Во времена советской власти неугодные писатели оказывались в опале. Им либо не давали возможности творить на Родине — открыто травили, запрещали публикацию произведений, — либо уничтожали. А художник и его творения неразделимы. И свой тяжелый крест они несут вместе. На долгие годы от читателей были скрыты многие литературные произведения, характеризующие время и эпоху. Во время перестройки "забытую" литературу начали доставать с полок. Этот процесс продолжается и по сей день. Один из таких возвращенных писателей — Владимир Зазубрин
Имя Владимира Зазубрина малоизвестно. Однако он вошел в послеоктябрьскую
историю литературы как автор первого советского романа "Два мира" (1921),
одобренного Лениным, высоко оцененного Горьким и Луначарским. При жизни
писателя роман претерпел 17 изданий.
Для сибиряков же имя Владимира Зазубрина представляет особую гордость. Ведь свою активную творческую деятельность он начал на Красноярской земле - в Канске. Именно благодаря Владимиру Яковлевичу, первому редактору журнала "Сибирские огни", в сокровищницу советской литературы вошли такие замечательные вещи, как "Правонарушители" и "Перегной" Л.Сейфуллиной, "Когти" и "Капкан" Е.Пермитина, первая часть "Угрюм-реки" В.Шишкова, рассказы Вс.Иванова, стихи И.Уткина...
Владимир Зубцов (псевдоним - Зазубрин) родился 6 июня (25 мая) 1895 года в слободе Заворонеж на Тамбовщине в семье железнодорожного служащего Якова Николаевича Зубцова. Вскоре после его рождения Зубцовы перебрались в Пермь. Позднее за участие в революционных событиях 1905 года отца сослали в Сызрань. Вслед за кормильцем в Сызрань отправилась и семья, в которой из шестерых детей выжили лишь двое - Владимир и его сестра Наталья.
Владимир рано приобщился к революционной деятельности. Еще в Сызранском реальном училище Зазубрин стал организатором и редактором нелегального журнала, за что был исключен из училища. Оказался в тюрьме, из которой вернулся больным, но не сломленным.
Далее — деятельность большевика-подпольщика, выполнение рискованных партийных заданий. Среди таковых было сотрудничество с царской охранкой, впоследствии ставившееся в вину Зазубрину. Он обладал несомненным даром убеждения: сагитировал группу офицеров и несколько взводов солдат добровольческого полка перейти на сторону красных.
Активно участвуя в революционном движении, Владимир Зазубрин оказывается в Сибири. В Канске он смертельно заболевает тифом. И спасла его тогда семья Теряевых, в доме которых он жил. Между постояльцем и младшей дочерью Варварой, студенткой Омского сельхозинститута, завязалась любовь. Они соединили свои судьбы.
В Канске Владимир Яковлевич работал журналистом в газете "Красная звезда", начал собирать материалы и писать роман "Два мира". После выхода книги Зазубрин был переведен в политотдел пятой Дальневосточной армии. Здесь он встал во главе журнала "Сибирские огни".
Зазубрин становится известным писателем, состоит в переписке с Горьким. Он редактировал журнал "Колхозник", писал очерки, статьи, рассказы, работал над романом "Горы", который был опубликован (незавершенным) в журнале "Новый мир", планировал написать книгу о Горьком. Но этим и другим планам не суждено было сбыться. Его арестовали в декабре 1938 года и тут же, без суда и следствия, расстреляли.
Книги писателя были изъяты из библиотек и уничтожены. Имя Зазубрина надолго исчезло из литературы.
Что на самом деле послужило причиной ареста и расстрела преданного большевика, неизвестно. Однако существует следующая версия. Участвуя во встрече с писателями, знатоками отечественной словесности и руководителями партии на квартире Горького, Зазубрин говорил о художественной правде. И с сибирской прямотой сказал, что "образ" Сталина изображается некоторыми писателями иконно, в нем нет черт живого человека. Сам Зазубрин вспоминает, что после сказанного он "почувствовал себя неловко, поняв, что, увлекшись, сказал лишнее". Ведь Сталин сидел рядом, и подобных выпадов он никому не прощал...
