Массовый человек тоскует по сильной руке и старым временам
Сегодня часто можно услышать размышления о том, что базовые ценности массового российского человека изменились, размылись, мутировали... Между тем последние социологические исследования ВЦИОМа привели к неожиданному выводу: в выборе приоритетных ценностных ориентиров современный россиянин приближается к массовому советскому человеку
Так, почти не изменился наш базовый уровень восприятия истории страны. Современные россияне, как и прежде, называют устоявшиеся именно в советской мифологии даты: 1917, 1945, 1961 (полет Гагарина в космос) годы. Прибавился к ним лишь 1991 год — в значении краха Империи.
Социологические исследования говорят о том, что понятие "свобода", как и прежде, не занимает серьезного места в иерархии ценностей современных жителей нашей страны. Оно все так же абстрактно и не связано в сознании людей с обеспеченностью, возможностью работать на себя, экономическим подъемом. Не занимает достойное место в рейтинге человеческих предпочтений столь модное сегодня понятие "стабильность". Размышляя о том, что для них важнее всего, россияне ставят на первые места: личную безопасность, семью, здоровье и образование.
Самой же неожиданной ценностью, согласно исследованиям, стал "изоляционизм". Большинство опрошенных считает, что иностранный опыт неприменим к российской реальности. Две трети россиян, согласно проведенным опросам, не испытают большого ущемления, если будет ограничена свобода выезда из страны, три пятых не считают, что сегодня в России ограничена свобода прессы, процентов сорок — в том числе и молодежь — не возражают против дальнейшего ограничения свободы слова в стране.
Что касается эмоционального фона жизни в стране, то массовый россиянин находится в постоянной и, зачастую, необъяснимой тревоге. Большинство утверждает, что эту тревогу инициирует и одновременно поддерживает просмотр телевизионных программ.
Пока что россияне не называют в числе общенациональных ценностей вертикаль власти, однако 80 процентов испытывают ностальгию по "сильной руке". Причем идея "сильной руки" трактуется двояко. Примерно четыре пятых населения мотивируют необходимость жесткой власти тем, что "с нами иначе нельзя", многие уверены, что "закручивание гаек коснется других". В общем, кулак необходим, но пусть он ударит по соседу. Кстати, подобное убеждение было распространено и в годы репрессий.
Большинство россиян тоскуют по национальному единству и завидуют таким взаимоисключающим явлениям, как еврейская солидарность и исламская сплоченность, считая, что россиянам этих качеств не хватает.
Весьма показательно отношение россиян к коррупции, выявленное в процессе социологических опросов. Борьба с коррупцией не находит у народа поддержки. Россияне готовы осуждать чужую коррупцию — гипотетического олигарха или милицейского чина, однако собственные попытки обойти закон (взятки, уход от налогов) преступлением не считают. Более того, подобные жульничества оцениваются как доблести. Социологи объясняют это тем, что россияне устали быть массой и хотят обрести индивидуальное лицо, но не политическое или идеологическое, а потребительское. В общем, имеет место быть все тот же слоган советских времен — "вас много, а я одна". Низовая российская коррупция в сознании масс расценивается как возможность не столько обойти закон, сколько повысить социальную самооценку.
Если сформулировать чаянья народные в двух словах, то мы хотим, чтобы страна наша была сильной, чтобы другие нас боялись, но на нас жесткость власти не сказывалась.
По сути, ценностные ориентиры зеркально повторяют базовые приоритеты сознания массового человека брежневских времен, времени, когда как раз и было завершено формирование общности "советский народ". Возникает естественный вопрос: почему массовое сознание формирует запрос на ту эпоху? По всей вероятности, все дело в том, что в период перестроечной романтики 1887-1991 годов никакие новые ценности не пришли на смену старым. А в 1992 году экономика, социальное расслоение уже ударили по массам, народ стал ностальгировать по "старым временам". Сегодня массовый запрос прочувствован властью, что в свою очередь отражается на масс-медиа продукции. Круг замкнулся. Массовый человек радостно наступает на те же грабли, восклицая: "Кто это меня по лбу? Да это же я сам!" Возвращение к старому расценивается как возвращение к себе, своей социальной, национальной и эмоциональной аутентичности. Ощущение возвращения в застой на самом деле пугает лишь очень незначительную часть россиян. Замкнутость русского круга во многом подтверждает глубинную, базовую для России идею особого пути, которая живет в сознании массового человека, видоизменяясь по форме, но оставаясь нетронутой по содержанию.
Юлия Рахимкулова
«Городские новости», № 130 (1181), 16.11.2004 г.