Новости
О сайте
Часто задавамые вопросы
Мартиролог
Аресты, осуждения
Лагеря Красноярского края
Ссылка
Документы
Реабилитация
Наша работа
Поиск
English  Deutsch

Рассекреченная память


Как давно это было? 60, 70 лет назад. Кажется, из памяти уже всё выветрилось. По сколько им было тогда? По семь-восемь лет. Слабеньким своим детским умишком они не могли ещё понять, что происходит, а помнят каждую мелочь.

Они теперь сами стали старше, чем тогда были их родители. Как они оценивают события тех лет. Самое удивительное в том, что, пройдя через горнило чисток, через кошмар раскулачивания и насильственного скотского сгона в колхозы, эти люди не озлобились. События тех лет воспринимались ими как нечто романтическое, как какие-то детские игры. Спрятаться в погреб, сесть на телегу и прокатиться, возвращаться из школы и смотреть, как разбирают крышу твоего дома, наблюдать, как взрослые дяди гоняются во дворе за курами – это казалось так интересно.

Но прятки в погребе заканчивались вытаскиванием за шиворот, катание на телеге продолжалось многие месяцы, а дорога приводила в глухие необжитые места. О домашнем уюте оставались одни воспоминания.

Теперь над этим кошмаром они только смеются и не хотят вспоминать имён тех, кто, подчиняясь воле всемогущего вождя или по своему хотению, творили величайшую историческую глупость и глумление над народом.

Прасковья Марковна Карпинская вспоминает:

- В 1932 году, когда образовались колхозы, мой отец Марк Павлович согласился вступить в колхоз, а мама никак не хотела. Их стали вызывать в Совет и держали там по всей ночи. Что там происходило, я не знаю, но мама всегда приходила со слезами.

Потом от мамы вроде отступились, а папу стали таскать по судам. Немного подержат, отпустят домой и опять судить. Так продолжалось раз пять. Потом отца арестовали. Нас, четверых детей, вместе с мамой приговорили к ссылке, из дома выгнали, весь домашний скарб и все вещи выбросили на дорогу. К нам даже никто не подходил. Мы сидели на улице с темна до темна. Нас никто не принимал.

Мама выкопала землянку и мы в ней жили. Чтобы нас прокормить, мама ходила по полям, собирала колоски проса, чтобы сварить кашу.

Ссылку нам отменили, а папе дали 10 лет, но через год он пришёл, побыл дома, потом ему дали два года и отправили во Владивосток на рыбный завод, откуда он вернулся в 1936 году.

Так выглядело «добровольное» вступление в колхоз. Раскулачивание совершалось не лучшими методами. Вот выписка из архивной справки:

«Постановление 1933 года, 9 дня

Каратузский райфо рассмотрел опись имущества кулака Карпинского Марка Павловича, проживающего в с. Моторское Каратузского района, за неуплату ЕСХН 207р. 45коп., страховых платежей 96р. 46коп., на основании 36 инструкции постановляет продать с торгов следующее имущество: дом 150р., амбар 20р., избушка 50р., конюшня 25р., поднавес 20р., баня 15р., 3 лошади, 10 куриц на 10р., самовар 5р., поросёнок 5р.».

Раскулачивание, как правило, сопровождалось не только отбиранием имущества, но и лишением гражданских прав.

Вот одно свидетельство этого изуверства.

Выписка из протокола №98 заседания Старокопского с/с с активом от 29 декабря 1930 года в присутствии членов с/с 12 чел., актива 13 чел. Слушали: «О лишении в правах Костромина Александра за эксплуатацию батраков».

Постановили: статья 15, п-«Б», лишить в правах с иждивенцами:

Костромин Александр – 1870 года рождения, сын Андрей 1913 г., сын Петр 1920 г., сын Михаил 1923 г., дочь Татьяна 1915 года.

Лишён за эксплуатацию батраков. Жили: Ульянов Александр с 1917 – 1920 г.

Имея посева в 1929-1930 году 5,59 десятины (6,1га), лошадей – 4шт., коров – 2., овец – 6., свиней – 1. Всего доходы от с/х 296р. 10к. Налогу платил 16р. 65к.

Имел постройку: дом, амбар, конюшню, баню, надворные постройки.

Революционных заслуг нет».

Вспоминает Михаил Александрович Костромин:

Когда нас раскулачивали, мамы уже не было в живых. Мы жили в Старой Копи. Мать Саши Ульянова попросила моего отца взять его на работу и он жил у нас как член семьи.

Когда пришли описывать и отбирать наше имущество и хозяйство, старшая сестра Татьяна увела нас в огород и посадила в погреб, но нас нашли, вытащили, посадили на повозку и куда-то повезли. Ехали мы долго-долго. Привезли нас с братом и сестрой на реку Чулым, а за ней плотной стеной тайга. Расселили в землянках.

Отца до этого посадили в тюрьму, но он не сидел, а его вместе с другими отправили на лесосплав. Через два или три года его отпустили к нам. Там у нас уже строили бараки. Народ страшно болел и умирал. Хлеба не давали. Жили на черемше. Когда я подрос, стал ловить пескарей на реке. Потом пришли документы вернуть нас домой, и мы всей семьёй всю дорогу шли пешком. Вернувшись, мы узнали, что наш дом увезли на пашню и построили там культстан.

Таких Карпинских и Костроминых только в нашем районе 167 реабилитированных и 64 пострадавших от политических репрессий, а сколько их по всей России – расстрелянных, замученных в ГУЛАГах, умерших от непосильного физического труда и лишений, пропавших без вести?

Правы коммунисты: историю не переделаешь. Только вот какую?

В.Байзель 

«Знамя труда» №87(8140) 28.10.2000 г. (газета, издаётся в с. Каратуз)