Недавно прочитал у одного из маститых журналистов: фермер - это, дескать, тот же кулак, так кого же мы пестуем?
В самом деле — кого? Твердим про нарождающегося современного крестьянина, настоящего хозяина, а не взрастим ли кровопийцу, описанного в учебниках истории и леденящих душу романах о коллективизации? Кулак ведь только и делал, что противился власти, пекшейся о благе народном.
Так ли?
ЕЛИСЕЙ ЕВДОКИМОВИЧ Белов — типичный кулак двадцатых годов. Было у него 4 лошади, 2 жеребенка, 2 дойные коровы, да 2 телки, 15 овец, 2 свиньи. В двадцать восьмом имел 19 десятин земли, то есть почти 21 гектар. Сколько засеял пшеницей — неизвестно ко только собрал 350 пудов зерна или 5,7 тонны. За год доход составил 862 рубля, а в следующем году — в два раза большё.
Были у Белова сен6космлка, жатка, немецкая сноповязка, молотилка, крупорушка, маслобойка. Короче, жил крепко. Семья, а в ней ни много ни мало девять душ, кормила не только себя, но и поставляла продукты в Минусинск, Красноярск, при этом ии одного постоянного наемного работника не имели. Трудились все —- от малых ребятишек, до стариков, Если и звали кого-то на подмогу в страдную пору, то и оплачивали труд хорошо — деньгами, зерном, крупой, мясом.
И вот в один год не стало в Алексеевне не только Белова, но и всей его семьи. Раскулачили. Вместе с ними насильно'увезли из зажиточного села ещё 66 семей — самых трудолюбивых, вросших в землю; как; говорится, корнями.
Если политические репрессии тридцатых годов сегодня все же назвали преступлением против собственного народа, то можно ли оценить иначе раскулачивание и следовавшую параллельно с ним насильственную коллективизацию? В Курагинском районе врагами народа были объявлены II осуждены около тысячи человек, а раскулачено 2020 крестьянских хозяйств . До сих пор никто точно не знает. сколько же в этих семьях насчитывалось человек,, ведь в каждой — пять-шесть душ. И почти всех их выдворили из родного гнезда, лишили прав, обрекли, на голод и смерть.
Делалось все спешно, как при поджоге, Вот выписка из протокола заседания бюро Сибирского крайкома партии от 1 марта 1930 года.
«Исходя из директив ЦК о ликвидации кулачества как класса, бюро Сибиркома постановляет: закончить 20 марта выселение на Север и в необжитые районы кулаков третьей категории. Специальные поселения производить только в районах и селах сплошной коллективизации и закончить полностью работу ве позднее как за 20 дней до начала сева»
.Директивы исполнялись не только силами местной власти, но и при активной помощи народа. В селе Детлове, например, при подсказке «сверху» выявили двух кулаков, собрали общее собрание и единогласно постановили изъять у них все имущество и привлечь к ответственности.
Так»я активность вполне понятна,. У тех, чьими руками производили раскулачивание, ке было ничего. Потому-то и разгорались глаза при виде чужого добра. Часть имущества зажиточных крестьян отдавали в колхоз, часть делили меж собой, а часть попросту разворовывали, занимали крепкие дома.
За одно только это — моральное растление собственного народа, поощрение самых низких человеческих чувств, в том числе наушничества, надо было признать раскулачивание преступлёнием. Слабым, завистливым, неумелым пришлась по нраву клевета на сильных, и они изощренно применяли ее. Опыт этот пригодился и позднее в 37-м году.
На Ивана Ивановича Фролова фронтовика, награжденного орденами и при царской, и при Советской власти, председателя Покровского сельсовета, писали доносы 16 человек. Видимо, спасли награды и характер. Он без боязни, ссылаясь на Ленина, которого довелось видеть, защищал среднего кулака, не 'давал грабить своих крестьян.
Из характеристики на Фролова: «Дана первичной партийной организацией, что именно Фролов со своим сыном Тихоном идут против власти и .тормозят колхозное строительство, а именно он в 1934 году во время хлебопоставок вел агитацию против, стараясь сорвать сдачу хлеба государству. Говорил, что партия и правительство делают неправильно, что очень уж в сжатые сроки заставляют сдавать хлебопоставки. Сам Фролов имеет связь с кулакам:;. Считать, что Фролов кулак лишить его права голоса».
