Национальный опрос
Гене Антано ИОДЕДИЕНЕ—пенсионерка. Родилась в Литве, литовка по национальности. Но так сложились обстоятельства—всю сознательную жизнь прожила в Новоселовском районе. Здесь вышла замуж, родила и вырастила четверых детей. Замуж выходила за литовца, так что ни языка, ни национальных корней не потеряла. Дочки и сыновья давно выучились, разлетелись по Союзу. Муж умер, последние несколько лет Гене Антано жила в Новоселове одна. Вот и решилась под старость лет уехать в Литву к родственникам. Там сестра, отец, родные люди. Рассчитывала, что в их кругу болезнь и старость переносить легче, и одиночествоскрасится.
Сам факт ее отъезда в Прибалтику и возвращения обратно раньше вряд ли привлек бы внимание. Обычная житейская ситуация;, съездила, посмотрела, прожила год—не понравилось. Но оказывается, вернулась потому, что не приняла изменений, которые идут сейчас в Литве. Потому что не из газет прочитала, а на себе ощутила, что та- 'кое сепаратизм, отделение части государства от целого. Болезненный это процесс, каждого касается. Гене Антано прожила в Литве год, который предшествовал приходу к власти в Литве нового руководства. Поделиться впечатлениями о прожитом годе ее попросили журналисты С. Курлыков и А. Статейнов.
* * *
ПОЕЗДКА в Литву, год жизни там убедили меня: слишком серьезные события
происходят у нас в стране, — тщательно подбирая слова, начала рассказ Г. А.
Иоделиене. — Так или иначе они затрагивают судьбу каждого гражданина СССР.
Пришло время, когда мы должны сказать свое слово в защиту Отечества. У каждого
из нас есть свой угол, для меня это Литва, но есть еще и большая Родина —
Советский Союз. Всю свою сознательную жизнь я прожила в Советском Союзе и не
могу теперь без боли в сердце смотреть, как идет «обновление» нашего государства
в межнациональных отношениях. Как все разом вдруг заговорили о суверенности,
равноправии союзных республик. Уже договорились до того, что это грозит развалом
страны. Распад Союза принесет в лучшем случае страдания миллионам и миллионам
советских людей. О худшем и говорить не хочется, а ведь возможно и оно.
В 1940 году нашу семью — мать, отца, двух сестер и брата сослали в Сибирь.
Никто до сих пор не знает, за что. «Лесных братьев» мы не поддерживали, кулаками
не были. Имели своего коня, три коровы да восемь гектаров земли. Не ахти какое
богатство на солидную семью, только-только бы свести концы с концами. Но у
Сталина и у его ближайших помощников на этот счет, очевидно, были другие мысли,
другие расчеты. Больше всего с тех лет почему-то запомнился холод. Может,
потому, что сибирские морозы были покрепче литовских или не грела худая
одежонка, заплатка на заплатке. Но, слава богу, семья пережила это трагическое
время- без потерь.
Сами голодные и разутые, в то время, сибиряки помогали нам жить. Вот почему я
сейчас не приемлю лозунг, который раздается не только в Литве: «Русские,
убирайтесь вон!» Разве кто-то из моих нынешних соседей выселял литовцев из
родных мест, да они сами в большинстве своем были высланы из центральных районов
России, набедовались не меньше нашего. Какую семью в то время ни возьми,
обязательно кто-то раскулачен, расстрелян, сослан или посажен R тюрьму.
Но это уже другой разговор. Как только стало посвободней, мои родственники сразу потянулись в Литву. Сначала отец с матерью, потом сестры. В Сибири осталась одна я. Может, потому, что была самой старшей, меньше зависела от родителей. Уже имела семью, обзавелась кое- каким хозяйством. А скорее всего — просто к тому времени уже полюбила этот суровый край, его радушных людей. Не уехал и брат, он окончил институт и теперь сам преподает в высшем учебном заведении в Хабаровске.
Здесь, в Сибири, я родила четверых детей, воспитала их, всем дала образование. Всех их принимали в институты, техникумы. не спрашивая, какой они национальности. Теперь разлетелись дети. Младшая, Ирина, вышла замуж за Аркадия Волкова, который окончил Красноярское радиотехническое училище, служит на острове в Балтийском море. Очень дружно живут Аркадий и Ирина, счастливая семья, словно специально мне на радость. Вот к ним я и ездила иногда погостить. Одним словом, когда стали родственники из Литвы приглашать меня к себе жить, учла и этот момент. Все-таки буду к младшей дочери ближе.
Во-вторых, моему отцу уже 86 лет, он живет рядом с одной из дочерей, но все- таки один. Так что звали меня родственники в Литву все настойчивей и настойчивей. Теперь понимаю их, отделится Литва — другое государство, вряд ли удастся свидеться. Вот и сидела одна вечерами, размышляла: почему бы не поехать? С жильем у них более или менее благополучно, отец живет один, и моя забота о нем будет как нельзя лучше.
В конце концов согласилась на переезд, продала все свое имущество, дом, сложила в контейнер самые необходимые вещи и поехала. Было это в самом начале апреля 1989 года. В марте 1990 года я вернулась обратно.
