Несколько десятилетий назад многие населенные пункты района были местами ссылок так называемых «врагов народа». Некоторые из них вернулись в родные места, иных уж нет в живых. Но, к счастью, есть еще среди нас люди, которые могут рассказывать как это было, что с ними произошло, и почему они стали этими «врагами», и как потом через многие годы выяснилось, что произошла ошибка.
Одно из таких мест — поселок Борск. Здесь живет немало свидетелей того времени.
43 года назад здесь образовалась семья из двух ссыльных — Анны Семеновны Федористовой и Курбана Мурада Махтум Кули.
...Ехала я к ним и сомневалась, захотят ли эти люди,
пережившие войну, ад тюрем и лагерей ГУЛАГа (а затем и долгожданную
реабилитацию) ворошить старое, тем более, делиться воспоминаниями на страницах
районки. К счастью, мои сомнения не подтвердились. Встретили меня как старую
добрую знакомую, хотя виделись мы впервые.
Домик их стоит на крутом косогоре, за рекой. Хозяевам уже за семьдесят, но выглядят они бодро, и на здоровье не жалуются. Имеют большой огород, держат корову, овец. Словом, сложа руки не сидят.
Вырастили четырех дочерей. Все получили образование, обзавелись семьями и теперь нередко радуют родителей шумными наездами. Подрастают внуки.
Жизнь, можно сказать, сложилась благополучно. А вот молодость вспоминается как жуткий, нереальный сон.
Анна Семеновна родилась в 1920 году в Белоруссии, в Могилевской области. Окончив школу, медицинское училище и получив направление, стала работать медицинской сестрой в одном из детских домов Брест-Литовской области. Ей был 21 год, когда внезапно началась война, и вместе со множеством местных жителей пришлось спасаться бегством от гитлеровских захватчиков. Как придется — пешком, на попутном транспорте, добралась до родного дома к матери и сестрам. Немцев там еще не было. Комсомольцы, в числе которых была и Анна, получили задание — срочно эвакуировать в Подмосковье колхозный скот. Со стадом шли день и ночь. Сдав животных по назначению, решили вернуться домой, но попали в окружение. Днем прятались в лесах, ночью шли. Так добрались до родной деревни. Стариков немцы не трогали, а вот за молодежью охотились, особенно за девушками. Насиловали, издевались над ними, иногда убивали. Постоянных войск здесь не было. Деревня стояла на тракте, по которому двигались военные части. И была здесь церковь с колокольней, где всегда находился наблюдатель. Как только приближалась немецкая колонна, начинал звонить колокол, и молодежь убегала в лес. В этом районе партизаны большой активности не проявляли.
Возле тракта стояла школа, где останавливались на постой
немцы, варили себе еду и, отдохнув, трогались в путь. А дом, в котором жила
семья Анны, был рядом — через дорогу. Иногда к ним заходили солдаты, чтобы
позаимствовать что-нибудь из утвари или съестных припасов.
Так в страхе и, постоянных тревогах прошло три года. Наступил радостный день освобождения от немецких оккупантов. В деревню пришли советские войска, вернулась старая власть. И начались аресты. Многим предъявляли обвинение в предательстве Родины, называя пособниками немцев, зачастую ни за что. Нередко отправляли людей в тюрьму по лживым доносам. Помня давнюю обиду, сосед мог посадить соседа, достаточно было написать бумагу или доложить властям о связи с немцами. Факты никто не проверял.
Вскоре арестовали и Анну. Обвинили в том, что общалась с оккупантами. Нашлись свидетели, видевшие, как немцы заходили в ее дом.
Год провела в тюрьме под следствием. Потом ее отправили в Сибирь, в ссылку. Попала в Красноярский край, поселок Солонцы потом перевели в совхоз МГБ (ныне учхоз «Миндерлинское»). Здесь у нее появилась семья, народились дети. Реабилитирована в прошлом году.
Вспоминая пережитое, Анна Семеновна нередко возвращалась к отдельным фактам из своей биографии, ранее освещенным, на ее взгляд, недостаточно. Вспомнив подробности, и всплеснув руками, продолжала говорить. А когда в разговор вступил муж, помогала ему восстановить последовательность событий.
Ровесник Октября, Курбан Мурад Махтум Кули был арестован в 1937 году. Родителей давно не было в живых, вырастила и воспитала его старшая сестра. В то время в Туркмении шли массовые аресты. Обвинение было стандартным для всех — контрреволюционная деятельность. Люди тряслись от страха и не могли спокойно заснуть. Нередко по ночам раздавался стук в дверь, жителей вызывали в МГБ, потом они исчезали.
