Наверняка в каждом доме хранятся вещи, доставшиеся от предков и бережно передающиеся из поколения в поколение. Это могут быть старые пожелтевшие фотографии, медальоны, исторические документы. Иногда в качестве реликвий выступают предметы мебели, например стул или комод, сделанные дедом или прадедом, вышитая прабабушкой салфетка или венчальная икона. Все эти предметы связаны с важными событиями и относятся к определенной исторической эпохе. Семейные реликвии дороги каждому. Они, как никакие другие предметы в доме, имеют особую значимость, а иногда являются оберегами или талисманами удачи и семейного благополучия.
Когда началась депортация поволжских немцев, никто не мог предположить, куда их увозят и надолго ли. В суматохе люди брали с собой то, что можно было увезти. Кто-то приберег в дальнюю дорогу предметы домашнего обихода и одежду. Некоторые взяли документы, памятные сердцу фотографии.
Семья Симонов, депортированная из деревни Штрасбург Палласовского района Сталинградской области, привезла в Сухобузимское вафельницу и Библию. В настоящее время из шести детей Симон живы лишь трое. Сестры Фрида. Мина и Эльза проживают в Сухобузимском. Они бережно хранят семейные реликвии, переданные им родителями.
Поздней осенью 1941 года сосланных, в том числе и их семью, доставили пароходом в Атаманово. Самому младшему, Давыду, тогда было меньше гада. В тот же день ссыльных перевезли в Шошкино.
-Набежало народу, наверно, полдеревни, всем хотелось на немцев посмотреть, - вспоминает Фрида Ивановна.- Люди что-то говорили на русском, но мы языка совсем не понимали, а только смущенно опускали глаза. Местные жители в большинстве оказались приветливыми. Чувствовалось, что они сочувствуют и хотят помочь. Наша соседка тетя Дуся, бездетная женщина, часто забирала меня к себе и поила чаем, угощала чем-нибудь вкусным.
Мине Ивановне в ту пору было всего 6 лет, но она запомнила, как зимой 1942 года их семья переезжала в Сухобузимское.
-
Уже вечерело, а мы все ехали на телеге по заснеженной дороге. Казалось, нет
конца и края огромным сугробам. Было очень страшно, когда в тишине завыли волки.
Закрывшись тулупами и прижавшись друг к другу, мы мечтали быстрее добраться до
места.
Первые годы ссылки были особенно трудными. Много унижений, обид и страхов пришлось пережить семье. Отца со старшим братом забрали в трудармию. Мать осталась одна с пятерыми детьми. Жили в крохотной баньке на берегу Малого Бузима, сейчас это улица Четырех борцов. Из мебели и домашней утвари печка, нары да ящик, который служил столом. Приехав в Сибирь, Екатерина Александровна сильно затосковала. Почти не разговаривала, часто лежала, уткнувшись в стену, плакала, говорила, что хочет вернуться на Волгу.
- Мама всегда была печальная, даже безучастная, - вспоминает Фрида Ивановна.- Я поняла ее боль и горе, только когда стала взрослой. Однажды мы вдвоем с ней пошли в лес за дровами. Нарубили топором, взвалили вязанки хвороста на спины и отправились в обратный путь. Стояла январская стужа, и надо было торопиться, чтобы успеть засветло. Я шла впереди, и вдруг мама запела... Это было так неожиданно. Она пела знакомую религиозную песню на немецком языке. Я обернулась спросить, неужели у нее еще силы чтобы петь и вдруг увидела на застывшие от мороза слезы.
Это чудо, говорят сестры в один голос, что в первые военные годы все дети остались живы. Они уверены, что это благодаря бабушкиной Библии 1900 года издания, на пожелтевшей от времени обложке которой уже с трудом можно прочитать надпись «Бог с нами» на немецком языке. Мать ходила по людям, нанималась на разные работы за крынку молока и кусок хлеба. Когда работы не было, были вынуждены ходить по миру. Младшие Андрей и Давыд, в ту пору им было по три-четыре года, попрошайничали. Может быть, поэтому местные ребятишки обзывали братьев и сестер Симон обидными словами.
- Где сейчас располагается управление Пенсионного Фонда и Управление социальной защиты, была столовая, - рассказывает Мина Ивановна,- Люди в военной форме приходили туда обедать. Мы ждали, когда они уйдут и неслись облизывать тарелки. Казалось, вкуснее овсяной каши ничего на свете нет.
Случалось и воровать. Неподалеку от места, где мы жили, находилась заготконтора. Люди подъедут на лошадях, зайдут сдать шкуры, а мы тем временем к стремени подбежим, отвяжем мешочек с бутылкой молока или хлебом и быстрей убегаем. Сейчас мы про это вспоминаем со смехом, - говорит пожилая женщина, - а тогда голод был страшный, он заглушал над все другие чувства.
- На прогорклом жире пекли лепешки из мерзлой картошки, - продолжает вспоминать Мина Ивановна. - Мать отделит каждому понемногу, а есть еще больше хочется. Перед сном мама читала Библию, которую мы привезли с собой, и чувство голода немного притуплялось.
Когда семья обзавелась коровой, жить стало легче. Животину держали в плетеных сенях. Тогда и пригодилась вафельница, которую мама взяла в дальние края. Хрустящие вафельки напоминали нам о родном доме, о совсем другой жизни.
Летом несколько раз на дню бегали в лес за ягодой. В те годы все окрестности Сухобузимского были просто усыпаны лесной клубникой. Ведро продавали на рынке за три рубля. Деньги отдавали матери, которая откладывала их на покупку сена.
В конце войны двойняшки Мина и Эльза пошли учиться. Одежды у девочек не было, и в школе им выдали по ситцевому платью. Через три года обучение завершилось. Учительница Анна Сергеевна Иванова неоднократно убеждала отца, что девочкам нужно дать образование, но Иван Яковлевич был непреклонен: «А кто будет работать?»
С той поры утекло много лет. Сестры выросли, обзавелись семьями. Своей родиной считают сибирскую землю. Эльза работала техничкой в совхозном клубе, Фрида - поваром в столовой. Мина Ивановна трудилась в совхозе свинаркой, дояркой, птичницей. Сорок лет проработала штукатуром-маляром в строительной группе. Ветеран производства, она имеет немало грамот, ее фотография много лет висела на совхозной доске Почета. Вещи, которые семья Симон вывезла во время депортации, Екатерина Александровна передала дочерям.
Старая чугунная вафельница прекрасно сохранилась. Удивительно, но она работает, и за 70 лет ни разу не ломалась.
- Возьму ее в руки, - улыбается сквозь слезы пожилая женщина, - и сразу в прошлое возвращаюсь. Вспоминаю детские годы, маму, и так на сердце тепло становится. Много раз предлагали продать семейные ценности, но разве память можно продать?
Татьяна БАДЕНКОВА Фото Алексея МАТОНИНА
Сельская жизнь (с. Сухобузимское). 28.08.2009