ПАМЯТЬ
«ДЕЛО по обвинению Хабарова Григория Ивановича пересмотрено президиумом
Красноярскою краевого суда 24 ноября 1956 года. Постановление тройки УНКВД
Красноярского края от 27 декабря 1937 года отменено и дело в отношении Хабарова
Григория Ивановича, 1881 года рождения, производством прекращено.
И. О. Красноярского краевого судьи
С. Кокшаров».
«ОТДЕЛ прокуратуры Красноярского края по спец. делам своим решением от 29 ноября 1956 года реабилитирует Хабарова Григория Ивановича».
Оба этих документа хранятся в нашем районном архиве.
ШЛО лето 1956 года.
Вместе с ребятами Каратузской средней школы мы совершали поход по местам гражданской войны в нашем районе. Встречались при этом с участниками и свидетелями тех далеких событий. Состоялась встреча и с Григорием Ивановичем Хабаровым. Мы слушали его рассказ, затаив дыхание, ребята были буквально- потрясены судьбой человека, чья жизнь, как в зеркале, отразила сложную и трудную историю нашей Родины...
ОН родился в 1881 году в Каратузском. Окончил в 1902 году Томскую гимназию. Мечтал о высшем образовании, но для этого нужны были деньги. Поехал в Красноярск, устроился корректором редакции газеты «Енисей». Одновременно писал библиографические очерки о новых книгах, занимался репетиторством гимназистов. Здесь, в Красноярске, -Григорий Хабаров сближается с членами РСДРП и начинает помогать им- в работе. Сначала по поручению товарищей разбрасывает листовки и прокламации, позже -добывает паспорта, и новые, и старые. Они нужны были товарищам, бежавшим с каторги.
— В январе 1904 года, — вспоминал Григорий Иванович, — возвращался я из деревни в Красноярск. На следующий день пришел ко мне товарищ из комитета РСДРП справиться, не привез ли я паспортных бланок. А нужны они были срочно, так как один из наших товарищей бежал из ссылки, и его надо было немедленно переправлять дальше. Пришлось отдать свой паспорт, а самому обратиться в полицию с заявлением об его утере. Так и поехал мой паспорт в неизвестном на правлении с неизвестным мне человеком.
РЕВОЛЮЦИЯ 1905 года застала Г. И. Хабарова в Курагинском двухклассном училище, где он преподавал. Впервые свободно и легально он высказывает свои мысли о свержении самодержавия, о необходимости единого фронта рабочих и крестьян.
Осенью 1906 года его переводят в Муринскую школу, тогда Кочергинской волости, ныне — Курагинского района. Наступала волна реакции. Она захватила и Минусинский уезд. Начались массовые аресты с южных волостей, в феврале докатились и до Сагайской. В Каратузе арестован брат Хабарова — Николай Иванович. Чтобы избежать ареста, Григорий Иванович уезжает в Иркутск, где опять работает корректором в редакции. Получив известие, что волна арестов прекратилась, он вновь возвращается в Муринскую школу.
(Из письма к сыну 20 ноября 1954 года:
«В Петербурге издавался журнальчик «Сибирские вопросы». Кажется, в 1909 году в
одном из номеров был напечатан мой рассказик «Узун-бай», подпись Г. М.-ин... В
иркутской газете «Сибирская заря» в конце 1907 года и в начале 1908 г. ...
поместил несколько рассказов за подписью Г. М.-ин. В 1913 году в иркутской
газете «Сибирь» был напечатан очерк «В Минусинской Финляндии», подпись Г. Мурин
(не забудь — одно время я учительствовал в Муриной, отсюда и мой псевдоним — Т.
М-ин, Мурин).
Эта поможет тебе уяснить мою физиономию, если она тебя интересует».
В 1910 году Г. И. Хабарова переводят в Качульскую школу. Здесь он встречает
Великую Октябрьскую социалистическую революцию и определяет свое отношение к
ней.
«По докладу Григория Ивановича о текущем моменте Каратузская районная учительская конференция приняла предложенную им резолюцию признать Советскую власть единственной государственной властью».
А ВСКОРЕ в Минусинской волости произошел белогвардейский переворот. Начиналась гражданская война.
