Рассказы о моем муже
Александр Любарский — имя в норильской истории громкое: знатный бригадир заключенных, которые трудились так, как воевали бы на фронте (если бы прислушались к их просьбам-требованиям). «Правда» как-то назвала Любарского замнаркома, имея в виду его прошлую деятельность. Он был замначальника главка. Ошибка, впрочем, не велика.
Редактором его назвали, когда Любарскому было 18. Как рабкор он писал в «Пролетарскую правду» и «Киевский пролетарий». Потом редактировал фабричную многотиражку и заведовал промышленно-транспортным отделом «Пролетправды»...
5 мая ему могло исполниться 85 лет.
1.
1938 год, г.Красноярск. Осень. Холодные ветры, дожди, заморозки. По Енисею плывут баржи. Не только с продовольствием и техническими грузами, но и с людьми. Сталинские палачи перевозят из красноярской тюрьмы «политических» и разного рода сброд — убийц, воров — в Дудинку. Все плохо одеты, промокли, голодны, обозлены. Среди тысяч будущих северян — Александр Любарский, бывший журналист и партработник, осужденный на 15 лет тюремного заключения «за контрреволюционную деятельность». Вот он видит, как вожак урок обирает у слабых (или просто опасающихся ножа) пайки, куртки, ботинки, брюки. Раздетого заставляет танцевать, петь, превращает в шута.
Любарский встает со своего места, подходит к вожаку и тихо произносит: «Если немедленно не возвратишь все отобранное и не прекратишь издевательства...». Дальше никто не слышал, кроме адресата. Любарский не перешел границу, за которой у того не было бы выбора, но заставил почувствовать непреодолимую силу...
Все отобранное было возвращено. Издевательства прекратились.
2.
В Норильске бригады Любарского и Миши Беднова были широко известны, соревновались, и победителем обычно оказывался Саша.
В самых экстремальных случаях, при самых больших авариях начальник Норильского комбината Панюков обращался к Любарскому, зная его как талантливого организатора, на которого всегда можно положиться. В каждом Саша прежде всего видел человека и никогда не покушался на человеческое достоинство. Думаю, однако, что бандит услышал: «Тебе не жить, мне терять нечего». Но этого никто не слышал, и бандит оценил предоставленный ему шанс остаться «благородным». К тому же он понял, что «мужик» не шутит.
В 1945 году генерал расконвоировал А.И. и направил его в г.Красноярск, в порт комбината на должность руководителя строительства судов и судоремонта.
3.
Красноярск был режимным городом и, естественно, не для зэка по 58-й статье. Но генерал Панюков каждые три месяца давал МВД гарантийную подписку: мол, ручаюсь... Да, Любарский подвести не мог.
За два года до Великой Отечественной войны из Киева, с завода «Ленинская кузница», в Омск, на судоверфь, были направлены материалы для постройки рефрижератора (перевозить свежие продукты в Норильск). Началась война, о материалах забыли, они покрылись коррозией и заросли травой. После Победы интерес к строительству рефрижератора проснулся — у норильчан. Наркомречфлот отказался от затеи, начальник Красноярского пароходства И.М.Назаров считал дело нерентабельным. И только генерал Панюков отстаивал идею, тем более что было кому поручить ее осуществление на Омском заводе. В распоряжение зэка Любарского предоставили самолет (работа по совместительству, без отрыва от основной, без выходных и праздничных дней, по полнедели в Красноярске и Омске).
Рефрижератор «Советская Сибирь» спустили со стапелей на полгода раньше запланированного срока. По реке Оби, через Обскую губу и Карское море, по Енисею и до самого Красноярска сопровождал свое детище Александр Иосифович. Весь Красноярск торжественно встречал теплоход-рефрижератор. Из Москвы прилетело руководство Наркомречфлота. Многие были награждены орденами, включая... Ивана Михайловича Назарова.
Главный «виновник», естественно, оставался в стороне и во всем этом шуме не участвовал. Не имел права. Так же быстро и «незаметно» он построил понтонный мост через Енисей, и не только мост… 3аслуги приписывались кому угодно, только не ему.
4.
Как вы уже знаете, Панюков давал гарантию-подписку на проживание А.И. в г.Красноярске. Но вот в 1951 году Панюков уехал в годичный отпуск, не предупредив своего заместителя о том, что надо будет продлить срок проживания Любарского...
15 июля 1951 года, в 12 часов ночи под окном появилась автомашина «черный ворон». Для проформы произвели обыск. А.И. бросили, как собаку, в подвал-одиночку, без окна (только узенькая щелочка) и без права на прогулку. Там он отсидел 6 месяцев. Не предъявили ему никаких дополнительных обвинений, не вызвали ни разу на допрос. В этих условиях, на двухметровой площади, он как-то умудрялся делать гимнастику...
