Дети ГУЛАГа
Каждый день мимо нас проходят сотни людей. Что мы о них знаем? Какие думы они думают, какие воспоминания хранят?
Далекий 48-й год. В норильском ГУЛАГЕ молодая женщина Фрида Моркель ждет ребенка. Да и не одна она в ту лихую пору решилась на такое. Жизнь запретить нельзя. Влюблялись, любили, рожали детей.
Немецкую семью Моркель из города Энгельс — мать и двух дочерей — с началом войны сослали в Норильск. Глава их семейства попал в другой лагерь. Куда именно — они не знали. (Много позже родственники пытались узнать о его судьбе, но не удалось.) К моменту ссылки Фрида уже была замужем, имела годовалую дочь Валерию, носила фамилию мужа — Шахоткина. Когда началась война, мужа (он был летчиком) демобилизовали, а она оказалась в лагере, и уже здесь узнала о его гибели. Здесь же обрела другую судьбу, другую жизнь. Иван Никитич Дикарев, кубанский казак, сын атамана округа, во время войны командовал полком. Провинился тем, что в конце 45 -го на 2 месяца попал в плен. Он и стал впоследствии мужем Фриды и отцом еще двух ее детей. 30 января 48-го года у них родился сын Игорь. Детство его, как и других таких же ребятишек, началось с лагерного детдома. До тех пор, пока родители не получили разрешение на вольное поселение, без права выезда куда-либо дальше Дудинки.
Мы
встретились с Игорем Ивановичем Дикаревым у него дома. Я рассматривала
фотографии той поры, вглядываясь в молодые, красивые лица его родителей,
их родственников, соседей. Пыталась представить ту жизнь, угадать, жалели ли они
о таком развороте судьбы, как сложилась бы их жизнь, если все было бы иначе,
так, как было. У них уже не спросишь... А Игорь Иванович тем временем
рассказывал:
— Восемь лет провел отец в лагере, пока его реабилитировали. В тот день я в первый и последний раз видел его пьяным. Он приехал домой с погонами в руках и чемоданом денег. На эти деньги потом и купили дом, когда нашей семье разрешили выехать. А тогда, в 53-м, отпустили на вольное поселение. На Круглом озере отец построил барак. В то время это быстро делалось. Все помогали. Сегодня одному, завтра другому. Папа работал в шахте, тогда они под номерами были. А мама, по специальности судмедэксперт, занималась семьей. Родители хозяйство держали: двух коров, свиней. Все, кто не ленив был, старались семьи как можно лучше обеспечить. Грибы, ягоды собирали, рыбу ловили. У отца потом и лодка своя была, и коптильня. Я, видно, с тех пор и полюбил природу, рыбалку, охоту. Раньше "Буран" свой имел, катер. Тундру так знаю, кажется, сейчас забрось в любую точку, выберусь. Как инвалидность получил, продал все. Сыновья не любители оказались. Так вот, корм мы скотине сами заготавливали, — травы в тундре много было. Если не хватало, в совхозе покупали. Летом коров пасли по очереди с соседями: каждая семья по 2 дня. Правда, все равно это дело мне одному доставалось. Придет тетя Соня: "Фрида, может, твой Игорек и за меня попасет...", потом другой кто попросит. А мне ж, пацану, побегать, в войнушку поиграть хочется. Но мама как зыркнет: "Никаких "не буду!". Строгая была. Да и вообще, у нас не принято было от какой-то работы отказаться, не сделать что- нибудь. Помню, после каникул задали нам в школе сочинение на тему: "Как я провел лето". А мне и рассказывать было нечего, так и написал: "Я пас коров". А вот там, где сейчас трубы ТЭЦ, мы редиску выращивали. Еще помню, заключенным папиросы таскал в обмен на деревянные ружья, пистолеты. Родители оба курили, и папиросы отец ящиками в Дудинке закупал. А раз их много, пропажу не замечали.
Жили родители дружно. С соседями по баракам — тоже, как одна большая семья. Радость у кого-то — значит, у всех, если горе — не было человека, который бы не откликнулся. Пельмени делать собирались человек 20-30. Тут и веселье, песни. Потом всю продукцию — в общую торбу, в сарай. Кому сколько надо, приходили и брали. Дети тоже жили дружно, друг за друга — горой. Помню, как-то привез отец из Дудинки большое яблоко. Такая диковинка! Я принес в класс, все уроки оно у меня на парте пролежало. А в конце дня учительница порезала его на мелкие-мелкие кусочки, чтоб всем досталось. Мы, ребятишки, в любую семью могли прийти, сказать: кушать хочу. Обязательно накормят. Самая любимая еда в то время — сушеная картошка. В таких больших спрессованных кругах была. Отколешь кусок и жуешь с удовольствием. А на праздники, в Новый год нас тоже старались побаловать. Этим особо бабушка, мамина мама, отличалась. Из ничего могла такую вкуснятину приготовить! Мама так не умела. Видимо, не всем дано. Но мне с женой повезло. Она тоже — за какое блюдо ни возьмется, получается — пальчики оближешь. В первый класс здесь пошел. Самодельные цветы нес. Во 2-й школе учился. Первая учительница — Анастасия Григорьевна Краморова. На Новый год елки у нас были большие, настоящие. Игрушки для них сами делали, украшения. А на площади Гвардейской елка была — с девятиэтажный дом, наверное. Жалко, фотографии сестра увезла.
Многие из нашего класса были детьми заключенных. Однажды, будучи в отпуске на "материке", пошли с женой в ресторан. Парня увидел, — его лицо таким знакомым показалось. Сижу, смотрю на него, а вспомнить не могу. Вышел покурить, он за мной. "Чего, — говорит, — на меня уставился?" "Из какого города",— ; спрашиваю его. "Ты, — отвечает, — такого и не знаешь." Оказалось, учились в одном классе! Поехали к нему, у него те же фотографии хранятся.
В 59-ом нашей семье разрешили выехать. На пароходе "Байкал", еще с колесами, доехали до Красноярска. В Москве папа специально остановился на 2 недели, чтобы показать нам мир. Для нас ведь это и был целый мир. Жили в гостинице "Москва", ходили в зоопарк, в парки культуры, музеи. В мавзолее были. Сталина видели. Приехали в Славинск, я в свои 11 лет первый раз увидел подсолнухи. Ой, говорю, смотрите, какие ромашки! Там мы и обосновались, на родине отца. Купили дом. Школу там окончил, поехал в ' Новороссийск, поступил в строительный техникум. Уже на 2 курсе учился, когда будущую жену встретил. Так и не доучился. Влюбился, рядом парк, танцы... Поженились рано — по 19 лет нам было. И до сих пор со своей Валюшей счастлив. Двух сыновей мне родила. Они — внуков. Мы с женой у ее родителей сначала жили. Хоть и дружно, но хотелось все же самостоятельно, своей семьей пожить. Написал в комбинат, — меня вскоре вызвали, в Талнахрудстрой пригласили. Работал еще вместе с Кравцом, тем самым, чьим именем улица в Талнахе названа. Сейчас уже отработал свое, Ветеран труда, — обратно хочется. Хотелось бы домик какой-то, вроде дачи, купить. Не хочу больше в этих общежитиях жить. Но посмотрим, Т как получится, — богатства-то мы никакого так и не нажили. А вообще, несмотря ни на что, детство мое можно назвать счастливым. Да и жизнь тоже.
Д. ВЕРХОЛЕЗОВА Фото В. Скворцова и из семейного архива Дикаревых
Огни Талнаха 9-15 апреля 1999 г.