Судьбы людские
40
лет живет в Больших Прудах Юлия Ивановна ГИЛЬДЕРМАН. В ноябре прошлого года
ей исполнилось 93 года. Несмотря на суровые испытания в годы Великой
Отечественной войны, она до 90 лет не знала врачей, не жаловалась на здоровье.
Когда началась война, Юлия Ивановна с двумя малолетними детьми жила на Украине, в Житомирской области, селе Гринталь, ныне Зеленая Поляна. Работала в колхозе дояркой. Мужа Вольдемара Робертовича Доберштейна забрали в 1939 году, когда на свет появился младший сын. Не дав попрощаться с близкими, люди в военной форме увезли его в неизвестном направлении. Оставшись одна в 23 года, Юлия Ивановна уже никогда не увидит мужа и даже не узнает о его судьбе.
Годы фашистской оккупации вспоминаются как страшный сон. Но это было только начало мучений, выпавших на долю семьи. В январе 1944 года немцы начали отступать с этой области Украины. Оставшихся в живых молодых жителей села погнали в Германию. Долгий путь через Польшу преодолевали пешком, иногда ехали на подводах. Многие не выдержали изнурительной дороги. Кто-то, может, и пожелал бы себе смерти, если бы знал, что ждет впереди.
Конечный пункт назначения - лагерь в городе Айслебене. И все же судьба была милостива к Юлии, как ни парадоксально это звучит. Ее определили не в лагерь, не на промышленный завод, а в работники к пожилому богатому немцу. Выполняла черную работу в доме, трудилась на поле. Хоть и работала от зари до зари, не разгибая спины, но миновали ее зверства фашистов. Только душа изболелась о детях - пятилетний Вилли и восьмилетний Эвальд находились в лагере. Материнское сердце рвалось на части, когда ей удавалось издали увидеть изможденных сыновей. Молилась об их спасении.
Вилладий Владимирович Доберштейн (при получении паспорта работники паспортного стола «перевели» немецкое имя отца) помнит это время очень смутно, в ту пору он был совсем ребенком. Но, видно, тем и хороша детская память, что стирает негативные моменты жизни. О тех событиях мог бы рассказать Эвальд Владимирович, но, к сожалению, старшего сына Юлия Ивановна похоронила несколько лет назад.
Ранней весной 1945 года в город вошли американцы. Сначала союзники освободили пленных сербов и поляков, русские были последние. Богатый господин, опасаясь расправы Советской армии, эмигрировал на другой континент. Вдохнув полной грудью апрельского воздуха, Юлия думала, что пришел конец ее душевным страданиям, и мечтала вернуться на родину. Однако судьба распорядилась по-иному, и ее мечте не суждено было сбыться.
Для проверки документов всех бывших узников несколько месяцев теперь уже свои держали в фильтрационном лагере. Проверяли данные где работали, сотрудничали ли с фашистами. Из окна барака Юлия видела и майский праздничный салют. Только не было в тот момент в ее душе счастья и ощущения свободы. И горькие предчувствия оказались не напрасными.
Компрометирующих данных на Юлию Доберштейн сотрудники НКВД не нашли. Несмотря на это обстоятельство, ее с сыновьями, как и многих других людей немецкой национальности, сполна хлебнувших страданий в Германии, в январе 1946 года директивой НКВД от 11.10. 45 года по национальному признаку отправили в ссылку в Сибирь.
Сначала она работала на известковом заводе в Большой Мурте, потом на стеклозаводе недалеко от Красноярска.
Шел 1953 год. В определенный день каждого месяца ссыльные должны были отмечаться в комендатуре. И вот в один из таких дней кто-то из земляков, недавно прибывших на стеклозавод из Северо-Енисейского района, украдкой шепнул Юлии, что видел ее мать, она жива и тоже была репрессирована после войны.
Они не получали вестей друг о друге целых 10 лет. После стольких лет тяжелых испытаний мать и дочь уже и не чаяли увидеться.
- Господь милостив,- повторяла молодая женщина.
Как здесь, на чужбине, ей нужна была помощь и поддержка родного человека! Но законы того времени были жестоки. О встрече не могло быть и речи, за самовольную отлучку со свой территории ссыльным грозил лагерь. Обнять друг друга они смогли только три года спустя.
Вилладий Владимирович не любит вспоминать детство.
Иногда день-два во рту не было ни крошки. Самым долгожданным временем года для нас, ссыльных ребятишек, была весна. Возле таежных деревьев оттаивал снег, и мы жадно выкапывали коренья, молодые побеги саранок. А нежный вкус соснового молочка запомнился на всю жизнь. Никакие сладости в мире с ним не сравнятся.
Чтобы не умереть от голода, после шестого класса Вилладий пошел работать на стеклозавод, где ссыльные изготавливали ламповое стекло, фонари, посуду. За три года стал мастером. Освоил профессии относчика, вертикальщика, баночника. В 17 лет пареньку выделили жилье, а в 1958 выдали паспорт и призвали на военную службу. Когда вернулся, семья обосновалась в Истоке. Там Вилладий выучился на токаря. Женился на немецкой девушке с Поволжья, родились дети. Сибирская земля стала родиной. В 1969 году переехали в Большие Пруды. До самой пенсии трудился токарем на отделении совхоза «Таежный».
В октябре 1991 года Юлия Ивановна и ее сыновья были реабилитированы.
Всю свою долгую жизнь она прожила в семье младшего сына, помогала по хозяйству, растила внуков. Долгожительница и сейчас имеет ясный ум и интерес к жизни. Подводит только память, которая стирает самые горькие моменты жизни.
Красноречивее ее справка из архивного дела №33589 Министерства внутренних дел России, подтверждающая тот факт, что ее сыновья находились в немецком лагере. Пять строчек в сухом канцелярском стиле. А за ними - унижения, страдания, боль и страх за судьбу близких.
Татьяна БАДЕНКОВА Фото автора
Сельская жизнь (Сухобузимское) 26 марта 2010 года