В первых числах января 1952 г. А.И. отпустили на 6 часов – попрощаться с семьей перед ссылкой. До последней минуты жизни я не забуду этих проводов. Конвоиры, вагон с железной решеткой на окне, дикий мороз... Издевались над судьбой настоящего Человека как им только вздумалось, палачам-инквизиторам.
Полгода от А.И. не было ни письма, ни привета. Но я уже хорошо знала: такие личности не сдаются и не падают духом. Я жила его верой: справедливость восторжествует.
5.
Поселок Копотиловка в ста километрах от центра Тасеевского района (где был в ссылке Ф.Дзержинский), в 300 км от железной дороги. Глубинка тайги, заселенная «преступниками» и преступниками всех видов. Глухомань неописуемая. Основная работа — лесозаготовки. Вот куда попал Александр Иосифович на должность технорука лесопункта, где начальником был Иосиф Антонович Юдин, беспробудный пьяница. Вся работа, производственная и воспитательная, легла на плечи А.И.
Среди ссыльных оказались профессора, директора школ, врачи, юристы, командиры дивизий и т.д. «Интеллигенты» работали в конторе лесопункта — в одной избе. Сюда раз в две-три недели, а то и через месяц приносили газеты.
С А.И. появилась и культура: «изобрели» ледяную дорогу для трелевки леса, построили баню, общежитие для одиночек, заезжую, столовую, пекарню, медпункт на 10 коек, большую избу переоборудовали в клуб; заработала передвижная электростанция, по вечерам слушали радио.
Он работал с 5 утра до 12 ночи, Я старалась не отставать. Все надо было добыть в тайге. Тайга кормила. Летом полно ягод, грибов. Посадили картофель, квадратно-гнездовым способом, выкорчевав молодую тайгу. Купили коровку, кормили поросенка, завели птицу, индюков и даже собаку-волкодава. Мы думали не только о себе; возле нас ютилось немало одиночек, впавших в хандру и апатию, нуждающихся в поддержке. Мы трудились, и это было спасением...
Не всегда шло так романтично и гладко. Нас постигла беда: тайга загорелась близко от нашего поселка. Жара, треск головешек, падавших на соломенные крыши. Удирать некуда — или погибнуть от пожара, или в бурной речке.
Крики животных и птиц. Стихия огня... Как вы догадались, А.И. спас поселок. Он мобилизовал всех работников-лесозаготовителей, всех жителей поселка — они копали рвы, укладывали мешки с песком, и огонь отступил, пожар был ликвидирован. Не все даже осознали всю опасность случившегося. Принимать безотлагательные решения — его черта.
6.
Сколько добра он делал людям! Еще в Красноярске наш дом стал приютом освободившихся в Норильске. Всех нуждающихся накормит, оденет, обует, и, если это нужно, устроит на работу. Когда отъезжающие из Норильска спрашивали у наших друзей адрес Любарского, им отвечали: «Спросишь любого шофера, отвезет».
Елизавета Драбкина, писательница, жила у нас нелегально месяцами. Жена начальника шахты (забыла фамилию) с двумя детьми, муж умер от туберкулеза, прожила у нас зиму, пока они не получили квартиру.
А.И. был необычным человеком. Это не мои слова. Так считали все, кто его хорошо знал. 5 мая 1955 года, в день его 50-летия, А.И. реабилитировали. Он вернулся в Киев и работал в должности замдиректора, а потом директором завода холодильников, а с 1968 года и до последнего дня – заместителем директора Киевского ДОКа.
Я ему не мешала в его добродетельных «акциях». И он это ценил. К примеру: Елизавета Драбкина, после смерти своего мужа, уже болея, проводила лето, как правило, с нами.
Одну девушку-комсомолку, сироту, работницу завода холодильников, возвращавшуюся со смены, затянуло под поезд. Осталась без ноги. Больше года А.И. носил передачи в больницу, доставал дефицитные лекарства.
Все подчиненные ему знали, что выслушает, посоветует, поможет делом. Чем ниже был социальный, как теперь говорят, статус, чем более нуждался человек в помощи, тем внимательнее к нему относился Любарский.
Его жизнь оборвалась — упал на улице — 23 декабря 1981 г. В 76 лет продолжал работать. И слышать не хотел о покое.
Екатерина Ваховская,
вдова А.И.Любарского
г.Киев
«Заполярная правда», 08.06.1990 г.