорическим обвинениям в связи с «мировым троцкизмом?»
«Старая гвардия»... Все же они были детьми своего времени. Детьми времени насилия, прямо скажем. Они были слишком честны, чтобы стать штатными палачами при костре, за что и погибли, но большинство из них хоть однажды подбросили полешко-другое в этот костер. Они не видели ничего зазорного в «небольшой дозе насилия», они боролись за власть, они тоже верили в «большой скачок», в Чудо. Они могли без внутреннего сопротивления то использовать Сталина в качестве дубинки против Троцкого, то расстрелять сотню-другую «контриков», то молчаливо согласиться на «шахтинское дело» и «процесс промпартии» (1927 и 1930 гг.), на предоставление ОГПУ, которым еще не руководили ни Ежов, ни Ягода, права расстрела без суда и следствия (1930 г.). Они, а не один только Сталин создали Административную Систему. Я сильно подозреваю. что был момент, когда они предпочли прекраснодушному, мягкому, гуманному, умнейшему Бухарину Сталина — именно потому, что Сталин был более прост и понятен, а что до грубости и жестокости — почему эти качества должны были настораживать и возмущать тех же Пятакова с Зиновьевым, того же Косиора?
Среди недостатков Сталина, одного, сдается, не было — мелочности. А посему он просто-напросто превзошел в размахе репрессий своих предшественников. Вот тогда «старая гвардия» поняла, что собственными руками вырыла себе могилу, но их уже затаскивало в шестерни не без их участия созданной машины. Робкие попытки сопротивления (Рютин, Эйсмонт, Толмачев, XVII съезд) уже ничего не могли изменить...
Лишь недавно мы начали понимать и осознавать, что капитализм более сложен, чем нам представлялось, что у него есть свои стадии и периоды развития. Что, если и у социализма есть они — «первобытнообщинный период», «феодализм» и пр., и др. (суть, понятно, не в терминах)? Нельзя с маху перескочить из феодализма в социализм — это мы уже поняли. А что, если так же нельзя перепрыгнуть из «первой» стадии социализма в «третью»? Между прочим, Югославия находилась вне зоны влияния сталинщины, но и там процветал тот же авторитаризм вкупе с типичными для сталинщины промахами и пороками, лишь после смерти Тито наметились кое-какие перспективы...
Я не призываю реабилитировать Сталина или отказаться от изучения преступлений сталинщины. Я лишь хочу избежать крайностей типа «бог — дьявол». Что-то третье, гораздо более сложное, чем нам представляется. Ненавидимое, неприемлемое, но, увы, неизбежное. Неизбежность эту нам необходимо принять и осмыслить. Вдруг да перестанем тогда шарахаться из одной крайности в другую — я о предложениях посмертно исключить Сталина из партии и выбросить всех его соратников из Кремлевской стены .Честное слово, отдает каким-то язычеством. Вопрос, быть может, следует перевести в какую-то иную плоскость — стоит ли вообще хоронить кого бы то ни было у стены, окружающей в столице резиденцию правительства? Стоит ли уподобляться тем же инкам, кои бальзамировали усопших королей, поселяли их в особых домах в столице и ходили к ним в гости? Испокон веков на Руси, как и в иных странах, святыней считались могилы предков.
А что до посмертного исключения из партии — право же, ну что мы этим исправим и кого накажем? Разве на одном Сталине кровь? По самым грубым подсчетам, за соучастие в сталинщине придется исключить посмертно не одну тысячу человек — справедливо ли будет ограничиться одним им? Но боюсь, эта «посмертная чистка партии» отнимет массу времени и усилий, которые лучше бы потратить с пользой на сегодняшние проблемы. В самом деле, можно ведь с тем же успехом законодательным актом лишить российского гражданства кровавого Бирона, пересмотреть приговоры декабристам, народникам... Кстати, ведь посмертное исключение деятелей сталинщины из партии — полумера. Уж если доводить дело до логического конца, следует отменить тысячи официальных бумаг о награждении орденами, присвоении воинских и иных званий. Не чересчур ли хлопотная затея? Может, все же ограничиться памятником жертвам сталинщины да возвращением прежних имен Мариуполю, Твери и десятку других городов? Вспомним французских республиканцев — они в свое время выбросили из Пантеона прах Мирабо, заменив его прахом Марата, но при очередном повороте колеса истории и прах Марата покинул Пантеон... Но кто во Франции стал счастливее, умнее, чище от этих «забав» с останками?
Но что касается улиц: так ли уж нам, красноярцам необходима улица Робеспьера, которой нет и в Париже? А вместо того. чтобы бороться с духом сталинщины полуязыческими методами вроде лишения посмертно членства в партии и орденов, следует поступить иначе — изживать этот дух.
Отовсюду.
Александр БУШКОВ
Красноярский комсомолец 21.02.1989