Мы начинаем привыкать к многочисленным свидетельствам беззаконий в годы сталинских репрессий, к документам, рассказывающим о том, как это было. Но случаются такие находки в архивах, которые напоминают: нельзя, невозможно привыкать!..
В архиве Норильского горно-металлургического комбината, которым заведует А. В. Пантелеева, отыскалось личное дело Льва Николаевича Гумилева.
...Похоже, что этот конверт из плотной бумаги не востребовался много лет — почти полвека. Равнодушной рукой когда-то была изменена одна буква в фамилии: эта-то ошибка и мешала, видимо, отыскать коричневый конверт раньше.
Внутри — служебная карточка, заполненная весной 1943 года, и на трех четвертушках бумаги ( в годы войны ее экономили) — справка, приказ и официальная записка о том, что начальник центральной химической лаборатории В. К. Гусаковский не возражает против перехода геотехника т. Гумилева Л. Н. на работу по специальности — в геофизическую группу горного управления. Там он проработал, как свидетельствует служебная карточка, до осени 1943 года. Последняя запись — крупно, карандашом — «в РККА».
Это сейчас Лев Николаевич Гумилев — сын двух замечательных русских поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилева, полиглот, профессор Ленинградского университета, доктор исторических и географических наук, автор интереснейшей, хотя и не бесспорной, теории об этногенезисе и биосфере Земли, всемирно известен. Он широко печатается в самых различных изданиях — газетах и журналах, толстых и тонких.
А тогда, в 1943 году, в глазах охраны и начальства он был просто сыном контрреволюционера, расстрелянного в 1921 году (теперь по вновь открывшемся обстоятельствам мы знаем, что Н. С. Гумилев не состоял в контрреволюционной организации.). Для друзей же Лев Николаевич Гумилев — необычайно одаренный человек, поэт, философ и историк, хотя и с незавершенным высшим образованием (он был арестован студентом), свободно владеющий английским, Немецким, французским языками и. фарси, что давало ему возможность говорить с каждым соседом по нарам на его родном языке.
В 1988 году он будет вспоминать: «Более подлинного интернационала, чем в сибирском лагере, я не встречал. Именно интернационала, а не безнациональной массы, хотя, казалось бы, кругом одинаковые серые ватники, валенки, брюки... Во всяком случае, именно там я познакомился с представителями разных народов, общался с ними и понял многое, мне ранее не доступное. Зная таджикский язык, я дружил с персом, с таджиками... Мое общение с казахами, татарами, узбеками показало, что дружить с этими народами просто. Надо лишь быть с ними искренними, доброжелательными и уважать своеобразие их обычаев».
Лев Николаевич Гумилев арестовывался трижды: в 1935, 1938 и 1949 годах, то как «сын своего отца», то как «сын своей матери», ему инкриминировалась печально знаменитая 58-я статья — «враг народа», а уж пункты подбирались по заказу палачей: то антисоветская агитация, то намерение убить А. А. Жданова...
Записи в личном деле Л. Н. Гумилева лаконичны, в них мало о прошлом, больше о работе в те полгода — с )марта по октябрь 1943 года, когда он, освободившись из Норильлага, работал у А. Е. Воронцова. И еще не знал, что ждет впереди. Шла война. И он не захотел оставаться в стороне от неё.
Далеко впереди был День Победы в Берлине, а после войны — защита кандидатской диссертации в 1948-м и ждановское постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», и новый арест в 1949 году (на этот раз — Казахстан), и потрясающий «Реквием» Анны Ах- матовой, который, как и стихи Николая Гумилеве, и статьи щ Льва Гумилева, мы читаем только теперь.
Заполярная правда 25.02.1989