Это был один из тысяч судебных процессов конца тридцатых годов XX века. И, конечно же, провинциальный уровень происходившего 10 февраля 1937 года в переполненном зале железнодорожного клуба станции Ачинск-II, где выездная сессия военного трибунала дороги рассматривала дело о крушении на станции Ачинск-II, не сравнить с масштабными процессами над "пламенными революционерами" Пятаковым, Каменевым, Зиновьевым.
Если стенограммы столичных судов читала вся страна и дружно кричала "Раздавите гадину!", то в маленьком заштатном Ачинске люди, присутствовавшие в зале клуба, плакали, потому что знали подсудимых многие годы и не верили в то, что судят диверсантов.
Как явствует из стенограммы ачинского процесса, "произошло крушение с товарным поездом N 1002. Произведённым следствием установлено, что бывший дежурный по станции Багно, враждебно настроенный к партии и советской власти, совершил диверсионный акт. В 23 часа 13 минут Багно получил по телефону извещение от дежурного по разъезду Улуй о выходе в Ачинск-II поезда N 1002. После того как был приготовлен маршрут для приёма поезда, Багно в целях вредительства отдал распоряжение стрелочнику 2-го поста Кухаренко разобрать маршрут. Машинист Афанасьев получил распоряжение от дежурного по депо Ачинск-II Кулаковского принять стоящий под экипировкой паровоз, передоверил приём паровоза своему помощнику Медведеву. Не имея прав управления паровозом, пом. машиниста Медведев выехал с экипировочного пути... навстречу прибывающему поезду. Машинист поездного паровоза Долотов заметил, что семафор закрыт и всё же проехал его со скоростью 15 километров. Долотов имел все возможности, но не принял мер к остановке поезда и врезался в паровоз, стоявший на стрелке. Вследствие крушения выведены из строя 2 паровоза, разбито 2 гружёных вагона, 8 вагонов повреждены и разрушено 150 метров пути. На участке в течение 12 часов было прервано движение поездов".
Когда зал услышал, что по приговору военного трибунала дежурный по станции Ачинск-II Александр Иванович Багно приговаривается к расстрелу, казалось, застонали стены: "За что его? Он ведь такой молодой! Ему же всего двадцать три года!". Однако охрана скрутила арестованных и потащила к выходу. "Может, пирожков тебе? - успел спросить кто-то из знакомых. - Или ещё чего-нибудь?". Местный милиционер понимающе посмотрел на осуждённого. На улице ждали розвальни, в которые усадили осуждённых и отправили в дальний путь. Так началось "хождение по мукам" всего нескольких железнодорожников.
Справедливости ради стоит сказать, что ачинский процесс отличался от множества других, которые рассматривались так называемыми "тройками", неким подобием объективности: и председатель суда присутствовал, и прокурор обвинение поддерживал. Адвоката, правда, не наблюдалось, так как не положено "диверсантам" адвоката. Читаешь стенограмму и диву даёшься: то ли молодой человек действительно так считает, то ли его заставили это сказать, то ли стенограмма была аккуратно "выправлена" для публикации. "Я родился в КУЛАЦКОЙ (именно так! - С. П.) семье. Семья жила в селе Горбы Берёзовского района Красноярского края". По словам Александра Багно, до раскулачивания у них было крепкое хозяйство - дом, амбар, пять лошадей, три коровы, овцы, 15 десятин земли, сельскохозяйственный инвентарь. И своё происхождение при поступлении на железную дорогу он скрыл в "корыстных целях". И даже получил в 1935 году благодарность от начальника красноярского отделения и денежную премию, премировался за хорошую учёбу на курсах.
Любопытный нюанс, который не спрятать за сухими буквами документа: "Расскажите, как вы организовали этот диверсионный акт?" - спросил председатель суда Моисеев. "Я не признаюсь в том, что совершал это крушение как диверсионный акт". "Как же вы подписали своё заявление об этом на предварительном следствии?". Багно молчит. Почему? Думаю, объяснений здесь не требуется, поскольку процесс кровавого "соревнования" на тему "Какой район уничтожит больше врагов народа?" уже набирал обороты. "Вы не признаёте себя виновным в контрреволюционных действиях, а, зная правила технической эксплуатации, сознательно нарушали их. В каких целях?" - продолжает гнуть свою линию Моисеев. Ему невдомёк, что причиной аварии может стать стечение обстоятельств или обычный человеческий фактор - даже то, что 28 января на дворе стоял пятидесятиградусный мороз. Далее в стенограмме великолепный образец текста того времени: "Багно долго не сознаётся в своей контрреволюционной деятельности, пытается уйти от прямого ответа, изворачивается, как змея. Но, припёртый перекрёстными вопросами суда, вынужден сознаться: "Припёртый фактами, я решил сказать суду правду. Крушение 28 января есть диверсионный акт, мною лично совершённый". А работал хорошо раньше, потому что "пыль в глаза пускал".
"Что же они сделали с Багно, если он себя так оговаривал? - задавался вопросом приятель Александра Виктор Пределин, который жил в одном общежитии с Багно и работал на одной станции. - Почему он подтверждал все домыслы Верховного трибунала?" К сожалению, ответов на эти вопросы мы не узнаем никогда. "Такое впечатление, что в тогдашнем МПС засели враги, - сокрушался Виктор Федотович. - Вышли только что новые правила технической эксплуатации, в которых был такой пункт: разноцветный сигнал светофора менялся на белый с чёрным крестиком внутри. Проезд запрещён - появляется крестик. Скажите, что можно увидеть в пятидесятиградусный мороз, когда в полуметре за окном паровоза ничего не видно? Был бы красный сигнал, Долотов бы остановился. Кстати, вместе с Долотовым ехал машинист-инструктор Домников, который не только не был осуждён, но даже по делу не проходил. Почему? Может быть, потому, что он был партийный?..".
По делу, как явствует из стенограммы, проходило четверо, "колчаковец" Афанасьев, "торговец опиумом" Долотов, "дезорганизатор производства" Медведев, то есть полный набор "контрреволюционных элементов", но остальные получили от трёх до шести лет, и лишь Александра Ивановича дружно назвали "диверсантом", поставив мальчишку "паровозом". Правда, Судебно-надзорная коллегия Верховного Суда СССР 17 апреля 1937 года расстрел заменила на 10 лет исправительно-трудовых лагерей, и Александр Багно был отправлен на Колыму, откуда возвратился спустя десять лет инвалидом второй группы. Умер он совсем не старым, но поседевшим человеком летом 1956 года. Конечно, Александр Багно заслуживал наказания, но разве за халатность полагалась тогда десятка на Колыме?
На одном из сайтов в Интернете обнаружил список репрессированных с фамилией Багно из Красноярского и Краснодарского краёв, из Украины и Воронежской области, и даже из Польши. В лагеря и на спецпоселение шли целыми семьями. Село Горбы, откуда родом был Александр Багно, не досчиталось ещё нескольких человек. Игра в "крестики-нолики" разрабатывалась на самом верху, а исполнителям лишь оставалось соблюдать её правила. "Ноликов" у нас было много, а вот кого в какой "крестик" посадить, это уж надо было решать. А процесс диверсанта Багно остался одним из тысяч в череде сталинских репрессий.
Сергей ПАВЛЕНКО.
Красноярский рабочий 29.10.2011