А : БЫЛО у того кулака всего по одной лошади и корове, 3-4 овцы, да полторы десятины посева. Вот и посудите, за что достались ему невзгоды. Ивана Ивановича, правда, не судили и не ссылали-— не успели, добился он реабилитации. А что ожидало других, менее грамоттных и менее бойких мужиков?
Быть может, самая легкая участь досталась тем. кого отправили на лесосплав — буквально за сотню километров в Казырский лесоучасток. Распоряжением Курагвнского райисполкома им даже выделялся натурфонд взамен конфискованного имущества ,— телеги, косы, серпы, топоры, лопаты, пилы, лошади, коровы. Не так густо, не на каждую семью, но прожить можно было.
Это счастливчики. Для остальных же уготован был Север, труднодоступные районы. Поначевские, алексеевские, тагашетские, пойловские кулаки отправлялись в Нарымский край. Перед этим главу семьи обычно арестовывали, отрывали от семьи, а жену, детей да стариков грузили на подводы и отправляли с сопровождающими из числа «надежных».
Матрена Наумовна Медведева, живущая ныне в Артемовске — одна из тех, кто прошел Нарьм подростком. Помнит, как выселяли их, как забирали отца, как тяжело добирались , томской глухомани Место раскулаченным отвели дикое, необжитое, до ближайшего жилья менее полусотни километров. р Слава богу, что старики захватили с собой пилы, да топоры — успели до зимы поставить бараки. Так скопом и жили, по нескольку семей в одной комнатке. К весне продукты кончились, началась цинга, другие тяжелые, болезни. Выдержи ли далеко не все, начался мор. Отчаявшиеся женщины, видя свою безысходность, пошли самое страшное, на что толь можно было пойти. Они привязывали к себе малых детей и бросались с ними в воды Чулыма, только что очистившегося ото льда.
Память Матрены Наумовны сохранила эти ужасные эти ужасные эпизоды нашей истории, не нашедшие отражения ни в учебниках, в романах. А сколько их было еще — кто теперь знает?
Нам постоянно внушали: кулаками обращались жестоко лишь потому, что они отчаянно сопротивлялись. Ну а как бы поступил любой из нас сгодня, если бы к нему явились незваные активисты с повязками и заявили о том, что забирают всё, что наработано потом и солью? Вряд ли выложили бы все с улыбкой на лице.
Очевидцы к тому же уверяют, что сибирские кулаки особого неповиновения не оказывали. А если и сопротивлялись, неужели это служит оправданием жестокости, допущенной отношении женщин, детей, стариков?
Страшное было время. Но страшно и другое — люди, перенесшие его, до сих пор ходят с незримым клеймом врага народа, Реабилитация их вроде бы состоялась — два года назад. И погибших, и выживших восстановили в избирательна правах. Но даже этот формальный акт особой огласки не получил.
Курагинскому району повезло, здесь есть ветераны-энтузиасты, добивающиеся действительной реабилитации незаконно раскулаченных земляков. Первая среди них — Александра Ивановна Фролова — дочь того самого председателя сельсовета, перенесшего доносы и лишения. Она копается в архивах, ведёт огромнейшую переписку, встречается со старожилами, Уже составлены списки по всем 36 сельсоветам, существовавшим в ту пору., и семьям спецпереселенцев. Длинные перечни фамилий, публикуются районной газете, раскулаченным посвящены стенды в местном музее.
Но истинная реабилитация наступит только тогда, когда все мы осознаем, что кулак был самым настоящим крестьянином кормившим страну. хозяином земли. Современному фермеру до него еще очень далеко. Да и выдержит ли он, наш нынешний крестьянин-единоличник, трудный путь становления? Ведь уже сегодня предпринимаются попытки компрометирования фермеров.
История повторяется.
В. ПАВЛОВСКИЙ,
соб. кор. «Красноярского рабочего». Курагинский район.
Заветы Ильича (Курагино) 15.09.1991