Этот материал появился в редакционной почте в связи с приближающимся Днём Победы. Мы отложили его на некоторое время. Прочитав, вы поймёте, почему. В Великую Отечественную не все воевали с фашистами. Находились люди, у которых не было причин ненавидеть Гитлера. Зачем, если ты не еврей и не русский и тебя не собираются стереть с лица земли или превратить в раба? А вот к коммунистам и Сталину у таких людей претензии есть. Причем настолько основательные, что даже первый директор Норильского комбината Авраамий Завенягин запомнился героине очерка как тиран, собственноручно отстреливавший по 5-6 человек ежедневно.
С Ядвигой Викентьевной Малевич мы познакомились в кинотеатре "Родина", где отмечался день политзаключённых. Через месяц я сидела у неё, пила чай и слушала рассказ о жизни.
...6 августа 1925 года в Варшаве в семье богатого землевладельца родилась дочь Ядвига. Семья была зажиточной, имела много земли. Отец, Винсенте, работал инженером, а мама следила за домом и детьми. Кроме дома в Варшаве, Малевичам принадлежало имение Богучарово в Барановичах. Сейчас это территория Западной Белоруссии, а тогда она принадлежала Польше. По словам Ядвиги Викентьевны, семья была дружная. Детей учили вести дела, правильно хозяйничать. Отец и мать не терпели лжи, несправедливости и за проступки сильно наказывали. Родителей называли только на вы и очень уважали. Детство было сказкой.
По свидетельству Ядвиги Викентьевны, в Польше жили хорошо. Была и безработица, но кто хотел нормально жить, находил работу, крутился. Капиталистический строй, говорит Ядвига Викентьевна, самый лучший государственный строй. Никто никого ни к чему не обязывает, ни к чему не принуждает, есть свобода выбора: будешь хорошо работать, будешь многое иметь. Не будешь - умрёшь с голоду. Возможность встать на ноги государство давало. Налоги были не очень большими. Заплатил и работай спокойно.
Электрические чайники, дорогие столовые принадлежности, сервизы, прекрасная дубовая мебель, великолепные ткани, красивая одежда были не роскошью, а предметами первой необходимости. Так жили многие. В гимназии Ядвигу учили иностранным языкам, истории, философии, точным наукам, религии и экономике. Поскольку она мечтала стать врачом-хирургом, старалась как можно лучше изучать химию, биологию, но и о языках не забывала. Сейчас Ядвига Викентьевна знает русский, польский, латышский и немецкий.
Прекрасное детство оборвалось в один миг. Осенью 1939 года началась вторая мировая война, семья уехала в Барановичи, не захотела оказаться под властью фашистов. Это было роковым стечением обстоятельств, если бы остались в Варшаве, то всё было бы иначе. Ядвига Викентьевна верит в судьбу. "Однажды в воскресенье мы с мамой возвращались из церкви, и за нами увязался один старец, глухонемой. Подошёл к матери и пишет на земле: "Пани, позвольте, я вашей дочери судьбу скажу!" Мама ему деньги предлагала, а он не взял, только на земле нарисовал сначала железную дорогу, потом волны, воду то есть, а потом решётку. Писал на земле клюкой, что жизнь у меня будет трудная, но проживу долго, сына одного воспитаю и в старости всё у меня всё хорошо сложится. Я этот рисунок до сих пор помню. Мама тогда не поверила этому, разозлилась только на старика, а он ведь правду сказал".
* * *
Немцы оккупировали часть Варшавского воеводства, Красная Армия перешла границу и заняла территорию нынешней Западной Белоруссии (тогда территория Польши), в том числе и Барановичи. В пролетарской России плохо относились к капиталистам. "К нам в дом ворвались чекисты, объявили, что наша семья высылается в Сибирь, и дали 24 часа на сборы. Ни драгоценности, ни деньги взять с собой было нельзя, только самое необходимое. Такого удара не выдержал отец, он умер от разрыва сердца в своём кабинете за письменным столом.
Отец спас от ссылки всю семью, её оставили в Барановичах, но из дома выгнали и поселили в сарае для скотины. "После того как отправили в Сибирь всех тех, кто имел личные дома, у кого было хозяйство, то есть людей более или менее богатых, состоятельных, русские начали заселяться в пустые дома. Они пришли и жили на всём готовом два года. Обидно было просто жуть. Ходили в наших вещах, жили в наших домах. Приехали офицерские жёны. Идут, валенки до колена, телогрейки на плечах, шапки ободранные, все какие-то серые, грязные. Дети ободранные, замученные, смотреть на них было страшно".
