ЧТО С НАМИ ПРОИСХОДИТ?
«Все это нужно видеть, тогда только поймешь», — говорят, оправдывая психиатрию, мои собеседники-врачи. «Кто был, тот не забудет», —лагерным афоризмом вторят им отведавшие психобольниц. Следуя этим советам, излагаю здесь лишь то, что знаю наверняка. Если рассказ о собственно карательной психиатрии ведется а основном по литературным источникам, то о жизни обычных больных в Красноярской больнице вы узнаете по их свидетельствам и рассказам врачей — заведующего кафедрой психиатрии мединститута В. В. Макарова, главного специалиста по психиатрии управления здравоохранения крайисполкома А. Д. Остапенко и главврача психобольницы Р. В. Дубинникова.
Недавно закончила работу комиссия народных депутатов по проверке состояния психобольниц края, возглавляв которую депутат крайсовета Н. А. Клепачев. Данные, собранные ею, будут опубликованы, а пока — собственные наблюдения. Может быть, это и хорошо: одними доказательствами невозможно передать вею иррациональность, бесовство такого явления, как карательная психиатрия. В начале 50-х годов в ленинградской спецпсихобольнице находился некто Успенский. Этот политзаключенный действительно был душевно болен, преступление же его заключалось в изобретении теории, что преобразователи мира создали некую силу «кау- кау» и при помощи ее управляют этим самым миром. Мне кажется, это детище болезненного воображения неплохо определяет феномен нашей психиатрии. Перед вами первая часть записок о силе «кау-кау».
"СОГЛАСЕН, ЧТО советская психиатрия зачастую служила послушным орудием в руках репрессивного аппарата. Поэтому, будучи частью этой система, я не могу полностью снять и с себя ответственность. Да, я не был борцом-подвижником, но и палачом я тоже не был, Могу лишь принять обвинение в конформизме. Я был послушным винтиком. Послушным, но не совсем безмолвным», — писал недавно на страницах независимого журнала «Диссидент» известный красноярский литератор, бывший психиатр Эдуард Русаков. Слишком многие его бывшие коллеги могли бы повторить, но не повторяют эти слова, ибо безмолвствуют и сегодня. Знаменательна мысль Э. Русакова о принадлежности психиатра к целой системе. Действительно, сила эта способна сбивать всех к ней причастных в единое чудовищное целое. «Мы — единственный глаз, мы — каждый из нас, и кричим мы единым ртом, на нас на всех один дом», — писал лежавший в красноярской психобольнице человек. От маститого профессора К Снежневского, поставившего диагноз «шизофрения» нобелевскому лауреату поэту И. Бродскому, до больного, безумного, грязного, голодного или медленно удавливаемого по указке КГБ психотропными средствами политзаключенного.—все заложники этого единства.
Поднявшаяся ныне волна разоблачений необходима прежде всего для восстановления доброго имени цеха психиатров, поскольку покаяние — всегда очищение. К сожалению, этого, кажется, не понимают мои собеседники — видные красноярские врачи, не раз недобрым словом помянувшие порочащие, по их мнению, их профессию публикации. Надоело, право, объяснять, что «чернуху» выдумали отнюдь не журналисты и что не пытаются они, как выразился В. Макаров, «отдалить от нас людей, имеющих психические расстройства». И уж тем более меньше всего журналисты озабочены тем, как натравить душевнобольных на медперсонал. «Большинство случаев нападения больных на психиатра прямо связано с тяжелыми, условиями в больницах, грубым обращением персонала, низкой психотерапевтической и человеческой культурой многих врачей», — заявил на чрезвычайном заседании генеральной ассамблеи Всемирной психиатрической ассоциации в октябре 1989 г. в Афинах давний борец с психиатрическими злоупотреблениями врач-психиатр С. Глузман.
На ассамблее этой, кстати, советские Психиатры вновь были приняты в ВПА, откуда, сделав хорошую мину при плохой игре, «добровольно» вышли шесть лет назад, когда сведения об использовании в СССР психиатрии для подавления инакомыслия стали известны мировой общественности. В Афинах советская делегация признала позорящие факты. Признала скрепя сердце, ведь у кормила нашей психиатрии до сих пор остаются такие, как Г. Ю. Морозов (упомянутый в . публиковавшемся нашей газетой репортаже Ж. и Р. Медведевых «Кто сумасшедший?»), запятнанные преступлением против человечности.
В. Макаров сказал, что в этом году состоится всесоюзный психиатрический съезд, после которого наиболее одиозные личности будут, по-видимому, удалены, на «заслуженный отдых». Дай-то бог. А тогда, сразу по приезде из Афин, члены советской делегации заявили журналистам, что злоупотреблений в советской психиатрии не было и нет...
Красноярские психиатры -не раз говорили, что кровно заинтересованы, чтобы в отношении карательной психиатрии были расставлены все точки над i. Но при этом само слово «карательная» они не приемлют. На мой взгляд, это говорит скорее не о злом умысле, а о недостаточном знакомстве с вопросом. Не удивительно: ведь, например, рапорт комиссии американских врачей, инспектировавших недавно наши психобольницы, до сих пор держится в секрете от рядовых советских психиатров. По-этому, думаю, имеет смысл привести краткую историческую справку.
