К 200-ЛЕТИЮ БОЛЬШИХ СЫР
До войны мы жили в Литве — я тем и родилась. Семья была большая — девять человек. Да и хозяйство не маленькое: 27 гектаров земли, два коня, две коровы, овцы, гуси, утки. Пахали землю, сеяли, молотили зерно, растили животных — кормили семью да еще государству налоги платили. Но началась война. Немцы бомбили город Алитус, а мы жили всего в 16 километрах от этого города — в окнах вылетели все стекла, земля содрогалась, асе было в дыму, казалось, земля смешалась с небом. Мне тогда было десять лет...
Вскоре приехали верхом на лошадях немцы, приказали собираться в Германию, Уселись мы всей семьей на телегу и поехали, ведя за собой коров. Всю деревню гнали в сторону германской границы. Спряталась лишь наша бабушка — она у нас была очень боевая, убежала в сад. Сад был большой, около гектара, и немцы ее не нашли. Ехали мы в сопровождении немецкого конвоя. Над головами свистели пули, кругом рвались снаряды. Очень много наших односельчан погибло. Наша семья, к счастью, не пострадала. Лишь въехали мы в лес, начался бой: стоял страшный грохот, кругом все горело, люди плакали и молились, подняв руки к небу, к богу, дети кричали страшными голосами. И тут немцы начали отступать, им уже было не до нас.
Вдруг все стихло, потом мы услышали русскую речь. Вышли из укрытия к русским солдатам. Русские проверили наши документы и велели ехать домой, назад, в свою деревню. Мужчины похоронили убитых, и мы поехали домой. Вернувшись в свою деревню, мы увидели страшную картину: деревня была сожжена, от домов остались лишь черные закопченные печи.
Выкопали землянку, стели жить. Хлеба все были вытоптаны танками и машинами, земля изрыта воронками от снарядов. Вот тут-то и начался голод. Весь наш скот то¬же пострадал, был убит, остался один конь. Чем питались? Чем придется, иногда мясом диких кабанов.
Только понемногу обжились, началось раскулачивание. Нас сочли зажиточными и объявили кулаками. Поздним вечером 1949 года приехали на машине советские начальники и велели собираться всей семье. Нам зачитали бумагу о том, что мы подлежим высылке в Сибирь. Хозяйство, лошадей, коров и все наши вещи отобрали, а нас повезли на станцию, где посадили в вагоны для перевозки скота. Таких как мы, набрался целый эшелон. Везли две недели, кормили два раза в сутки, туалет водили под конвоем, из вагона ни куда не отпускали. В апреле 1949 года мы приехали на станцию Ужур. Так вся наша семья — мать — Мария Думбляускас, отец — Антон Балтралиевич Думбляускас и де¬ти — Антон, Иван, Венцас, Мария, Альбина и Анеля — оказалась в чужой Сибири.
Приехали председатели колхозов и стали выбирать, кому какая семья понравится. Мы попали в Балахту, где все лето проработали в полях. Обедали в поле, а на ужин и завтрак нам давали одну булку хлеба. Осенью местные колхозники получили расчет: зерно и деньги. А мы остались в долгу — у нас все заработанное высчитали за питание. Пришли к коменданту и расплакались — как дальше жить? Одежда вся износилась, есть нечего. Спасибо коменданту, отправил нас в Большие Сыры работать в шахте. Здесь стало легче — немного зарабатывали на жизнь. Так я обрела вторую родину.
А. ПЕТУШКОВА (ДУМБЛЯУСКАС).
Сельская новь (Балахта) 1991 год
Материал предоставлен Балахтинским краеведческим музеем