Судьба человека — часть судьбы всего народа. Виктор Иванович Оберюхтин из тех, кто был не только свидетелем, но и непосредственным участником событий, происходивших в России в конце XIX — начале XX веков. Его появление на свет Божий свершилось в ночь на 31 октября 1887 года в Боткинском Заводе Вятской губернии в многодетной семье ижевских оружейников и продолжалось мучительно и долго.
„.Летом 1905 года в Ижевск приехал в отпуск родственник юнкер Михаил Капусткин. Он и посоветовал своему двоюродному восемнадцатилетнему братишке перейти на учебу из оружейной школы в Казанское пехотное юнкерское училище. Виктор к совету прислушался и в августе успешно выдержал экзамены. Тогда считалось обязательным, чтобы каждый курсант училища был красиво одет, подтянут и умел себя прилично вести в общественных местах, красиво отдавать честь офицерам и генералам, всегда быть вежливым и общительным, особенно с дамами. Категорически запрещалось употреблять спиртные напитки. К нарушителям этих правил применялись самые строгие наказания, вплоть до лишения в течение полугода увольнения в город, а частенько и вообще изгоняли из училища. Как видим, в то далекое время в старой царской армии существовали довольно-таки суровые правила, которые и позволили воспитывать достойных и добропорядочных защитников Отечества.
После трехлетней учебы, получив чин подпоручика, Виктор Оберюхтин направляется на службу в 215-й пехотный Бузулукский полк, расквартированный в Самаре. С этих пор и началась его офицерская деятельность, которой отдавал всего себя без остатка. А в свободное от службы время посещал городской парк, где собиралась молодежь всего города. Водин из вечеров познакомился с Адель Иосифовной Шварц, дочерью гарнизонного капельмейстера. Легкое увлечение переросло в любовь. Виктору Оберюхтину к этому времени едва исполнилось двадцать лет. По существовавшим тогда среди военных традициям офицерам разрешалось вступать в брак лишь по достижении двадцатичетырехлетнего возраста и при обязательном взносе в полковую кассу денежной доли в размере пяти тысяч рублей. Но того и другого у Виктора Оберюхтина не имелось.
Помог отец Адель. Он не только посоветовал, но и помог с проведением свадебного обряда, при этом без ведома офицерского собрания. Переговорил со священником из села Маркваши, что было под Самарой, и тот скрепил этот торжественный акт в жизни молодых супругов. За такое самовольство офицеру полагался двухнедельный арест или удаление из полка. Однако к Виктору Оберюхтину судьба была благосклонной. Наказания он избежал и его семейная жизнь продолжалась без всяких омрачений и осложнений. А что касается службы, то она у него шла без сучка и задоринки.
И чем больше он проникался мыслью, что офицеру, решившемуся всю свою жизнь посвятить военной карьере, необходима, как воздух, солидная теоретическая подготовка. Он успешно выдерживает вступительные экзамены и в октябре 1911 года зачисляется слушателем Николаевской Академии Генерального Штаба - единственного высшего военного учебного заведения России, в котором осуществлялась, подготовка специалистов для работы в крупных штабах, а также будущих командующих войсковыми соединениями и объединениями.
В процессе учебы у Виктора Оберюхтина стали проявляться исключительные способности в познании преподаваемых предметов,
• Печатается с продолжением особенно тактики, а также оперативного искусства, военной графики и военной истории. Он был одним из заядлых посетителей академической библиотеки, в которой было собрано огромное количество фундаментальных книг и монографий, посвященных военным вопросам. Все это позволило ему написать такую дипломную работу, которая очень взыскательными экзаменаторами была оценена самым высоким баллом и удостоена первой премии. В июле 1914 года, окончив академию, получил назначение на должность офицера для поручений в штабе 1-го стрелкового корпуса, расквартированного в Белоруссии. Он расстается с академией. Человек исключительно одаренный, смелый и инициативный, исполнительный и требовательный довольно-таки быстро входит в курс дела, завоевывает авторитет среди сослуживцев и начальников. 4 августа 1914 года начинается мировая война, в которой принимает непосредственное участие Россия. На главном, западном направлении, вступили в сражение войска корпуса. Виктор Обе- рюхтин, выполняя приказы своего командования, все время находится в войсках, принимая участие в разработке боевых операций. В марте 1915 года, когда понадобилось укрепить командование 3-й пехотной дивизии, он назначается ее начальником штаба. За сравнительно ко-роткое время его талант организатора боевых действий соединения раскрывается в полную силу. Дивизия становится главной ударной силой корпуса. Авторитет Виктора Оберюхтина еще больше укрепляется и в январе 1917 года он назначается помощником начальника оперативного отдела штаба Западного фронта, который к тому времени переместился в Минск. Одновременно ему присваивается новое воинское звание "подполковник". Новая работа не просто нравилась ему, она позволила еще больше раскрыться таланту Виктора Оберюхтина.