ПЕРВЫЕ В РОССИИ поползновения использовать психиатрию для «государственных нужд» можно проследить с Петра I, издавшего. указ «О освидетельствовании дураков в Сенате», по которому судмедэкспертиза проводилась не специалистами, а чиновниками. Пои Николае в сумасшедшим объявили философа П. Я. Чаадаева (впрочем, только объявили,, а не упрятали в «дурдом», как вошло это в обычай через сто лет...). При Александре I та же участь постигла сочинившего несколько крамольных стихов юнкера Жукова. Была попытка «проверить на дурака» и М. Ю, Лермонтова. Но в царской России это не превратилось в систему, ее разработала и претворила в жизнь Россия XX столетия.
В Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР от 1924 г, содержится первое упоминание о специальных психиатрических больницах (тогда они именовались тюремно-психиатрическими). Тогда же родился примечательный медицинский термин «контрреволюционный психоз», прямой предок «бреда политики» 60-х годов. Но по причине наличия более действенных методов борьбы с «врагами народа», широко изоляция в ТПБ не применялась. Известен, правда, случай с «бабушкой русской революции» эсеркой М. Спиридоновой, однако массовые психиатрические репрессии начинаются с 50-х годов. Инициаторами их стали такие печально известные личности, как Берия, Шверник, Вышинский, Шкирятов. Еще до войны функционировала знаменитая казанская «психушка», все заключенные которой были осуждены по ст. 58. Среди тогдашних ее узников был, например, брат первого секретаря ЦК Компартии Израиля Минкус, полковник Тарасов, многие другие. Есть сведения, что некоторое время после своего свержения в ТПБ находился бывший нарком Ежов. Уже тогда в «спецах» широко практиковались избиения, смирительные рубашки, пытки электрошоком. После смерти Сталина по инициативе бывшего узника психобольницы С. П. Писарева была создана комиссия ЦК КПСС, вскрывшая массу злоупотреблений в больницах и Центральном научно-исследовательском институте судебной психиатрии им. Сербского. Но кончилась «оттепель», данные комиссии канули в секретные архивы, и все вернулось на круги своя. Остался на посту заведующего четвертым отделением «Сербского» и один из главных .виновников — подполковник госбезопасности Д. Р. Лунц.
.На 60—70-е годы падает эпоха расцвета психиатрического террора. В то время через «психушки» прошли и олицетворявшие здоровье нации правозащитники-диссиденты, среди ни- В. Буковский, П. Григоренко, Л. Плющ, В. Новодворская; и люди, пытавшиеся, как Б. Евдокимов или В. Борисов, принять участие в политике; и готовившие покушение на Л. Брежнева террористы Н. Демьянов и А. Ильин. Сидели за любые отходящие от «генеральной линии» взгляды, «правые» или «левые». Так, в казанской СПБ долгое время находился убежденный маоист К. Давлетов. Многих посадили за попытку выехать на жительство за рубеж. В направлении на лечение Н. Крючкова, сына известного киноартиста, так и было сказано: «Причина госпитализации — желание выехать из СССР»... Все эти далеко не исчерпывающие факты стали известны благодаря деятельности рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях, многие члены которой годами заключения расплатились за участие в ее работе. Недавно созданная у нас и принятая в ВПА Независимая психиатрическая ассоциация продолжает труд той рабочей комиссии, ибо ошибется считающий, что рассказанное целиком относится только к мрачному прошлому. Не все политзека вышли еще из «спецов», делаются попытки поместить - в психобольницы новые жертвы. Совсем недавно средства массовой информации сообщили об одном из таких случаев, произошедшем в Ачинске.
Допустим, что это очередная, обреченная вскоре лопнуть газетная сенсация. Мне хочется доверять словам моих собеседников, отрицающих наличие в крае фактов применения психиатрии в политических целях. Хотя А. Д. Остапенко упомянул одного якобы священнослужителя, освобожденного недавно из краевой психобольницы № 1. По словам Леонида Даниловича, его история оказалась настолько раздута зарубежными средствами массовой информации, что освобождения его добивался чуть ли не лично Рейган. Позже вроде бы выяснилось, что этот безумный старик никакого отношения к религии не имеет.
— Кого мы здесь, на периферии, могли госпитализировать по политическим мотивам? Чего выдумывать-то? — заключил рассказ Леонид Данилович.
Мне кажется, оптимизм преждевременный. Под определение «религиозный бред», о котором говорил Л. Остапенко года два назад на встрече с красноярскими журналистами, вполне могли подпасть многие искренне верующие.
Я могу назвать несколько имен для своих заинтересованных в разоблачении злоупотреблений собеседников. Пусть попробуют они собрать сведения о Н. Масленникове. В. Цурикове, Хаенко, В. Кузульбекове, В. Салато, Ю. Белове, В.Муртазине, находившихся в психобольницах края из-за несоответствия своих убеждений официальной идеологии. Неужели все это «липа»? Но такой аргумент напоминает выводы, приводимые официальной прессой в пользу отмены существовавшей до 60-х годов в Уголовном кодексе РСФСР ст. 148, карающей за помещение в психобольницу из корыстных побуждений здорового человека. Утверждалось, что статья эта — отголосок старых предрассудков, основанных на недоверии к врачам-психиатрам. Лишились «предрассудка», и беззащитным оказался перед этой силой каждый человек.
Павел ВИНОГРАДОВ.
Красноярский рабочий 16 февраля 1991 года