ЛЕГЕНДАРНЫЕ ЛЮДИ КРАСНОЯРСКОГО ПРОЕКТНОГО ЦЕХА
Мирон Иванович Мержанов,
(Миран Оганесович Мержанянц)
(1895-1975)
Шесть лет жил и творил в Красноярске Мирон Мержанов.
С 1954 по 1960-й годы работал главным архитектором «Крайпроекта», стал основателем «Горстройпроекта» (с 1964 г. - «Красноярскгражданпроект»), спроектировал много значимых объектов для краевой столицы.
Этот период был важной вехой для становления красноярской школы проектирования и важным этапом в трагической судьбе архитектора.
Здесь, в Красноярске, он, после десятилетней вынужденной разлуки, встретился с сыном- архитектором (который провёл молодость в сталинских лагерях); в 1959 году - родился внук, Сергей Борисович Мержанов, архитектор, дизайнер, историк архитектуры, журналист.
Автор многочисленных проектов сооружений различного назначения в Кисловодске, Пятигорске, Сочи, Москве, Сухуми, Комсомольске-на-Амуре, Ленинграде, Красноярске.
В 1934-1941-м годах - личный архитектор И. В. Сталина, автор проектов дач для высших советских руководителей в Подмосковье и на Кавказе.
В 1943-1954-м годах - политический заключённый, работал в сталинских шарашках, ссыльный.
«Архитектура - профессия зависимая. Судьбу архитектора определяют многие обстоятельства; но в первую очередь - заказчик. Заказчиками крупных объектов были всегда люди, имевшие деньги и власть. Если архитектор и заказчик понимали друг друга, результатом их сотрудничества могло стать появление значительных в художественном отношении сооружений. Но часто заказчик, особенно коронованный, пытается навязывать зодчему свою волю, не принимая его идей. В таком случае дело подчас заканчивалось для архитектора трагически.
Судьба Мирона Мержанова - подтверждение тому, как власть относится к архитекторам, как непостоянна "любовь" власть имущих даже к самым талантливым зодчим».
Владимир Резвин.
«Архитекторы и власть»
Будущий
известный архитектор родился 23 сентября 1895 года в армянской семье чиновника
Оганеса Мержанянца в городке Нахичеване-на-Дону (сегодня - в черте
Ростова-на-Дону). Отец приходился дальним родственником знаменитому художнику
Ивану Айвазовскому (Ованесу Айвайзяну). Жили в тесном, шумном и весёлом общении
с многочисленными друзьями, соседями и родными - в восточных традициях, что
сказалось на формировании характера Мирона: его всегда отличали открытость,
жизнерадостность; он был, как говорят сегодня, подлинным экстравертом.
В раннем детстве проявилось не просто увлечение, а страсть к рисованию. И эта тяга сохранилась до старости: он был талантливым живописцем, много рисовал животных, постоянно делал зарисовки- «почеркушки».
После окончания классической гимназии, в 1912-м, отправился учиться в Петербургский институт гражданских инженеров. Помимо учёбы, устроился работать чертёжником в мастерскую популярного зодчего Александра Ивановича Таманяна (тоже, кстати, приходился не чужим человеком), почитателя русской архитектурной классики.
Начинается Первая мировая война, и Мержанов становится солдатом телеграфной роты. На фронт попасть не успел; потом - февральская революция, большевистский октябрьский переворот, голод, долгая дорога домой, в Ростов, где жили родители.
Северный Кавказ был занят войсками генерала Деникина, Мержанов поступил добровольно в его инженерный батальон (рисовал штандарты и гербы для войсковых подразделений); после поражения белой армии перебрался в Краснодар. Там в 1920-м году он смог поступить в Кубанский политехнический институт на архитектурное отделение строительного факультета, сразу на четвёртый курс. Чтобы раздобыть денег, открыл кустарную мастерскую по производству пуговиц, которая приносила неплохой доход. До диплома учёба не дошла, Мержанов тогда институт не окончил.
В 1922-м году женился на дочери влиятельного кисловодского архитектора Э. Б. Ходжаева - Елизавете Эммануиловне (она была пианистка), в 1929-м родился сын Борис, впоследствии - архитектор, доктор архитектуры.
Первая самостоятельная постройка М. И. Мержанова - собственный необычный дом в Кисловодске (1925 г.); здание, хоть и перестроенное, сохранилось до наших дней.
В течение десяти лет Мержанов работал ведущим архитектором треста «Коммунстрой»; среди его проектов крытый рынок в Ессентуках, здание Госбанка в Пятигорске, санаторий «10 лет Октября» (ныне «Жемчужина Кавказа») в Кисловодске, и др-
При проектировании са-наторного корпуса архитектор впервые применил так
называе¬мую «зубчатку» (или «пилу»): балконы по фасаду, обращённые к солнечной
стороне, распола¬гались под углом. Находка Мер¬жанова: угол рассчитан так, что
солнечный свет попадает на бал-коны, куда выходят отдыхающие, в предвечерние
часы: когда лучи солнца наиболее целебны.
В 1929 году Мержанов выиграл открытый конкурс на проектирование санатория РККА в Сочи, который курировал нарком по военным и морским делам К. Е. Ворошилов. Этот проект стал переломным моментом в судьбе архитектора. На конкурсе Мержанов представил проект, в котором корпуса санатория свободно располагаются по склону горы и вместе составляют многоплановую подковообразную композицию, по центральной оси которой проходит трасса фуникулёра. Нарядность всему ансамблю придают малые архитектурные формы. Мержанову удалось примирить конструктивистский (модный в то время) подход и окружающий ландшафт. Здания в стиле конструктивизма практически всегда выглядели как обособленные объекты, и тем самым исключали активную реакцию на внешние условия. Позднее это послужило одной из причин, по которой конструктивизм, как направление, утратил свои позиции, когда перед советскими архитекторами были поставлены масштабные градостроительные задачи и всё сводилось к максимальной единообразности.