В годовщину Великого Октября в Сагайской волости вспыхнуло «дубиночное восстание» против белогвардейщины. Вооружившись за неимением винтовок дубинками, крестьяне пошли приступом на казачьи станицы. Командование качульским отрядом сказало Г. И. Хабарову:
— Вы оставайтесь дома, работайте в школе. Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем.
«Дубиночное восстание» потерпело поражение. Безоружные крестьянские отряды расстреливались из пушек и пулеметов. В разосланном по селам и станциям распоряжении генерала Шильникова крестьянам предлагалось признать власть верховного правителя Колчака и выдать главарей восставших.
—Помню, староста собрал сход, но меня позвали, когда он уже начался, — вспоминал Г. И. Хабаров. — Вижу, настроение у всех угрюмое, подавленное. Мне дают циркуляр Шильникова и предлагают прочитать. Прочитал. Говорят мне: посоветуйте, что делать. Вижу здесь же руководителей восстания Мартюшова и Рузанова. Думаю, если сход большинством решит — выдать, ребята погибнут. Кулацкая верхушка только и ждет, чтобы схватить их и, как требовал циркуляр, направить к начальнику карательного отряда есаулу Беловичу в Каратуз.
— Насколько мне известно, — сказал я,— здесь было получено распоряжение штаба о мобилизации. А крестьяне привыкли выполнять распоряжения начальства, вот и это выполнили. Так что из местных жителей никто никого не агитировал, не было нужды. II главарей поэтому никаких не было.
— Верно, не было у нас главарей, — 0жил сход.
—Опять-таки попросили меня написать приговор. Приговор направили в Каратуз. Сход расходился. В тот же день, по моему совету, Мартюшов и Рузанов скрылись. В Уджее же троих расстреляли, кое-где и того больше.
Летом 1919 года белые потеснили армию Кравченко и Щетинкина на юг. Оставаться в Качульке и дальше было рискованно. На счастье Г. И. Хабарова, шел в Красноярск плот, на этом плоту Григорий Иванович и уплыл. Когда услышал, что партизанская армия из Тувы повернула обратно в, Минусинский уезд, вернулся в Качульку. Здесь для белых была своего рода запретная зона.
Паромы с Амыла и Казыра были убраны, лодки тоже. Между Амылом и Казыром в деревнях под тайгой и в тайге скрывалась отставшие от армии Кравченко—Щетинкина. Поэтому колчаковцы опасалась заходить сюда малыми силами, а большими было трудно перебраться через реку, да. и рискованно: в случае неудачи не вдруг-то и вырвешься назад. Но каждую минуту надо было быть наготове, поэтому сочувствующие Советской власти мужики ночевали по разным квартирам, а то и в поле. Тем более, что в отсутствие Г. П. Хабарова наезжал в Качульку начальник колчаковской милиции поручик Будницкий и грозился собственноручно пристрелить Гришку-большевика.
Так вот и жили, пока в сентябре 1919 года не установилась в Качульке Советская власть.
ВОЗГЛАВИВ коллектив учителей школы, Григорий Иванович Хабаров становится активным защитником нового строя. Одним из первых он подает заявление в большевистскую партию, а вскоре его избирают и секретарем партийной ячейки. В 1930 году организуется сельскохозяйственная артель «Новая жизнь» и Г. И. Хабаров активно) агитирует крестьян вступить в нее.
А потом — декабрь 1937 года, арест, суд, которыйприговорил его, как врага народа, к 15 годам лишения свободы, и долгие годы лагерей...
(Из письма к сыну 26 сентября 1954 года.
«Сейчас остановился писать, поднял голову и увидел перед собой (портрет В. И. Ленина. Увидел и как-то неожиданно подумал: а почему я ничего Мише не написал о Ленине. Хотя бы о моем первом заочном знакомстве с ним. Подумал и решил — давай напишу.
Мой старший брат Александр проезжал, кажется, в 1899 году, а может быть, в 1898 году, через с. Шушенское. Там он заехал ночевать к хорошему нашему знакомому Аникию Ивановичу Заверткину, который приходился нашей семье еще каким-то дальним родственником...
