Национальный вопрос: взгляд из 80-х
О своей родословной Андрей Богданович Шнайдер имеет представление начиная с восемнадцатого века, от времени царствования императрицы Екатерины II. Это с ее соизволения переехало на жительство в Россию великое множество мастерового немецкого люда. Первые переселенцы обосновались на левом берегу Волги, в шестидесяти километрах от Саратова, затем занимали и правобережье
— Как не гордиться: своими предками, — раздумчиво произносит Андрей Богданович. — Очень трудолюбивые были люди — столяры, плотники, гончары. Первые годы жизни в Поволжье для них стали нелегкими: местные жители — калмыки, киргизы — вначале не особенно приветливо встретили иноплеменных поселенцев. Были стычки и с русскими на религиозной почве. Но здравый смысл в конце концов победил, и установилась если не дружба, то вполне терпимые отношения.
Жена Андрея Богдановича, Мария Федоровна. в девичестве Шмидт, тоже родом из Поволжья. О том, как они очутились в наших снежных краях, разговор пойдет чуть ниже. А сейчас послушаем рассказ Марии Федоровны.
— Семья у нас была большая, дружная, в ней росло пятеро детей. Зимой учились, а весной и летом нас ждала радость — выезжали в деревню, где стоял старый дом с большим садом. За каждым из детей был закреплен в саду участок. Когда дул ветер, яблоки осыпались с деревьев и устилали землю так обильно, что ребятам приходилось немало потрудиться, чтобы собрать их. Отец, Федор Федорович, любил труд, порядок, к тому же приучал и детей.
Мария Федоровна показывает фотографию отца, и я вдруг узнаю на ней своего старого учителя, добрейшего Федора Федоровича Шмидта, преподававшего в нашем классе немецкий язык. Иногда он приносил на урок скрипку, отодвигал в сторону учебники, классный журнал и произносил: «Дети, сегодня я поиграю для вас». И раздавались в нашем маленьком тесном классе звуки непривычные, красивые, таинственные, в которых мы мало что смыслили, но которые, тем не менее, трогали до глубины наши души.
Я листаю семейный альбом Шнайдеров и узнаю в нём еще знакомые лица: Эдвин Викторович Вагнер — глубоко чтимый назаровцами хирург, человек большого сердца.
— Это мой племянник, — поясняет Мария Федоровна, — а это его мать, Берта Федоровна Почекутова.
И с этой женщиной я знакома. Она известна в городе и районе как человек активной жизненной позиции.
О чем я думаю, рассматривая сейчас эти фотографии? Наверняка все эти люди жили бы сегодня у себя на родине в Поволжье, если бы не события сорок первого года. Что это за события? Теперь, в период гласности, нам многое известно о них.
В 1918 году специальным декретом Советской власти бывшая немецкая колония в Поволжье стала автономной республикой. Но мирная созидательная жизнь советских немцев оборвалась 22 июня 1941 года. Очень многие из немцев Поволжья просились добровольцами на фронт, кое-кто даже скрывал свое происхождение с единственной целью быть допущенным к защите Родины. Но их ожидала иная участь: в считанные дни быть выселенными, изгнанными с родной земли.
И вот почти миллион людей двинулся с места: на баржах, машинах, поездах увозили немцев Поволжья в чужие им суровые края. Многие из них были поселены в наших местах, в том числе Андрей Богданович и Мария Федоровна. Встретились и поженились они уже здесь. А до этого им обоим пришлось пережить тяжелые дни, проведенные в трудармии. Мария Федордвна вместе с сестрой Аидой попала на Таймыр, где всю войну они, женщины, ловили рыбу и отправляли ее на Большую землю.
— Дальше на север селений уже не было, — вспоминает Мария Федоровна, — выжили мы, конечно, чудом. И знаете, что помогло? Дружба между нами, представителями разных народов, сорванных с родных мест. Были среди нас латыши, финны, калмыки, украинцы, русские. Общая беда сплотила всех, заставила делиться последним куском, идти на выручку друг другу.
Андрею Богдановичу судьба выпала не легче — каторжная работа на лесоповале в Кировской области, в рудниках Читинской области.
Недавно в газете «Фройндшафт» было опубликовано его стихотворение «Могила в лесу», посвященное тем трагическим событиям. Вот о чем говорится в нем (и Андрей Богданович делает нерифмованный пересказ).
— Нас было трое, нам предстояло умереть. Но прежде всего мы должны были выкопать могилы для умерших товарищей. Мы копали, а ямы тут же наполнялись водой, и мы клали в нее своих товарищей без гробов, их тела поднимало водой, и мы вынуждены были приваливать их камнями. В лагере нас ждала холодная баланда, брань охранников, холодный ночлег, а наутро — смерть одного из нас...
Это были страшные годы, и о них нельзя было говорить, долго нельзя было даже навестить родные места.
— Я вспоминаю, как здесь уже после войны умирал старик-немец, — рассказывает Мария Федоровна. — Уже теряя память, в предсмертной тоске, он просил отвезти его и похоронить на Волге, на родине, и нашел в себе силы уйти из дома, а когда его догнали, сказал, что отправляется умирать на родину...
...Им посчастливилось выжить, и они остались жить в наших краях, здесь вырастили шестерых детей. Андрей Богданович до ухода на пенсию учительствовал четверть века в Краснополянской школе. Уже в шестьдесят четвертом году экстерном сдал экзамены в Иркутском институте иностранных языков, написал за это время на немецком языке несколько книг для детей, является одним из постоянных авторов газет, выходящих в Советском Союзе на немецком языке, активно сотрудничает и в местной печати. Мария Федоровна образцово вела домашнее хозяйство, при этом работала тоже в школе поваром и завхозом.
Что еще сказать об этих людях? Живут, трудятся, радуются жизни. На днях снова встретилась с Андреем Богдановичем.
— Вот! — и он потряс рукой, в которой была зажата газета. — Пришел и на нашу улицу праздник!
А в газете — материалы Пленума ЦК КПСС по национальному вопросу опубликованы. В них сказано: «Мы должны сделать все для восстановления попранных прав советских немцев...».
Л.Мартынова,
сотрудник газеты «Советское Причулымье
«Красноярский рабочий», 21.11.89