С интересом перелистал странички субботнего номера газеты «Красноярский рабочий». Свежие и не очень, разумные и не очень взгляды политиков, хозяйственников. Размышления о нашем духовном прозрении, о приватизации, строки в поддержку губернатора края. А дальше, диву даюсь, зарисовка о-Владимире Оскаровиче Каппеле! Да, о том самом Каппеле, белом генерале, который больной, в стужу, в далеком двадцатом году, не жалея сил и лошадей, спешил в Иркутск спасать захваченного в плен эсерами, а потом перехваченного большевиками Верховного Правителя России адмирала Александра Васильевича Колчака.
В то время Колчака, а вместе с ним и Каппеля, эта газета называла не иначе как злодеем, палачом, висельником...
Какая метаморфоза! Как круто изменился нынешний век на Руси! «О tempora! О mores!».
ЧТО Ж, приятно: недавний «рупор коммунизма» стал отказываться от «своих» бредовых навязчивых идей. И все же давайте перенесемся на 73 года назад, полистаем пожелтевшие ог времени подшивки «Красноярского рабочего», бывшего тогда не просто рупором, но и оружием в руках ярых «защитников» пролетариев, сеявших страх среди сибиряков.
История е#ть история. И что написано пером...
Даем простор мы нашей гневной воле, На снос весь старый тлен решили мы обречь!
Как Данте, я спускаюсь к центру Ада,
Душа страны объята мертвой тьмой.
Безжалостное сердце радо!
Безжалостное сердце - спутник мой»... - перекликались
поэты-радикалы «пролеткультовской» эпохи, не замечая, что сами с безжалостными
сердцами вгоняют красноярцев в мертвую тьму.
«На колени перед пролетариатом!»? «Смерть капиталу!»,«Революционный суд», «Огни мировой революции» - пестрели заголовки на всех полосах. Война «инакомыслию» была объявлена, хотя гражданская война в нашем городе тогда вроде бы уже завершилась.
Шестого января 1920 года большевики заняли Красноярск. И сразу же после их захвата власти в городе было объявлено военное положение. Свободное хождение по Красноярску новые хозяева разрешили обывателям только с пяти утра до десяти вечера, а выезд и вовсе запретили. Наложено было табу и на телефонные разговоры для частных абонентов. «Раскрепощение» состоялось только через год - 21 января 1921-го, когда комендант города своим приказом дал добро на прогулки по улицам круглые сутки напролет.
В то время газета и «покраснела» и «почернела» одновременно. Рубежи, годовщины, казармы, Сибирь, молодежь и даже гимнастическое общество «Сокол» в одно мгновение сделались красными.
Появились и «красные доски» для передовиков. А вот «дезертиры труда», то бишь те сибиряки, которые не выходили на «добровольные» коммунистические субботники и воскресники, оказывались на «черной доске». Создавалось впечатление, что весь город вдохновенно пел в эти дни «Интернационал» - и на митингах, и на. воскресниках. Хотя не пелось: на душе у многих было тревожно.
Уже в то время «Красноярский рабочий» овладел одиозным термином - «враг народа». Этим клеймом был отмечен, в частности, бывший начальник полевого ночтово-телеграфного отдела Жулинский, не признававший советской власти. «Не принимайте ни в какие союзы врага народа Жилинского!» - распылялся глашатай коммунистов.
«Красноярский рабочий» передавал и сведения из губчека: мотайте, мол, на ус непокорные сибиряки, с. каждым будет так.
«Гражданин А.В. Всепахотный за распространение ложных слухов заключен в концентрационный лагерь». Туда же были отправлены Ф.С. Осипов - за сокрытие офицерского звания (опасное преступление!), В.А. Зюга - за хранение браунинга, К.К. Бобуш - за незаконное получение продуктов. И многие, многие, многие - за все подряд.
В годовщину смерти помянули товарищи большевики десятерых погибших товарищей и вскоре, воспользовавшись услугами ЧК, отправили на тот свет 34 офицера, якобы из заговорщиков. Среди них были сотник казачьих войск Александр Иванович Колыванов-Ратмиров, комендант колчаковского поезда Сергей Павлович Богданов, поручики Константин Михайлович - Дементьев-Шаесов, Павел Иванович Сапожников-Рачков, Иоаким Ефимович Надуэлов, Леонид Семенович Савельев, Федор Афанасьевич Емелин...
