Со слезами на глазах и со словами благодарности уходили из Канского краеведческого музея посетители вы. ставки «По праву памяти». Полгода музей собирал письма, фотографии, документы — свидетельства о судьбах людей, пострадавших в годы сталинских репрессий и полностью реабилитированных в последующие десятилетия.
Судьба каждого «врага народа», несмотря на свою индивидуальность, несет много типичных для того времени черт. Вот лишь несколько рассказов, прозвучавших на открытии выставки.
Нина Митрофановна Охромчук-Кожемяка;
— Мой отец был в прошлом офицер царской армии. Арестовывали его не раз. В 1937 году постучали в дверь и увели, сказав ничего с собой не брать, только питание на сутки... Долгое время я ничего не знала о судьбе отца, став с восьмилетнего возраста дочерью врага народа. В 1956 году на мой запрос ответили, что он умер от «дряхлости». Лишь недавно я узнала, что отца расстреляли еще в 37-м.
Многим родственникам расстрелянных выдавались свидетельства о смерти с безобидным диагнозом. Вот и на этой выставке рядом два документа, относящиеся к судьбе Матвея Ефимовича Степанова. В одном из них, датированном 1957 годом, причиной его смерти указано «острое воспаление легких», в другом, уже за 1990 год—-«причина смерти — расстрел, место расстрела — г. Канск».
О судьбе своего отца рассказал на открытии выставки и Освальд Егорович Богданов:
— Его арестовали в праздничный день, 23 февраля 1938 года. Мы в то время, после ликвидации Эстонского хутора, уже переехали в совхоз. Пришли ночью в дом два милиционера и завхоз, сказали, что отец арестован, забрали его ружье и ушли...
Василий Степанович Демьяненко и сегодня помнит многое, даже номер свой лагерный не забыл. 3 месяца 26 дней просидел он в камере и 10 лет после этого — в лагере, в Тугаче. Осудили его за неосторожную фразу — «Киев сдали».
О судьбах репрессированных можно рассказывать бесконечно, называть новые и новые имена как жертв, так и палачей, многие из которых живы до сих лор. Но, на. верное, не эту цель преследовали устроители выставки. Главное — возродить саму память.
Долгое время из учебников истории вычеркивались целы» периоды, что-то подправлялось, что-то ставилось с ног на голову. Где правда, где ложь — разобраться теперь непросто. Расставить все по своим местам—такую задачу ставили перед собой сотрудник музея Н. Трубникова и художник Ю. Мальцев, который неброско, но впечатляюще оформил экспозицию — лагерный барак, «орнамент» из колючей проволоки, бюст Сталина, а над всем этим — окно, символизирующее неистребимую веру в торжество справедливости, возвращение к родным и близким. Что ж, они вернулись к нам, даже те, кто умер от пыток или был расстрелян. Вернулись в этих 258 подобных документах, собранных на выставке.
Экспозиция рано или поздно закроется. А постоянного памятника жертвам бывшего Кансклага пока нет. Будет ли он?
А. Ростовщиков
Красноярский рабочий 16.11.1990