Там, у Аникия Ивановича, брат Александр встретился и познакомился с политическим ссыльным Ульяновым. Разговорились. Между прочим, брат спросил: как Вы думаете, доживем мы до революции или она пройдет после нас? Ульянов сказал: безусловно, доживем, революция будет делом рук нашего поколения. И еще брат попросил Ульянова порекомендовать, что надо читать, чтобы правильно разбираться в явлениях жизни. Ульянов назвал несколько книг, добавил в конце — а самая главная, основная книга научного социализма — это «Капитал» Маркса, но читать «Капитал» без подготовки трудно.
Когда брат встретился со мной, то сказал: вот что, справляйся в Томске, в книжном магазине (я тогда учился в Томске) о книге Маркса «Капитал» и обязательно купи ее, сам читай и мне привези, я читать буду. Эту книгу мне рекомендовал хороший человек — политссыльный Ульянов.... И еще он сказал, что революция будет делом рук нашего поколения.
«Капитал» Маркса (первый том) я купил, по мере сил работая над ним, а слова о революции и без книг запечатлелись навсегда. После Октябрьской революции А. И. Заверткин несколько раз бывал в Москве, чтобы встретиться и поговорить с Владимиром Ильичом и Надеждой Константиновной.
Надо сказать, что когда Надежда Константиновна приехала в Ленину в шушенскую ссылку, они еще не были женаты и здесь оформили свой брак, причем, Аникий Иванович был у них «посаженным отцом». Возвращаясь из Москвы, Аникий Иванович каждый раз бывал в Краснотуранске, где жил его брат Евстрогний, и в Каратузе, где навещал свою «посаженную мамашу» (так иногда называл он мою мать), рассказывал о своих московских впечатлениях. Раза два я встречался с ним у своей матери. Раз как-то он пошутил: ведь Владимир Ильич — родственник и мне, я был у него «посаженным отцом», и в то же время до некоторой степени родственник и вам, так как покойный Иван Савватеевич и Настасья Ионовна (это мои отец и мать) были у меня, «посаженными отцом и матерью» по старорусскому народному обычаю.
Я ответил: Владимир Ильич нам родственник не только в порядке обычая. Еще больше он родственник нам — по крайней мере мне — по его убеждениям, взглядам, стремлениям... Я его уважаю и люблю, как можно любить отца и лучшего друга, уважаю и люблю за ту неугомонную энергию, (за блестящий ум, за великую волю к победе революции.
О Ленине пришлось мне слышать и в Красноярске. Ленин в Красноярске был два раза и квартировал у Клавдии Гавриловны Поповой и у Скорнякова. У Клавдии Гавриловны в 1903 году я столовался примерно с полгода и кое- что слышал о Ленине... Должен сказать, что людьми, приковывавшими к себе внимание молодежи того времени, были Ленин и Горький. Пропаганду марксизма начинали с Горького, с «Овода» Войнич, «Марсельцев» Феликса Гра (и еще некоторых) и постепенно переходили к Ленину».
ДЕСЯТИЛЕТНЕЕ пребывание в заключении не сломило духа, преданности и веры в социалистический строй. Вернувшись в родное село, Григорий Иванович с жадностью включается в общественную жизнь. Он пишет историю села Качульки. Встречается с пионерами и комсомольцами села. К нему тянутся с вопросами и за советом односельчане, зная, что получат самый точный ответ.
С большим увлечением Григорий Иванович занимается садоводством. Он устанавливает связь со многими опытными станциями. У себя на маленьком участке выращивает .несколько сортов винограда, диковинные фруктовые деревья. А в крошечной избушке, где он жил, росли 2 лимонных деревца, на которых созревали плоды.
Это был человек высокой эрудиции, грамотности, культуры, нравственной чистоты. Он умер 9 декабря 1966 года. Проводить Григория Ивановича Хабарова в последний путь пришли учителя школы, его ученики и их родители, все, кто знал и ценил талант, скромность и велцсую убежден-ность этого коммуниста и человека. Память о нем бережно хранится в сердцах тех, кто встречался с ним хотя бы однажды.
А. АШМАРИНА, член совета районного музея.
На снимках: Г. И. Хабаров; у лимонного деревца.
«ЗНАМЯ ТРУДА» 2 ЯНВАРЯ 1990