А всего губчека арестовало в то время более трехсот человек. В их память тоже нужен вечный огонь, Который нынче горит (правда, уже с перерывами) на Плац-парадной, также «покрасневшей» площади Красноярска.
В общем, можно сказать, красный террор уже начался. Будущие узники концлагерей вынуждены были отмечаться в органах для получения продовольственных карточек, устраиваясь на работу. «Отметку» проходили и красноярские «журналисты» (если можно гак назвать октябрьских подпевал), другим пришлось уйти. Газеты, журналы закрылись. Остались ' только «Красноярский рабочий» и «Голос деревни». Но в ноябрё и «Голос» отголосил, селькоров перебросили в «Красраб». Словесное орудие пролетариев стало бить из одной коммунистической батареи. Порой и не холостыми снарядами. 14 января 1920 года в «Красноярском рабочем» был узаконен отдел партийной жизни, моментально ставший ведущим.
Вошли в моду покаянные письма, якобы адресованные редактору. Один из репортеров - Николай Торхов - объявил, что он отказывается от своих прежних вредных идейных убеждений и готов отдать свои силы служению идеи пролетариата. К этому же он призвал и красноярскую интеллигенцию, которая, по словам газеты, еще в 1917 году отшатнулась от советской власти.
Ухмыльнулись «красрабовцы» по поводу побега из города бывшего прокурора Лаппо, не забыв заметить, что он сотрудник запрещенной газеты «Свободная Сибирь».
Вскоре, в первый же месяц красного разгула, 22 января 1920 года, в Красноярске состоялось «общее собрание журналистов», которое в своем постановлении отметило: «Всецело принимаем «Коммунистическую платформу Всероссийского Союза Советских журналистов и считаем себя отделением такового».
Мозги красноярцам вправляли основательно. Накануне празднования пятой Годовщины октябрьского переворота была создана специальная «сибирская октябрьская комиссия», которая в «Красрабе» опубликовала свою инструкцию «ПО проведению программы торжеств».
В приказном тоне рекомендовалось 6-го ноября 1922 года, то есть накануне праздника, на всех предприятиях Енисейской губернии после работы организовывать митинги, «посвященные октябрьской революции, колчаковщине в Сибири и четвертому конгрессу Коминтерна в Москве». На следующий день - демонстрация, для раздачи на которой приготовили массу соответствующей, литературы; летучки; поручалось «обставлять все возможно эффектнее». Нетрудно догадаться, из чьих карманов творился весь этот «эффект».
Но и этими мероприятиями не завершались торжества. После демонстрации, вечером, рабочие должны были гуртом собраться для «заслушивания воспоминаний об октябрьском восстании и борьбе с Колчаком». Причем эти «воспоминания» обязаны были базироваться на чтении... уже напечатанных и художественно оформленных впечатлений. Боялись ленинские идеологи, что вдруг кто- то скажет не то, поделится не по написанному Своими, сокровенными мыслями.
К октябрьским праздникам напечатали в «Красрабе» лозунги, подготовленные секретарем ЦК РКП Молотовым, в которых рекомендовалось «зорко смотреть за врагом», «укреплять советы-органы пролетарской Диктатуры», «не сдавать крупную промышленность акулам капитала».
Празднование с демонстрацией состоялось уже через два года после захвата власти борцами за коммунизм, а в 1920-м, сразу после красного переворота, в Красноярске составлялись списки коммунистов, которые опубликовал «Красраб». Так вот, любопытно, что в 70-тысячном городе зарегистрировался 151 большевик и 67 «сочувствующих» им. А если бы еще в то время чистку провести, то сколько бы осталось? Не секрет, что коммунистами или сочувствующими называли себя эсеры и анархисты, пришедшие к власти в октябре семнадцатого вместе с большевиками. И эта небольшая кучка будоражила людские массы, воспользовавшись своим «рупором», подпевающим ей беспрекословно.
И снова покаяния. Как же без них! Меньшевик Андрей Лазарев, «осененный идеями октября», отрекается от своих бывших товарищей, переходит в противоположный лагерь, к большевикам. Право, словно из христиан переметнулся в магометане.
Точно таким же образом весной восемнадцатого «прояснилось» сознание у сибирской Жанны д'Арк, то бишь Ады Лебедевой - женщины в военном френче и непременно с маузером на боку. Разонравились ей эсеры!
