Память бывает генетической. А беспамятство — политическим
Победу на парламентских выборах в Эстонии одержала партия, выступающая за снос Бронзового солдата в центре Таллина. Небольшая история в связи с этим.
В августе 2005 года красноярская партячейка “Единой России” помогла группе из 18 граждан Эстонии пройти на теплоходе “Валерий Чкалов” по Енисею. Свое путешествие по Красноярскому краю (равному 52 Эстониям, как с восторгом пополам с ужасом подсчитали туристы) они посвятили памяти земляков, депортированных в Сибирь в 1940—1941-м, 1948—49-м годах. Во время краткой остановки теплохода в Игарке на высоком берегу в районе речного порта эстонцы установили 4-метровый деревянный темно-коричневый крест без какой-либо надписи, его освятил пастор. Крест далеко виден с реки.
Директор Игарского музея вечной мерзлоты Мария Мишечкина в интервью “Новой” рассказывает:
— За несколько дней до прихода теплохода мне позвонила эстонка, представлявшая интересы этой группы, и попросила встретить делегацию. Было выражено желание посетить музей и объявлено, что планируется установка креста. Я объяснила, что сразу установить его не получится. Нужны согласования с органами власти.
Порядок для всех одинаков — на этом наш телефонный разговор и закончился.
Я встретила их у теплохода. В день, когда они приехали, была очень плохая погода, лил дождь. Мне сообщили, что посещение музея отменяется, а знак они установят прямо на берегу. Мужчины уже высадились и где-то в двухстах метрах от речного порта начали копать ямку. Я спросила: согласовали ли они свои намерения с властью? Нет, ответили, зачем, мы знаем, что здесь погибло много эстонцев. И, дескать, этого достаточно. Однако дело в том, что эстонцев не депортировали в Игарку!
Настрой гостей был не очень дружелюбным, им, судя по всему, не нравилось, что я рассказывала. Мой вопрос о том, как они будут следить за состоянием креста, остался без ответа. Но ведь у нас вечная мерзлота! И летом земля оттаивает лишь на 70—80 сантиметров — крест, вот так вкопанный, может с течением времени просто упасть. Услышала: “Ну, вы и последите”. Быстро-быстро освятил крест священник, сфотографировались — и обратно, на теплоход.
Заведующий филиалом игарского музея Александр Тощев дополняет рассказ:
— Музейщики опрашивали бывших ссыльных литовцев, финнов, латышей, искали фамилии, похожие на эстонские. Но мы так и не нашли подтверждений жизни здесь эстонской диаспоры. Может, эстонцы здесь и были, но единицы. Литовцев сюда сослали более 5000 человек, массу немцев, калмыков, латышей, греков, финнов и др. Откуда эстонцы взяли, что в Игарке было много их соотечественников, непонятно. Те путешественники, кстати, обещали прислать мемориальную доску в музей, но так до сих пор ничего не слыхать.
Председатель красноярского общества “Мемориал” Алексей Бабий точными сведениями о ссыльных эстонцах в Игарке также не располагает.
— Первая и наиболее варварская из депортаций эстонских граждан была 14 июня 1941 года, — рассказал он. — К сожалению, у нас нет никаких конкретных данных о судьбе ссыльных из этого потока в нашем регионе. Известно лишь, что в начале 40-х годов ссыльных из Эстонии вроде бы пригоняли в Игарку.
У нас имеются также сведения о разгрузке в нашем регионе ссыльных эшелонов из Эстонии весной 1949 года.
Ссыльных эстонских граждан освободили в основном в 1957—1958 годах. После освобождения из ссылки большинству удалось вернуться на родину.
Итак, ссыльные эстонцы в Игарке следов не оставили. Литовцы составляли треть населения Игарки, у них здесь были свой городок и погост. За литовским памятником жертвам сталинских репрессий ухаживают и местные жители, и ежегодно приезжают посланцы Литвы. Латышей в Игарке было поменьше, но с ними поступили наиболее изуверски. В 1942 году около 500 человек выбросили севернее Игарки, на необжитый берег у станка Агапитово. В 80-х группа латышей установила там крест. Сейчас эти места абсолютно пустынны, людей здесь не осталось. Крест стоит там одиноко, но стоит.
Игарчане не стали выносить вопрос о сносе самовольно установленного эстонского креста. Но если в Таллине памятник Воину-освободителю не устоит, вряд ли эстонский крест его надолго переживет. И чем меньше напоминаний о прошлом останется у всех нас — у эстонцев, у русских, — тем, разумеется, счастливее и беззаботнее сложится наша бесконечная жизнь в наших прекрасных странах.
Алексей Тарасов
наш. соб. корр., Красноярск
Новая газета 15.03.2007