Помимо уже упомянутого романа "Два мира" Владимир Зазубрин написал роман "Горы" (оставшийся незавершенным). Оба романа были опубликованы. Также перу писателя принадлежат три повести. Первые две — "Бледная правда" и "Общежитие" были напечатаны в журнале «Сибирские огни". Причем повесть "Общежитие" вызвала в свое время бурные споры и принесла автору так называемую скандальную славу.
Но самая тяжелая судьба была у третьей повести - "Щепка", написанной в 1923 году и так и не увидевшей свет при жизни писателя. Ее не разрешили к печати, признав идеологически вредной. Долгие годы после расстрела писателя "Щепка" считалась утраченной.
Мифической "Щепкой" заинтересовалась томский литературовед Римма Колесникова. Впервые она услышала о повести почти полвека назад от вернувшегося в Томск после двадцати лет лагерей Федора Тихменева. В 20-е годы он был коллегой и приятелем Владимира Зазубрина. С этого момента начались увлеченные поиски зазубринской "Щепки".
"Архивы - архивы. Письма, бандероли, поездки, встречи, знакомства. Удивление, огорчения-сожаления, бессменная вахта в библиотеках, - пишет Римма Колесникова в статье "Рукописи не горят". - В числе других мне повезло в просветах между тучами истории увидеть парад планет на литературном небосклоне Сибири начала 20-х годов XX века. В центре — немало хороших имен, но главное — Зазубрин. Его романы "Два мира", "Горы" и другие произведения с реабилитацией автора уже вернулись из долгого небытия. Но о "Щепке" - нигде ничего, кроме отдаленных подтверждений, что она была, что ее кто-то читал, слушал или слышал о ней. Говорили, что "настырный" Зазубрин давал ее Дзержинскому, и тот сказал, что в лучшем случае ее можно опубликовать лет через пятьдесят".
Римме Ивановне удалось встретиться с коллегами, друзьями, знакомыми Зазубрина, пообщаться с женой его Варварой Прокопьевной. Многие из них говорили: "Нет, рукопись этой его вещи вы не найдете. Не для того расстреляли автора, чтобы где-то оставить эту рукопись", - но Римма Колесникова не прекращала поиски. И... была вознаграждена за свои труды.
"Отдел рукописей Государственной библиотеки им.Ленина. Сегодня я здесь последний день, - вспоминает Римма Колесникова в своей статье. — Уже вечер, пора уходить. Пересмотрено все, что как-то могло касаться моих забот. Напоследок, без особых надежд, еще несколько фондов, не литераторов, а просто так или иначе имевших отношение к "Сибогням" середины 20-х. И вот... О, "рукописи не горят"?!! Но не радость, не восторг-ликование, а что-то вроде подступивших рыданий перехватило дыхание. "Зазубрин В.Я. Щепка. Повесть. Ф.9, папка № 5, ед.хр.217, л.1-62". И здесь же: Правдухин В.П. Повесть о революции и личности. Ф.9, папка № 5, ед.хр.216, л.1-4"... Листы папиросной бумаги, какого-то слеповатого экземпляра машинописи через цветную копирку. Повесть "Щепка" одного цвета. И приложенное к ней предисловие критика В.Правдухина — другого. В этот вечер даже театр не владел мной".
Вариант повести "Щепка" и был найден через 45 лет после гибели Зазубрина.
И, наконец, в 1989 году при содействии Виктора Петровича Астафьева повесть "Щепка" была впервые опубликована в альманахе "Енисей", журналах "Сибирские огни" и "Наш современник". Более чем шестидесятилетнее путешествие книги к массовому читателю завершилось.