В ряды защитников идей коммунизма перешел Илья Белопольский, имя которого носит сейчас одна из красноярских улиц. В заслугу «Илье Твердокаменному» (так еще именовали этого товарища его товарищи) ставилась буза в стане социал-революционеров, решительный отказ от муниципального парламентаризма, то есть вхождения большевиков в Городскую думу. Только в одиночку решили править! Вот эгоисты!
Царь-батюшка, смилостивился над. одним «твердолобым», по кличке «Фрей», - Яшей Боградом. Разрешили ему, блудливому, поменять туруханские дали на сравнительно цивилизованный Красноярск. А Яша опять забузил, не захотел возвращаться домой к Черному морю, в Одессу-маму: там, мол, своих «бузотеров» хватает. И теперь есть его имени улица в Красноярске, которая протянулась от Парижской коммуны до самой до Николаевки!
Ну а что представляли из себя пламенные защитники октябрьских завоеваний? В феврале 1920 года один из большевистских командиров Т. Позорн писал в «Красноярском рабочем»: «Большинство отрядов красной армии в гражданскую войну был сброд людей, не имеющий пристанища». Дальше о командном составе красноармейцев было сказано так: «Из старой армии к нам пришли только единицы, десятки примазались сбоку, а сотни бежали, куда таза глядят... И все же мы заставили офицеров обучать нас... Мы и теперь принимаем меры и не успокоимся до тех пор, пока всю эту массу не зарядим коммунистическими идеями и стремлениями».
Что ж, действительно, «зарядили» причем основательно: чуть что не так, - сразу взрывная атака. Только к чему стремились непонятно и сегодня. На многочисленных митингах красноармейцев, рабочих и крестьян с непременным пением Интернационала постоянно звучали призывы к светлому будущему - царству коммунизма. И шли к этому царству без царя в голове и без Бога в душе, ломая, коверкая все на своем пути, опьяненные идеями своих божков - Ленина, Троцкого, Сталина. Коммунизм стал религиёй большевиков.
«Все имущество вероисповеданных и религиозных обществ, предназначенных для совершения религиозных обрядов, на основании постановления Комиссариата Юстиции переходит в непосредственное подчинение советов рабочих и крестьянских депутатов», - писал «Красноярский рабочий» в 1920-м году. Как еще не приняли резолюцию, что и Бог должен был подчиняться этим советам. И сколько лицемерия: государство в дело церкви не вмешивается!
На смену церковным обрядам пришли гражданские, советские ритуалы. И не случайно, что в Красноярске регистрация гражданских браков началась с брака, конфуза. В первой же паре невеста, пришедшая в ЗАГС, оказалась... замужней женщиной. Видимо, надеялась, что Бог не заметит, а свои советы простят. Но Бог все же заметил...
«Красноярский рабочий» стол ярым проповедником пролеткульта. Взялся за объединение деятелей театра в союз артистов, который насчитывал двести членов. Всех - под одну гребенку!
Появились при мощной поддержке единственной в городе газеты союзы печатников, журналистов, металлистов. Четко сказал .«Красраб» о лидерах профсоюзов: «Профсоюзы чутко прислушиваются к голосу своего политического вожатого - коммунистической партии». Именно так - вожатого.
Компартия стала вожатым и у молодежи. Целые полосы отводились в газете созданию в Енисейской губернии Российского коммунистического союза молодежи - РКСМ. Какие дискуссии велись при его организации - просто диву даешься! Представить трудно, что комсомольцы, объявив войну всему старому, главный удар направили на... танцы. Была напечатана заметка, что «общее собрание микрорайона 8 февраля 1921 года постановило искоренить танцы. Стыдно увлекаться вальсами!» А общее собрание городского района (вот даже какие были замысловатые наименования) членов Красноярской организации РКСМ обратилось с требованием к губисполкому запретить танцы в общественных местах. Уже тогда не танцевалось молодым.
Чем же тоща заняться? Всем известен призыв великого вождя к молодежи - учиться, учиться и учиться. До него, и ноябре двадцатого, побывавший в Красноярске Всероссийский староста Калинин бросил иной клич: работать, работать и работать.
Что ж, славно покрасрабили на «царство коммунизма» более семи десятилетий! А теперь и по капиталистически потанцевать не грех, как весь мир цивилизованный танцует. Вот и сбросила газета свой казавшийся .постоянным- призыв *Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» Надолго ли?
КОНСТАНТИН СТЕПАНОВ
СЕГОДНЯШНЯЯ ГАЗЕТА 7 октября 1993