После 1917 года Оберюхтин, не колеблясь, переходит на службу новой Советской власти, работая в штабе фронта, который, кстати, выполнял боевые приказы и распоряжения Советской власти.
1930 год. Виктор Иванович Оберюхтин (справа)
во время работы в Военной
Академии имени М. В. Фрунзе.
Развернув широкое наступление 15 февраля 1918 года, немцы сравнительно легко преодолели сопротивление еще не окрепших, находящихся в стадии формирования советских войск и через пять дней овладели Минском, пленив огромное количество русских войск, и в полном составе - штаб Западного фронта. Оберюхтин, попытавшийся избежать этой участи, был схвачен немцами, избит и брошен в лагерь военнопленных. Он предпринимал всяческие меры, чтобы вырваться из пекла, в которое попал. Еще были сильны традиции: если офицер сумеет совершить побег из плена и возвратиться в свою армию, он заслуживает всяческого поощрения. Но не награда нужна была Виктору Оберюхтину. Нужна была свобода и служба ратная в своей по крови и по духу Красной Армии.
Лишь 10 апреля 1918 года ему удается совершить задуманный побег. С большим трудом перешел линию фронта и 24 апреля прибыл в Казань, где проживали его мать с младшими братьями и сестрами. На следующий день явился в штаб местного гарнизона, где сразу же получил назначение на преподавательскую должность в Военную Академию Генерального Штаба, которая, выполняя решения Советского правительства, несколько дней назад, как прибыла из Екатеринбурга. Тут надо иметь в виду, что Советское Правительство, распуская старую царскую армию, не спешило с ликвидацией военных учебных заведений. Оно взяло их под свой контроль и в качестве слушателей в них привлекало лишь выходцев из рабочих и крестьян, в основном отличавшихся в боях и имеющих необходимое образование. Что же касается данной академии, то приказом народного комиссара по военным делам № 316 от 3 мая 1918 года был определен порядок 'ее реорганизации в Академию Генерального Штаба РККА. Поэтому, естественно, Виктор Оберюхтин с 25 апреля 1918 года снова оказался на службе в Красной армии.
К началу августа того же 1918 года восставшие части чехословацкого корпуса и войска белогвардейцев приблизились к Казани. Назревала угроза захвата города. Только что назначенный Командующим войсками Восточного Фронта И. И. Вацетис, глубоким вечером 5 августа прибыл в академию, намереваясь привлечь на командные и штабные должности преподавателей и слушателей учебного заведения во вновь формируемые в городе воинские части для обороны города. К сожалению, его призыв как переменным, так и постоянным составом был встречен громом негодования, улюлюканьем и различными нецензурными словами. Отозвались лишь несколько человек^ и среди них Виктор Оберюхтин.
Спустя много лет И. И. Вацетис, вспоминая этот случай, скажет: "...Этим самым старая военная академия сама себе подписала смертный приговор, ибо показала, что она воспитана на идеологии совершенно не пригодной для Советской России и в обстановке того времени являлась бесполезным балластом... Я был вынужден позвать начальника академии Андогского и сказать ему, что его академия считается распущенной и может расходиться во все стороны..." (Военная академия за пять лет. М. 1923, стр. 28). Это решение командующего советскими войсками Восточного Фронта вполне отвечало чрезвычайным обстоятельствам, сложившимся тогда под Казанью.
Виктор Оберюхтин тут же покинул расположение академии, отправился повидаться с матерью, братьями и сестрами, имея намерение с утра следующего дня прибыть в штаб фронта красных, чтобы предложить свои услуги по дальнейшей службе в армии. Однако это ему осуществить не удалось. На рассвете 6 августа в город ворвались чехословацкие и белогвардейские части, пленив войска гарнизона и сам штаб фронта красных. Среди пленных оказался и Виктор Оберюхтин. Что же касается И. И. Вацетиса, находившегося в здании штаба, то он с третьего этажа спустился по водосточной трубе и, вскочив на находящуюся рядом автомашину, тут же уехал из города, избежав участи своих подчиненных. Академия, как таковая, решением белогвардейского командования и интервентов на Дальнем Востоке вскоре была переведена во Владивосток на Русский остров ("Красные зори". 1923, № 4, стр. 22.)