Однажды в аул приехали вооруженные люди и, убив без суда и следствия несколько местных жителей, арестовали двадцать человек. Среди них был и Курбан. Всех загнали в помещение и приставили часовых. До этих событий по-русски он не знал ни слова. Допрос велся через переводчика. С трудом понял, что его обвиняют в общении с отцом, который якобы сбежал в Иран. Суда не было. Вначале держали в местной тюрьме, а затем, по решению так называемой тройки, он был осужден и отправлен в лагеря ГУЛАГа. От зари до темной ночи, на самых тяжелых работах, трудились тысячи людей различных национальностей. На одном месте долго не задерживались, их постоянно переводили. Первое время работал в Самаре, строил дороги, мосты, разгружал баржи на Волге. В 1939 году попал на Север. Заключенных привезли туда зимой по железной дороге в деревянных вагонах. Чтобы не замерзнуть насмерть, люди на нарах плотно прижимались друг к другу. Поддерживая упавших духом, делились последним, что у кого было. Заключенных привезли на пересылочный пункт в город Котлас, что на севере Архангельской области. Отсюда пешком по морозу и глубокому снегу отправили на конечный пункт. Предварительно у людей отобрали последние личные вещи. Гуськом шли друг за другом километров сорок. До лагеря добрались только самые крепкие. В глухом лесу стояло единственное деревянное строение с железной печкой изнутри. Здесь предстояло жить. Начали валить лес, изготавливать шпалы и строить железную дорогу. Заключенных не охраняли – бежать отсюда было бессмысленно.
От холода, недоедания и тяжелой работы постоянно умирали люди. Привозили их сюда каждый день. Стройка продолжалась.
Ныне действующая железная дорога Котлас—Воркута в прямом смысле лежит на костях человеческих. Подсчитано, что на каждом ее погонном метре покоится погибший.
Когда начиналась эта стройка, вначале здесь работали одни заключенные, в том числе бригадиры и ее руководитель. Вольнонаемные появились позднее. Питались плохо. На сутки одному человеку выдавали 400 граммов хлеба и немного баланды. Курбан совсем ослаб. Но Бог не дал погибнуть. С проверкой состояния жизни и работы заключенных в колонию приехали врачи. Провели тщательное обследование. Наиболее слабых определили в отдельную бригаду на легкий труд (корчевку пней) и организовали для них усиленное питание. В нее попал и Курбан. С благодарностью до сих пор вспоминает врача по фамилии Жуков, который спасал людей, освобождая их от непосильного труда. Под любым предлогом давал им возможность хоть немного поправить здоровье... Прошло десять лет с тех пор, как Курбан оставил родной дом. Срок заключения отбыл, как говорится, от звонка до звонка. Домой его все равно не отпустили, а отправили на поселение в Сибирь. Там попал в Красноярский край, совхоз МГБ. После смерти вождя всех народов обратился в следственные органы, написал лично Генеральному прокурору страны. Реабилитировали его в 1956 году. В 1965 году вступил в члены КПСС и считает себя коммунистом до сих пор.
Курбан Мурад Махтум Кули горячо и убежденно говорил о том, что хотя применялись жестокие меры, государство социализма было построено. Народ уплатил за это сполна своими страданиями, лишениями и миллионами жизней. И совсем непонятно, во имя какой идеи руководители страны разрушают эту великую страну, ее экономику. В государстве хозяина сейчас нет. Везде беспорядок и беззаконие, куда ни зайди. Раньше хоть коммунистов слушались, они были первыми судьями и контролерами. Народ привык, что есть партия, комсомол, они как-то цементировали общество, поддерживали в нем порядок. Сейчас нет ничего.
О причинах сталинских репрессий он рассуждает примерно так: «Ну кто мог добровольно работать в этих ужасных условиях, без нормального жилья, пищи, одежды? Чтобы построить экономику страны, требовалось громадное количество подневольных людей. Вот и хватали всех подряд, отправляли в лагеря, чтобы обеспечить стройки народного хозяйства дармовой рабочей силой».
Наверное, так оно и есть. Только думается мне, что правда об этих событиях еще более жестока.
Я бесконечно благодарна этим людям, поделившимся с читателями своими воспоминаниями. Может быть, кто-либо из тех, кто пострадал в те далекие годы от сталинского режима, тоже решит поделиться ими на страницах газеты? Ведь события тех лет — это горький поучительный урок для последующих поколений.
Г.Шуваева
«Сельская жизнь», № 135 (6355), 20.11.1991 г.