В течении двух лет в городе творился настоящий хаос. Офицеры бросали своих жён, женились на полячках. Очень много было случаев, когда русские мужики просто похищали польских женщин и увозили с собой. По словам Ядвиги Викентьевны, молодые девушки и женщины боялись выходить на улицу. 22 июня началась Великая Отечественная война. Ядвига Викентьевна оказалась свидетельницей того, как отступали русские войска.
"Лето. Погода тёплая, конец июня. Мама мне говорит: "Возьми, Ядвига, велосипед и съезди в город, посмотри, что с нашим имением". Я на велосипед и вперёд! Подъезжаю к городу, а там пыль столбом, ничего не видно, одни только фуражки с советскими звёздами в воздухе летают, крики слышатся, женские, детские, маты солдатские. Я сразу поняла, что немцы пришли и русских гонят, в подвале нашего дома спряталась и сидела. Как всё затихло, вышла. Смотрю, жандармерия приехала, солдаты немецкие ходят. Нас, кто остался, всех построили и начали расспрашивать, кто такие, национальность. Спросили, умеет ли кто по-немецки говорить. Я ответила, что умею. Мне предложили работать переводчицей, я сразу же отказалась, мотивируя тем, что у меня в городе мама с сестрой, нужно ехать обратно домой и меня родители на такую работу не пустят. На такие, казалось бы смешные аргументы отреагировали нормально и настаивать не стали".
* * *
Фашисты жестоко расправлялись с русскими и евреями. Поляков они уважали, а особенно хорошо относились к тем, кто на них работал. С приходом фашистов стало гораздо спокойнее. Нужно было выживать в новых условиях. Ядвига Викентьевна пошла зарабатывать деньги. Маме нужно было следить за домом и детьми, а старшая сестра Мария вообще не могла выйти, боялась, что её примут за еврейку, она была очень похожа на неё и, если выходила на улицу, то только зимой, в плаще с капюшоном, заправляя свои тёмные волнистые волосы.
Ядвига Викентьевна работала в военном госпитале санитаркой. Дела вела прекрасно, немцы были довольны её работой, раненые её знали и уважали, всегда угощали шоколадом. Шоколад был в диковинку, из другой, хорошей жизни. По словам Ядвиги Викентьевны, мама варила суп даже из стружки. Когда дочь приносила шоколад, это был настоящий праздник. Однажды есть было совсем нечего, хоть ложись и с голоду помирай. Ядвига с утра пошла на работу, а когда смена закончилась, пришла в столовую и говорит повару: "Можно я вам помогу картошку почистить?" Повар разрешил: "Почисти, Геде (Ядвига по-немецки), если есть время". "Я картошку чищу, шкурку тонко срезаю, чтобы не сказали ничего дурного. Потом шкурки к себе в сумку кладу. Повар увидел и говорит мне: "Что ты делаешь, Геде? Если вам есть нечего, так ты говори, я тебе всегда продуктов дам". В этот день пришла домой счастливая, с сумкой картошки, булкой хлеба, солью, которой так не хватало. Мама суп приготовила вкусный, сколько радости было, ели и не могли поверить, что едим наконец-то, как люди, еду человеческую".
Жили ещё и тем, что меняли пальто на продукты, одеваться было нужно. Пальто шили сами из шерстяных одеял. Ядвига работала в госпитале, и зимой к ней всё время приходила сестра в большом плаще с капюшоном.
"Придёт Мария ко мне, плащ свой быстренько снимет, а я кровати застилаю и вместо трёх одеял под простыню два положу, а третьим обмотаю сестру. Она плащ свой оденет и не видно, что под ним что-то есть. Дежурные сумку у неё проверят и пропускают".
Так прожили четыре года. По словам Ядвиги Викентьевны, жили более или менее нормально, спокойно, тихо и на судьбу не жаловались.
* * *
В 1944 году были освобождены Польща и Белоруссия, в Барановичи вошли русские войска. 9 мая была объявлена победа СССР над фашистской Германией, а 25 мая Ядвигу арестовали по 58-й, политической, статье и отправили в тюрьму, в Брест. Донос написала соседка Наташа Кондрашова, испугавшись, что Ядвига сдаст её русским (Наташа была девочкой лёгкого поведения у фашистов). Ядвигу Викентьевну обвинили в пособничестве фашистам.
