...Я бывший гулаговец, который отбыл 10 лет «безвозмездно» и оставил все здоровье в сталинских лагерях. Осужден был «за политику», в которой никогда не был замешан. Воевал с начала войны. В 1945 году наступила желанная победа. Но отец всех народов, великий вождь Сталин сказал: нужно строить — и миллионы неповинных, людей загнал в лагеря.
Я оказался в числе этих миллионов с 1945 года. Строил в Норильске медный завод, рудник открытых работ («Медвежий ручей»), шахты Кайеркана. С содроганием и болью, вспоминаю те десять лет, сорокапятиградусные морозы, а обувь была — рукава от телогрейки... Кормили ужасно, Как выжил — до сих пор удивляюсь. Хорошо, что не курил. Курильщикам было особенно, худо, ведь они выменивали махорку на скудный паек и умирали первыми. Кто не испытал сталинского ада, тот никогда даже приблизительно не ощутил весь ужас и безысходность того положения, в котором оказались миллионы людей ни за что, ни про что,.
В лагере на карточке заключенного Королькова было написано «Т.Т.» — «тяжелый труд». Жили в дощатых бараках вместе с уголовниками, которые и правили бал, глумились над «врагами народа», избивали их, отбирали пайки, загоняли под меры. Когда везли пароходом, кормили селедкой, а воды не давали. Избивали конвоиры, отбивали легкие, если заключенный просил воды. Еще по дороге от побоев заболел сухим плевритом и, как только прибыл в Норильск, попал в лагерную больницу, а потом на работу.
Двенадцатичасовой рабочий день, Копали вручную минные колодцы — так их называли на Медвежке, Копали в вечной мерзлоте скважины глубиной до 30 метров. Работал и на строительство медного завода, в 50-е годы меня, как и остальным «изменников родины», отделили от уголовников. Хоть тут немного вздохнули свободнее. Тут уже никто пайку не отбирал, не унижал, не издевался. Разве что конвоиры.
Хоронили умерших во рву под горой Шмидтихой; на ногу бирку с номером, закапывали без причитаний и слез, без молитв и речей. Провинившихся конвоир наказывал без особых фантазий; штыком чертил круг на снегу, ставил зека в этот круг и не давал шевелиться, От мороза падали столбом. Рядом были эстонцы, латыши, литовцы - люди всех национальностей. По прежним профессиям людей не разделяли. Рядом были и бывшие крестьяне, и инженеры, ученые, поэты, художники, артисты. И все делали одну и ту же работу —- строили Норильский комбинат.
В 1954 году я освободился. Устроился на работу на рудник «Медвежий ручей», где проработал 28 лет, до пенсии, и всегда был передовик в труде. В трудовой книжке 5б записей о награждениях и поощрениях. Только в 1990 году меня полностью реабилитировали, восстановили записи о. том, что воевал с 1941 года/ защищал Москву и до 1945 года был трижды ранен. Выдали удостоверение участника войны.
Дорогие мои соотечественники — бывшие гулаговцы! К сожалению, приехать на наши сборы не могу, потому что здоровье не позволяет. Успехов вам, здоровья крепкого вам и вашим семьям, желаю провести успешно начатую вами работу. Низко кланяюсь вам до самой земли, родные мои.
Добрые люди, обращаюсь ко всем: никогда, никогда чтобы не повторилось такое! Живите с миром!
С уважением к вам
КОРОЛЬКОВ Иван Иванович.
Р. S. Кто, может-, помнит меня — прошу откликнуться. Мой адрес: 661943 Красноярский край, Курагинский район, пос, Ирба, ул. Ленина, д. 8. кв. 22.
Заполярная правда 30.10.1991