Семьдесят лет назад была запущена чудовищная машина, уничтожившая миллионы советских людей. В жернова «тридцать седьмого» попали почти 2 млн человек.
ВСЁ меньше остаётся свидетелей той кровавой драмы. Поэтому мы открываем рубрику
«Жертвы «Большого террора», в которой будем рассказывать о судьбах людей,
прошедших через советские концлагеря. В редакционной почте давно лежит письмо из
Лесосибирска. Петр НАУМЧУК делится тяжёлыми воспоминаниями о далёком детстве.
Тогда он попал в суровый сибирский край с родителями, которых объявили «врагами
народа».
— НАША семья — родители и десять детей — жили на хуторе в Западной Украине. В 1944-м, сразу после изгнания немцев, хату окружили солдаты-красноармейцы. Дали час на сборы. Нас погрузили на две подводы и отправили в районный центр — к железнодорожному узлу. Три дня на поляне под открытым небом ожидали, пока туда свезут ещё тысячи таких же вмиг обездоленных людей. В основном — женщин, детей, стариков. Мужчин было мало (за время оккупации почти все погибли).
Подогнали вагоны-«товарняки», погрузили всех «навалом», и мы поехали — незнамо куда. До Красноярска добирались три месяца! Счастье, что дорога пришлась на летнее время (другие народы вывозили зимой, и они просто замёрзли). Далее пароходом по реке прибыли в Енисейск. Нас поселили в доме N10 по улице Куйбышева. Дали комнату 10 кв. метров (на 12 человек!), и началась новая «жизнь»…
Отец и старшие братья — 16 и 17 лет — сразу пошли работать. Первая зима принесла страшный голод. Двое детей не дожили до весны — умерли от истощения. В первые тёплые весенние деньки мать отправляла нас с мешками в лес за крапивой и щавелем. Варили зелень в чугунке. Хорошо если в доме находилась щепотка какой-нибудь крупы, а нет — хлебали так, с пайкой чёрного хлеба. Потом отец раздобыл где-то ведро картошки, но мы не стали её есть — вскопали неразработанный участок земли и посадили «драгоценные» клубни. Стерегли всё лето. Осенью собрали урожай — с десяток вёдер. Всё легче стало.
Чуть позже в Енисейск привезли очень много ссыльных калмыков. Мне уже исполнилось семь лет, и я хорошо запомнил, как их поселили в комнату рядом с нашей. Накануне вечером там было человек 30, наутро все они оказались мертвы. Голод и резкая смена климата сделали своё дело. То же самое было и с немцами Поволжья…
В ТО ВРЕМЯ, когда, казалось бы, война подходила к концу, — голод всё усиливался. Даже в 1947-м люди продолжали пухнуть от голода. Нам говорили, что неурожай всему виной. Лишь спустя много лет поняли: урожаи были неплохие, но «вождь всех времён и народов» целыми составами отправлял хлеб, мясо и другие продукты странам так называемой «народной демократии».
Сразу после революции в России население было примерно таким, как сейчас, в семьях — по пять, десять детей. Большевики-коммунисты истребили в общей сложности около ста миллионов. Остались в основном лодыри, пьяницы, которых назначали председателями колхозов и на другие «руководящие посты».
Ущерб, который нашему народу принесло правление Сталина, сравним со средневековой чумой, что пол-Европы «скосила».
Немцы за преступления своих вождей покаялись, осудили фашизм. А почему у нас за поголовное истребление собственного народа — в том числе, крестьянства — никто не осудил коммунистов? И ещё: все бывшие наши «младшие братья» ненавидят русских. Не потому ли, что от Колымы до Урала земля усеяна костями их предков? А мы хотим, чтобы они нас любили…
Фото Гульфии ТАХОВЕЕВОЙ
АиФ на Енисее. 31.10.2007