Таким образом, реорганизацию старой Академии Генерального Штаба в первую военную академию Красной Армии осуществить не удалось. Как высшее военное учебное заведение ее пришлось создавать заново, при этом совершенно на новом месте и в других условиях.
Вскоре Виктора Оберюхтина из общей массы пленных извлекает контрразведка белых и доставляет к Верховному правителю Сибири А. В. Колчаку, кстати, тому самому, с которым он был знаком еще по службе в царской армии. А. В. Колчак встретил его радушно: угощал французским коньяком, много говорил и в конце беседы предложил Виктору Оберюхтину портфель военного министра в своем правительстве. Хотя предложение и было весьма заманчивым, Виктор Иванович посчитал своим долгом отказаться. Колчак недовольно усмехнулся и заявил: "Вам, Виктор Иванович, нужно хорошенько подумать. Конечно, если не согласитесь, придется вас, как последнюю сволочь, расстрелять. Имейте в виду, рука к врагу России у меня не дрогнет!" И тут же бравые молодчики из контрразведки препроводили Виктора Оберюхтина в Омскую тюрьму. Конечно, до расстрела дело не дошло. У колчаковцев возникли затруднения с командными кадрами. Вот и вспомнил сам Верховный правитель о Викторе Оберюхтине и велел отправить его на службу в интендантство фронта.
Под ударами Красной Армии войска Колчака откатывались на восток. В ноябре 1919 года они стали приближаться к Красноярску. Виктор Оберюхтин заболевает сыпным тифом и попадает в госпиталь. А тем временем колчаковские и чехословацкие войска разбиты, в Красноярске восстановлена Советская власть.
Виктор Оберюхтин, обрадовавшись предоставленной возможности, прямо из госпиталя 5 января 1920 прибывает в штаб местного гарнизона, где заявляет о своем решительном разрыве с белыми, искренне раскаивается в том, что с ним произошло и подает заявление - принять его на службу в Красную Армию на любую должность, служить которой он обещает верой и правдой.
Но прежде, чем воинский начальник Красноярска сумел дать ему ответ, в дело вмешалась местная ЧК, которая тут же обвинила его в том, что он, красный командир, не только добровольно сдался в плен белогвардейцам, но и стал им служить на офицерских должностях. Сам факт добровольной явки и настойчивой просьбы об определении на службу в армию на благо Советской власти, как ни парадоксально, чекисты не только не приняли во внимание, но и посчитали как явно преднамеренное желание белого офицера пробраться в ряды Красной армии, чтобы изнутри приносить ей вред. И этой своей гипотезы они придерживались весьма строго. Допросы следовали один за другим, с каждым днем все более и более раздувалось его "следственное дело". Его держали в тюрьме, как отпетого преступника. В конце концов влепили пять лет, которые предписали отбывать в тюрьмах Красноярска и Омска. По сути эти действия чекистов были беззаконными, ибо суда, как такового, над Виктором Оберюхтиным не было.
Ко всем этим несчастьям еще прибавилось и то обстоятельство, что его Адель оказалась совершенно чуждым для него человеком, она не захотела иметь ничего общего с опальным, находящимся в заключении мужем, и послала его на все четыре стороны.
Трудно сказать, сколько бы продолжали держать в своих застенках чекисты, если бы нe телеграмма Ленина, обязывающая всех военачальников Красной Армии немедленно развернуть работу по вовлечению бывших офицеров старой русской армии, главным образом военных специалистов, на службу в Красную Армию, в том числе и из тех лиц, которые находились в тюрьмах и лагерях. В связи с этим Сибревком решением от 5 ноября 1930 тода не только освободил Виктора Оберюхтина из заключения, но и, полностью реабилитировав, восстановил в правах советского гражданина и командира Красной Армии.
"Ну, слава Богу, кончились мои мучения!" - воскликнул на радостях Виктор Оберюхтин, покидая Омскую тюрьму, и тут же прямиком направился в штаб военного округа. Приняли его там довольно-таки приветливо и после непродолжительной беседы предложили преподавательскую работу в создаваемой в Москве Академии Красной армии.
М. М. БОНДАРЬ, выпускник Военной Академии имени М. Фрунзе 1953 года, полковник в отставке.
ЭХО ГУЛАГА" № 3(6) Июль 1993 года