Железнодорожную магистраль строили в Заполярьи. Вокруг был еще лес, но в получасе ходьбы на север он уже кончался, и начиналась клочковатая даль тундры...
Да и лес был условный — тонкие деревья были какие-то вымученные, с полуобнаженными корнями, ветками, покрытыми серым мхом, — лес был старый, но хилый и мелкий.
Вечная мерзлота таяла при обнажении, заливала кюветы неистребимым потоком жидкой грязи, держала постоянно влажными мшистые тропинки — первые трассы от палатки к палатке. А когда был вырублен и этот лес, мерзлота потянула целые поселки, которые скользили по ледяным линзам, как по полозьям. Зимой по снегу первые отряды на автомашинах разбрасывались по линии будущей трассы. Расчищали снег, ставили палатки, налаживали быт. Начинали рубить уже постоянные деревянные дома, конюшни и другие подсобные помещения. Готовили земляное полотно, потом возникали поселки строителей, лагпункты...
Отряд, в котором я работала экономистом, "18-ый километр", стоял у озера Вымского. Его холодноватая гладь протянулась гигантским бобом среди зелени леса на несколько километров. Озеро заполярное — вода ледяная, чистая, рыбы водилось мало. Но в летние дни щуки выходили к берегам и стояли в пронизанной солнцем водяной толще, изредка изгибая свои темные спины.
Когда жена прораба хотела сварить уху, муж брал охотничье ружье и стрелял щук прямо в воде. Убитая рыба поворачивалась белым брюшком кверху, и ее веткой подтягивали к берегу.
Крохотный поселок состоял из бараков — казармы женщин, работавших на укреплении уже отсыпанного пути, пара домов семейных вольнонаемных, в зоне была баня, ларек, столовая и медпункт. Был и клуб.
Рядом проходила вчерне отстроенная линия железной дороги. В оба конца уходили, теряясь в мелколесьи, две нити рельс. Движение еще не было открыто. Но дорога уже работала. Громыхали паровозы, перегонявшие к карьерам "вертушки* — составы из платформ с балластом, -проносились мотодрезины, иногда проходили сборные поезда, попадались и пассажирские вагоны... Все было временным, двигалось без расписания. Попасть на этот транспорт было делом случая.
Я должна была доставить в срок финансовый отчет и, как уже не раз случалось, решила идти пешком. Прошагать 18 километров — дело привычное. Тем более, летом. Путь один — по шпалам. До ближайшего разъезда 6 километров, а там мог подвернуться паровоз.
Шла я вдоль рельс, наслаждалась теплом и светом. Паровоз, который я попыталась остановить, прошел мимо. Машинисты, как и моряки, суеверны, ни за что не возьмут женщину одну в машину.
Так я и дошла до разъезда Барабаниха. Среди путей станционное здание выглядит комично: это будочка, в которой едва умещается три-четыре человека. Но есть ДС — путейский шифр, обозначающий Начальника станции. Это молодой техник, заброшенный сюда после училища волею судеб и распределительной комиссии. Работы мало — поэтому в руках гитара и на столе затрепанный томик стихов.
Мы, конечно, знакомы. Здесь все знакомы, тем более, что телефонная связь — селектор. Это значит, если говорит один, слышат все. Узнаю, что сейчас подойдет паровоз, на котором медсестра везет Белку в родильный дом. Белка — особа, известная тоже всем. Жена строительного рабочего. За свой бойкий нрав и язык получившая широкую известность в наших краях. Я могу с ними ехать, уже не буду единственной женщиной на паровозе... Но другая беда: прошедшие дожди размыли путь впереди нас- Его чинят, но паровоз по мосту пропустить нельзя. Что делать? Подходит паровоз, сквозь шипение пара слышны крики Белки. Ждать нельзя, вызываем управление в поселке Ермаково. Диспетчер сообщает, что к мосту с противоположной стороны выслан паровоз.Он возьмет нас и доставит в поселок, где больница.
Медленно тронулись вперед по обходной ветке. Впереди женская бригада чинит мост и путь. Шпалы и рельсы оседают с каждым поворотом колеса. На подъеме за мостом пыхтит милая "Щука* — прадедушка наших электровозов. Теперь по мосту надо перейти на другую сторону, женщины из путевой бригады складывают лопаты и усаживают на них Белку. Держась за их плечи, со стонами она переносится к другому паровозу, но в узкую дверь его не проходит... Тогда Белка повисает на шее молодого помощника машиниста, и тот вносит ее в кабину. Следом забираемся и мы с медсестрой. Свисток — трогаемся. Перед подъемами паровоз останавливается, старику не хватает сил — надо разогнаться. Наконец, подъезжаем — первые жилые вагоны, дальше новые дома поселка Ермаково. Муж Белки ждет нас у медицинской машины... Через час новый гражданин появляется на свет...
Зоя МАРЧЕНКО,
бывшая ссыльная Красноярского края (с 1949 г. - бессрочно
М-А №14 июль 1995