Сначала в Бресте её приговорили к расстрелу, потом заменили расстрел десятью годами ссылки. В сентябре она уже была в Норильске.
* * *
В 1938 году, в апреле, в Норильск приехал первый директор Норильского комбината Авраамий Павлович Завенягин. В книге "Формула Завенягина", которую написали в 1985 году некто М.Колпаков и В.Лебединский, на протяжении двухсот страниц повествуется о великом человеке Авраамии Павловиче. Я цитирую свидетельство ветерана Н.Ф.Карташова, приведённое в книге: "Сам он – олицетворение высокой культуры, образованности, интеллигентности, технической эрудиции. Был авторитетной личностью, но никогда не подавлял самостоятельность, никогда не навязывал собственного мнения... Он был красивым человеком и внешне, и внутренне".
Типичный советский штамп, который использовался при описании человека, государству угодного. По свидетельству не только Ядвиги Викентьевны, но также ещё нескольких политзаключённых, с которыми довелось встретиться, Авраамий Павлович Завенягин был самым настоящим тираном. За любое не то что непослушание, за любое наперекор сказанное слово людей расстреливали на месте. С собой он всегда носил наган в кармане и в день мог убить 5-6 человек, в зоне его боялись и ненавидели.
О десяти годах лагерной жизни Ядвига Викентьевна вспоминает сегодня как о годах ада. В 1952-м заболела цингой. Не хватало витаминов. Суп, который давали, она никогда не ела, потому что он напоминал помои, рыбу тоже. Питалась только овсяной и пшённой кашей, по праздником манной. Хлеб был всегда сырой. "Сожмёшь его, а из него вода течёт и хлеб этот в комок превращается". Хлеб обычно сушили, грызли сухари. От болезни спасла мамина посылка. Прислала ей лука, чеснока. Ядвига Викентьевна натирала им зубы, дёсны, ноги и через некоторое время выздоровела. Очень многих заключённых спасли от смерти кремлёвские врачи Петухов, Кузнецов, военный врач Знаменский. И вообще люди друг другу помогали.
После смерти Сталина стало легче. С окон сняли решётки, разрешили убрать номера с одежды и свободно передвигаться по зоне, за работу стали немного платить. В марте 1955 года Ядвига Викентьевна освободилась. Вышла сразу же замуж и родила сына Геннадия. В 1958 году ей одной из первых пришла реабилитация и она съездила в Польшу. Сейчас живёт с сыном и мечтает уехать на родину совсем.
Записала ЕЛЕНА ШАРПАЕВА, ученица 11-го кл. гимназии № 7
P.S. Работа Елены Шарпаевой называется "Должны ли русские отказаться от коммунизма?". Мы не смогли опубликовать её полностью, но нам понравилась разумная мысль автора: государство должно существовать для человека и дать ему (см. выше: в довоенной капиталистической Польше налоги были небольшие) возможность заработать, чтобы он мог достойно провести остаток жизни.
Автор считает, что лучший государственный строй - капитализм и удивляется (но не осуждает) слепости соотечественников, до сих пор отдающих голоса коммунистам. Русские должны отказаться от коммунизма, считает Елена, тогда не будет таких трагических жизненных судеб, как у Ядвиги Малевич.
Хотя миллионы россиян, не попавших в сталинскую мясорубку, вряд ли согласятся с автором, вспоминая стабильные коммунистические времена с щемящей ностальгией. Мы же не можем согласиться с характеристикой Авраамия Завенягина. Множество письменных свидетельств, опубликованных в разное время на страницах нашей газеты, рисуют первого директора человеком, напротив, спасшим от расстрела десятки и сотни людей. Да, он был человеком системы, предотвратить всё было не в его силах. Мог подписать приказ о расстреле за саботаж, уголовное преступление. Требовательным - был, тираном - нет. Около сотни восхищённых (и один - два негативных) отзывов о первом директоре Норильского комбината собрано в книгу А.Львова "Я болельщик Норильска". Более половины рассказчиков - бывшие узники Норильлага.
Т.РЫЧКОВА "Заполярная правда" 24 мая 2000 г. № 75(12313) (газета, издаётся в Норильске)