А изучение творчества Зазубрина продолжается. Недавно в издательстве института естественных и гуманитарных наук Сибирского федерального университета вышел сборник "Повесть В.Я.Зазубрина "Щепка" и ее судьба", который включает в себя не только повесть, но и статьи, критические работы, Посвященные творчеству писателя.
Прочитав "Щепку", понимаешь, что отношение Зазубрина к революции, которой он самоотверженно служил, далеко не однозначно. Становится очевидным, почему повесть не могла появиться на свет даже в "либеральные" 20-е годы. "Щепка" — страшная и ужасная правда о революции, о терроре и о Чека, написанная революционером, который сам является участником и свидетелем происходящего. Писателя волнует "проклятый вопрос": насколько оправдана и может ли вообще быть оправдана кровь, пролитая и льющаяся во имя революционных идеалов, ради счастья грядущих поколений.
Главный герой повести Андрей Срубов - председатель Губчека. Читатель знакомится с ним с первой же сцены — сцены "обычного", очередного расстрела, которые десятками совершаются в подвалах здания Губчека. Зазубрин не щадит читателя, запечатлевает самые жуткие и кошмарные подробности. Этот эпизод — самый объемный в повести — занимает почти десять страниц - пятую часть всего произведения.
"Гнет ожидания смерти" приводит в смятение даже председателя Губчека Срубова, повидавшего многое. Он, в отличие от своих товарищей и соратников, не бездумный "винтик" карательной машины, слепо выполняющий свои поручения. Его постоянно терзает вопрос: где проходит эта тонкая грань между революционной законностью и беззаконием? Он понимает, что революция совершается не в белых перчатках и кровь неизбежна, но где гарантия, что в руки карающей системы не попадают невинные люди?
Символичен эпизод, когда Срубов подписывает очередной протокол - список приговоренных к расстрелу, и вдруг "от белого листа протокола в лицо холод снежной ямы": "между фамилией последнего приговоренного и подписью Срубова — один сантиметр. Сантиметром выше — и он в числе смертников". Вот она зыбкость границы.
Срубов сходит с ума. Его снимают с должности, на которую ставят надежный "винт". Андрей падает жертвой системы, которой честно и преданно служил.
Удивительно, но в повести, написанной за пятнадцать лет до своей гибели, Владимир Зазубрин предсказал и свою судьбу. Он — активный революционер - пал жертвой от своих же единомышленников. В статье "Пророк в своем отечестве" Виктор Астафьев точно заметил: "Повесть "Щепка" Владимира Зазубрина — это пророческое предсказание не только своей роковой судьбы, но и предвидение будущей доли своего несчастного народа, приговоренного новоявленной миру властью умирать в каменных и духовных застенках во имя идей всеобщего мирового братства и светлого будущего, строительство которого должно было начаться с разрушения старого мира "до основанья" и вылилось в неслыханное насилие, в невиданную ломку праведного человеческого пути. "Великий гуманизм", заложенный в основу навязанного России и доверчивому русскому народу чужеземного разрушительного учения, первыми испытали на себе те, кто были его проповедниками и садоводами. Самых преданных и яростных борцов за мировую революцию, за всеобщее равенство и братство сами же борцы и уничтожили.
Однако следует отметить, что пророческий пафос повести хорошо виден современному читателю. Ведь он-то знает, чем закончился "большевистский эксперимент" в России и для скольких судеб он стал роковым. Современники же Зазубрина видели в повести другую проблематику. Так, например, критик Валериан Правдухин, рукопись статьи которого найдена вместе с рукописью повести, видит главную трагедию Срубова в слабости, он "не выдерживает подвига революции — и гибнет". И такая позиция вполне понятна. Строился новый мир, шел отбор человеческого материала, необходимы верные и слепо преданные люди, а сомневающиеся этот новый мир не построят..."
"Щепка" - это произведение, которое надо прочесть. Повесть, написанная почти сразу после революции, живо и без купюр передает колорит того времени, той эпохи становления советского государства.
Андрей Мужщинский
«Городские новости», № 107 (1619), 31.07.2007 г.