Очень сложно в моем возрасте начинать жить заново: подстраиваться под другие отношения с людьми, заводить новых знакомых, друзей, привыкать к другим порядкам в республике. Но главная беда в том, что я не могла смириться с тем, что говорили в Литве о людях, которые мне стали близки, дороги.
Может, кто-то не поверит, что я говорю об этом. искренне, ведь литовка по национальности, но прошу понять меня правильно. Я горжусь тем, что принадлежу великому литовскому народу. Это действительно одаренный, умеющий работать народ. Но не о нем речь, а о лидерах «Саюдиса». О их желании как можно скорее отделить Литву от СССР. Лидеры этого движения искали любую возможность завоевать авторитет у литовцев. Прежде всего они открыли все костелы. Литва из атеистической вновь стала верующей. На мой взгляд, укрепление нравственности, пропаганда любви друг к другу — это всегда хорошо. Но «Саюдис» видел в церкви и священнослужителях прежде всего пропагандистов за независимую Литву вне состава СССР. Вот и твердили лидеры «Саюдиса» по радио и в газетах, что они победят, потому что их победы хочет бог, он им поможет. Помогал им бог или нет, другой разговор, а вот то, что наше правительство в Москве, Коммунистическая партия Литвы не приняли никаких мер для победы на выборах здоровых сил. это точно. Мне даже показалось, у «Саюдиса» был хорошо расписанный сценарий отделения Литвы от СССР. Началось все с критики Коммунистической партии Литвы, СССР, ее командно-административных методов руководства, а кончилось известно чем. Компартия Литвы раскололась и уже не могла оказывать никакого влияния на ход предвыборной кампании в республике.
А литовские газеты, радио, телевидение, контролируемые «Саюдисом», продолжали и продолжали разжигать у народа сепаратистские настроения. Вспоминали и высылку в Сибирь, говорили и о захвате страны Советами. Я пыталась отцу, сестре, ее детям доказывать обратное. Но что значил мой один голос, когда на них обрушивались каждый день газеты, радио совсем с другими мнениями. Обидно было еще и потому, что центральные газеты и журналы писали очень мало о событиях в Литве, сглаживали и сглаживали события. А ведь в то время моим соотечественникам еще можно было что-то объяснить, убедить их подумать. Сегодня это сделать намного трудней.
Люди «Саюдиса» искали и искали возможность забрать голоса литовцев себе. Они первыми заговорили о том, что все, кто высылался из Литвы в Сибирь, на Север, должны получить денежную компенсацию. И добились этого. Каждый репрессированный в Литве получил от трех до восьми тысяч рублей. Вроде бы правильное решение. Если бы я осталась жить в Литве, то получила бы эти восемь тысяч, а не осталась, значит, мне эти деньги не положены. Но, как я понимаю, «Саюдис» оделял этими деньгами репрессированных за счет общесоюзного бюджета. Тогда где же справедливость, почему компенсацию не получили тысячи репрессированных в России, Белоруссии, Украине?
Год прожила я в Шауляе, могу сказать, что мои соотечественники живут неплохо, лучше, чем мы здесь, в Сибири. В основном у всех добротные дома стоимостью по 50—60 тысяч рублей, у многих гаражи стоимостью по 20 тысяч. Я была в гостях у родственников в Литве в 1959 году. Жили тогда они там совсем плохо. Соломенные крыши домов, матрацы набивали соломой. Помню, как сестра стелила мне постель. Поставила у печки лавку, наложила на нее соломы, сверху застиранная простынь. Вот и весь комфорт. Разве сравнить это с тем, как живут литовцы теперь? Невольно задумаешься, потеряла Литва что-то, вступив в СССР, или приобрела. А если приобрела, то за счет собственного труда или в качестве дотаций от Российской Федерации? Об этом «Саюдис» предпочитает молчать, а сказать можно было открыто.
Может, у кого-то возникнет вопрос, зачем я все это рассказываю. Просто не хочу, чтобы советские народы жили в ссоре. Не хочу, чтобы они были врагами. И потому не понимаю, почему мои соотечественники поверили тем,, кто разделяет народы. Почему никто из них не подумал, что жить лучше в мире и. согласии, чем во вражде. Пока на сегодня семена недоверия начинают прорастать, «Саюдис» надеется получить с них урожай. Его пропаганда убеждает, что советские солдаты не освободители, никто не просил их освобождать Литву, они — оккупанты. В Литве набрал силу процесс переименования улиц, сноса памятников советским воинам, павшим в боях с фашистскими захватчиками. Раньше возле костела Петра и Павла в Шауляе было очень много могил павших солдат, сейчас меньше, их уже перенесли куда-то в другое место. Так мне было обидно за обманутых соотечественников, плакала даже.
Почему никто не пытается поговорить с литовцами, убедить их в пагубности отделения? Вопросов очень много. Вечерами отец, сестра, тысячи литовцев слушают голос Америки, а не Москву.
В полном смятении уехала я из Литвы. Да и уехать оказалось непросто, теперь оттуда ни посылку, ни контейнер не послать. Я сначала отправила вещи в Эстонию зятю, а он уж, как военный человек, отправил мне их в Новоселово. Военные еще пока могут выслать вещи из Прибалтики.
Буду доживать свой век в Сибири, здесь спокойней.
Красноярский рабочий 24.08.1990