Третий месяц бушевала война. Фашисты стремительно наступали, рвались к Москве. В те первые катастрофические для советской армии недели полегло, попало в плен и пропало без вести несметное число наших солдат, но российских немцев, веками компактно проживавших в республике немцев Поволжья, на фронт не брали. Верховный главнокомандующий уготовил им другую участь.
Указ «О переселении немцев, проживающих в волжских районах, подписанный председателем Президиума Верховного Совета СССР М.И.Калининым, был опубликован одновременно во всех газетах 28 августа 1941 года. На сборы были даны всего 24 часа.
Что можно было собрать за это время? Только самое необходимое. Трудолюбивое, обстоятельное, вполне обеспеченное многочисленное семейство Глейм из селения Штрауб Кукузского района Саратовской области успело покидать в огромный семейный сундук тёплые и некоторые ценные вещи, которые так пригодились им сибирскими зимами. Ещё они успели заколоть домашнюю живность, накрутить мяса и нажарить столько котлет, что им хватило на всю долгую дорогу в товарном вагоне до Абакана.
Фрида Андреевна Винтер, в девичестве Глейм, до сих помнит вкус тех домашних котлет. Поселившись в крошечной избушке на окраине Сагайска, они долго не видели на столе не только мяса и настоящего хлеба – не было даже картошки. Приехали-то осенью.
Двенадцатилетняя Фрида, самая старшая из детей, вместе с младшими отправлялась то за хворостом для печки, то на убранные огороды. Иногда за день накапывали несколько картофелин из пропущенных хозяевами лунок. Корову взамен отобранной на родине дали только через год. А собственный маленький участок земли и вовсе появился лишь, когда они тяжким трудом скопили на домик размером чуть больше прежнего, где хотя бы комната с кухней были разделены. Отрабатывать за жильё пришлось ещё долго. И вспоминать, какой большой, светлый, красивый, просторный дом был у них на Волге.
От голода спасали трудолюбие и золотые руки. Местные жители мешками везли им шерсть. Наломав руки и спины в колхозе днём, мать с бабушкой при тлеющем керосиновом фитильке по полночи вязали на продажу чудные шали. Ещё выручал вынужденный товарообмен. В самое голодное время пришлось выменять на продукты семейную гордость – ручной сепаратор. Нужно было поддержать призванных в трудовую армию отца и сводного брата. Семья в Сагайске сушила для них табак, картошку и хлеб. Тем и спасла их от неминуемой голодной смерти в трудармии под Свердловском.
К следующей зиме стало полегче – сумели вырастить свои овощи на огороде, часть молока от выделенной из колхоза коровёнки продавали на каратузском рынке. Другая польза от рогатой кормилицы – топливо для печки. По всей зиме копили навоз. Летом дети, встав в него по колени, месили его, месили до изнеможения вместе с мякиной. Потом, обмакивая руки в воде, вылепливали из него пирамидки, не обращая внимания на специфический запах. Потому что только благодаря таким вот кизякам семья могла потом сварить еду. Настоящие берёзовые дрова были для них недоступны. Сушили кизяки всё лето, то протыкая их, то переворачивая на солнце, то укрывая от дождей. Это они не кизяки оберегали – они отстаивали своё право на тепло, хлеб, на саму жизнь.
Война ещё не закончилась, когда из трудармии вернулся отец – чуть живой от голода, укрытый дырявым бесформенным одеялом. До Таскино добрался на перекладных, а дальше транспорта нет. Передохнув у родственницы, в ночь побрёл пешком. Не побоялся и волков, что стаями шныряли тогда по округе. Ему после пережитого уже ничего не было страшно.
Стояла полная луна. При её свечении трудовой фронтовик заметил у дороги какой-то предмет. Оказалось – туесок с капустой. Обронил, видно, кто-то. Сам изголодавшийся, он обрадовался тому, что вернётся к своей семье не с пустыми руками.
Чтобы спасти его от медленного угасания, Фрида-подросток вместе с младшим братом пошла по окрестным деревням просить Христа ради. Все тогда жили трудно, но не отказывали: кто кусочек хлеба детям давал, кто картошечку. Мало-помалу выходили отца.
После Победы жизнь потихоньку входила в свою колею. Немецкие переселенцы вместе со всеми трудились в колхозах, делали всё для того, чтобы быстрее залечить раны войны. А о своих душевных ранах они не говорили даже между собой. Зажав боль в тиски, стойко переносили унижения. Вплоть до смерти Сталина в 1953 году переселенцев периодически поднимали по ночам люди в погонах, проверяя, на месте ли. Все они были обязаны извещать спецкомендатуру о своих поездках даже в соседнее село.
В 1950 году повзрослевшую Фриду приглядел себе в жёны черепановский переселенец Андрей Винтер. На родине, в Саратовской области, они не знали друг друга, здесь свела их вместе одна горестная судьба. Поженившись, семья Винтеров поселилась в Каратузе. Как только смогли, осуществили мечту Фриды Андреевны: построили такой же просторный дом, наполненный светом, какой был у них в Поволжье. Они вырастили в нём пятерых детей. Разговоров о пережитом в доме не велось. Будто на эту тему наложили негласное табу.
Татьяна КОНСТАНТИНОВА, Каратузский район,
районная газета «Знамя труда», 29 октября 2002 года.