8 Апреля исполнилось 85 лег Михаилу Борисовичу Иоффе, которого старые норильчано знают как одного из руководителей мехаиослужбы управления предприятий стройматериалов, Вряд ли им известны события этой жизни, предшествующие норильскому периоду.
Отца назначили стершим инспектором рабоче-крестьянской инспекции в Одессу. Это был 1921 год. Сын поступил в ПТУ, за два года его окончил, пошел работать, но мысль о высшем образовании не оставил. В «год великого перелома» поступил е вуз.
Не все тогда было плохо... Заинтересованные в толковых выпускниках организации заключали со студентами договоры и платили им «стипендию», чуть ли не в сто рез превышающую обычный уровень. (В денном случае — 180 рублей вместо двадцати одного), И наш герой мог позволить себе 45-рублевый ' костюм от хорошего портного к защите дипломного проекта.
«Союзхлеб» принял его на должность младшего инженера по механизации внутризаводского транспорта. Поездил по стране, остановился надолго в Костроме: интересно! Мельничный комбинат — на горе, а зерно и уголь доставляют баржами, перегружают на грабарки (подводы). Дайка, думает молодой специалист, попробую применить пневматический перегружатель. По собственной разработке, оцененной «отлично».
Веры в него не было. Из Ивановского обкома даже звонили в наркомат и «настучали»; какой-то юноша неизвестно что здесь делает... «Юношу» (Михаилу было 24) вызвал заместитель Микояна Иван Степанович Лобачев, бывший лутиловец, большевик с дореволюционным стажем, лет шестидесяти от роду. (Продолжал ходить в косоворотке, мог продиктовать передовую статью в «Правду», лишь бы не писать — грамотен был мало).
Расспросил подробно. Молодой инженер изложил все технические тонкости. —- А работать будет?
— Если нет — отдаю диплом и комсомольский билет.
На удивление, агрегат «пошел». Конструктор получил золотые часы. А в 1932 году — партбилет. Рекомендовали его пятеро, трое — «от станка». краснопресненцы.
На следующий год (осложнения с Японией) решили вдоль транссибирского пути построить пять мельничных комбинатов.
Энтузиазм был высок. Начало 2-й пятилетки. Все мечтали строить.
— Что вы можете взять на себя?
— Взялся бы за монтаж одного из корпусов.
Через несколько дней Михаила Иоффе утвердили в ЦК начальником строительства. Главный инженер, главный бухгалтер. начальник снабжения были столь же молоды (инициатива Лобачева. «Поезжайте в Бурят-Монголию, к Ербанову», —- сказал он. Больше М. Б. его не видел: наставник в эти дни скончался.
Михей Николаевич Ербаное, член ВЦИК, первый секретарь обкома, топограф по первой профессии, помог выбрать площадку, а на лесоповал пригласил отдельный дивизион тяжелой артиллерии Забайкальской группы войск. Земляные работы, запроектированные на грабарки, быстро продвинулись благодаря экскаватору, который удалось одолжить в Чите, и «вертушкам» (опрокидывающимся платформам).
1 мая 1935 года объект был сдан, а 7 мая Ербаное подписал представление начальника строительства «первенца индустрии Бурят-Монголии» к высшей награде Союза ССР. «Пафос строительства дополнить пафосом освоения» отписал «именинник» а республиканской газете... До расстрела коммуниста с 1917 г. Ербанова не оставалось и трех лет. До ареста Михаила Иоффе — три года и три месяца.
Но пока он «на коне» возвращается в столицу, получает квартиру на ул. Горького (Ербанов сидел во главе свадебного стола, когда невеста, Ольга ,Ивановна, приехала из Москвы в Верхнеудинск). Новое назначение — начальник отдела в главке.
...В Норильске он лопал в бригаду к уркгану, который обещал: «Я вас, бл... инженеров, научу работать». — Это было в сентябре 1939 года на фундаментах под БМЗ. —- «Все получите по стальному карандашу».
Получили. Тюкали землю. Чем дальше — тем с меньшим эффектом. Жгли костры, грелись, сколько позволялось, растаивали землю. У вахты по десять раз пересчитывали всю колонну. Падали замертво на нары.
На четвертый день выдали полпайки — не выполнена норма. Холод плюс недоедание — грустно. Разделились на звенья. (33-летний Иоффе, молодой инженер-электрик из Карелии и будущий прораб Металлургстроя Лесков. Раскаливали кайлы, но больше полунормы не получалось).
Недели через две, вечером, нарядчик вызывает в контору лаготделения. К Завеиягину!
— Где вы работали раньше?
— В главке консервной промышленности.
— Могу вам предложить ре боту в химлаборатории...
Дошла очередь до Михаила Борисовиче.
— Инженер-механик пищевой промышленности.
— Есть место механика в Плавильном цехе ММ3.
Тепло, . полная пайка! Правда, в барак ко шпане, но не навсегда же...
Почему А. П. вызвал Иоффе одним из первых? Случайно? Или обратил внимание на фамилию? (С однофамильцем — академиком — Завенягин был дружен).
Началась нормальная работа. Как в страшном сне остались Бутырка, Свердловская пересыльная тюрьма, где в одном помещении держали 250 человек, и надо было Алексею Дикому, замечательному артисту, которого везли на переследствие, начать концерт, чтооы смолк гвалт... А чего стоят арестантские вагоны, теплушки (до Красноярска), трюм баржи...
Борьба за выживание, потом — за существование. Никто не подсчитал . число рацпредложений М. Б. — и за себя и за вольняшек, плативших сливочным маслом...
В ,1943 году он . получил на руки деньги: мог пользоваться магазином. Но еше годом раньше его. в порядке исключения, кстати, не единственного, назначили главным механиком управления капитального строительства. А в 1944-м Иоффе получил действительно уникальную характеристику: «Во время отбывания заключения в Норильлаге НКВД СССР вплоть до его освобождения по реабилитации (!) 29.01.44 г. (!) работал на строительстве Норильского медно-никелевого комбината в области механизации строительных работ»
Да, он жаловался, но жалобы писали почти все. Его «бумаги» через главбуха Мансурова попали к Завечягину. А.П., кстати, дважды разрешал командировку в Москву, когда тянулось дело о восстановлении в партии. Справедливости ради Иоффе отдает должное, добром вспоминает и А. А. Панюкова, и Н. В. Волохова (даром, что подполковник госбезопасности в те самые годы — оставался человеком»
Еще десятилетие отдал М. Б. комбинату, немало сделал для Норильска. Побывал здесь гостем в 1985-м. Больше всего радовался зелени на проспекте. Грустил, обнаруживая следы газа на той же зелени.
Мы исправимся, Михаил Борисович. Но — не завтра.
Л. АНАТОЛЬЕВ.
Заполярная правда 09.04.1991