Санаторий, финансировавшийся займом среди военных, был открыт 1 июня 1934 года, и в том же году ему было присвоено имя Ворошилова. Довольный нарком одарил Мержанова именными золотыми часами, тремя тысячами рублей, крутым кожаным пальто и отрезом коверкота на костюм. В течение последующих лет они регулярно общались.
Важно отметить, что свои варианты представили многие видные архитекторы СССР, но победу одержал Мирон Иванович. Позднее, в 1937-м году, на международной выставке в Париже, архитектурный комплекс санатория был удостоен Гран-при, что ещё раз доказало неслучайность победы на конкуре.
Монументальный образ санатория и примыкающего к нему фуникулёра - был растиражирован советской пропагандой (на марках, открытках, в кинохронике), Мержанов вошёл в обойму наиболее востребованных советских архитекторов.
Его имя стало известно диктатору из киножурнала, Сталин расспросил Ворошилова. Результатом было назначение в 1931 году главным архитектором хозяйственного управления ЦИК СССР. Ему предоставили огромную квартиру в Москве, на улице Грановского (здесь жили высшие государственные и военные деятели режима); на рабочем столе зодчего появляются документы с резолюцией: «Поручить тов. Мержанову. И. Сталин».
(В 1930-м году, когда в Сочи шло строительство санатория, Мержанов экстерном окончил в Москве Школу живописи и ваяния, а также Московский архитектурный институт.)
В 1932 году основан единый Союз архитекторов СССР. Разнородные творческие группировки, существовавшие до этого и зачастую резко противопоставлявшие себя одна другой, были ликвидированы. Мержанов стал одним из тех, кто стоял у истоков создания новой организации.
В середине 1930-х годов - председатель правления фонда Союза архитекторов СССР. Сорокалетний крупный чиновник, признанный и почитаемый, обласканный «тонкошеими вождями», по выражению поэта Осипа Мандельштама. В такой ситуации в советской системе люди чаще всего переставали творить (в данном случае - проектировать), главным образом, предпочитали руководить, ставя свою подпись под проектами, выполненными помощниками, учениками. С Мироном Мержановым такого не произошло.
Одновременно с завершением громадного комплекса Ворошиловского санатория, по заданиям ЦИК, Мержанов проектировал и контролировал строительство:
- Военно-морской академии в Ленинграде;
- общественных и жилых зданий для нового города Комсомольск-на-Амуре;
- столичного Центрального Дома архитектора;
- двух крупных санаториев в Кисловодске: «Санатория-отеля НКВД» (ныне
«Кисловодск») и санатория Совета министров СССР «Красные камни»;
- почти пятидесяти дач для советских руководителей высшего звена (на Кавказе и в
Подмосковье).
В творчестве Мержанова «сталинские дачи» - это, конечно, отдельная и интересная тема.
Первая встреча со Сталиным произошла после того, как «Ближняя» дача была построена, в 1934-м. Мержанова привезли в Кремль, Сталин рассказал о намерении построить себе ещё дачу - на Кавказе, под Мацестой. Аудиенция была короткой, «вождь народов» в детали не углублялся, высказав единственное пожелание - чтоб не было фонтанов.
Вскоре был утверждён проект, а через год - возведено сооружение (мини-дворец) с множеством комнат, садом, бассейнами. На новоселье был приглашён и автор проекта. Доподлинно сохранилось свидетельство, что, когда сидели за столом, Сталин, поднявшись, произнес: «Сегодня первый тост будет за товарища Мержанова».
Всем немногочисленным присутствующим стало ясно, что диктатор выделяет архитектора и благоволит ему. Архитектору завидовали, его опасались, ему льстили и славословили.
Весной 1935-го последовало новое задание. Мержанова пригласили в Кремль, куда у него уже был постоянный пропуск (так называемый «вездеход»), Сталин принял со словами: «Вам предстоят на Кавказе ещё две стройки. Место Вам укажут. Стройте по своему усмотрению. А как, Вы сами знаете».
И всё. Пожал руку и пожелал успехов.
Перед Мироном Ивановичем возникла проблема, с которой сталкиваются многие творцы, архитекторы в том числе, - опасность повториться. Талант, профессионализм, интуиция - помогли. Обе новые дачи получились оригинальными, и, главное, опять очень понравились Сталину. На торжестве он дарит архитектору автомобиль с удостоверением на право вождения, собственноручно подписанным (!). Во время застолья Сталин порекомендовал алкогольную настойку Мержанову. Кто б отказался выпить? После второй- третьей - Сталин опять же сам записал рецепт настойки на салфетке и отдал Мержанову. Эта салфетка хранилась в семье Мержановых как реликвия. Гостеприимный, заботливый, добрый и внимательный был человек по фамилии Сталин...
Однажды Сталин поручил Мержанову дать свои соображения по реконструкции Большого Кремлёвского дворца для будущего Верховного Совета.
Мирон Иванович возразил и назвал несколько более удобных залов в Москве. «Наш парламент должен заседать в Кремле», - твердо сказал Сталин, впервые назвав так Верховный Совет. Два зала - Андреевский и Александровский - объединили в один (в 1997 году восстановлены в первоначальном виде), Сталин поручил Мержанову разработать здесь интерьер для заседаний Верховного Совета.
Представленный эскизный проект рассматривал рекордно долгое время - почти два часа, пристрастно расспрашивая о деталях. Одобрив основное цветовое сочетание мебели в зале и президиуме (полированный орех и зелёный сафьян), сказал, что обивку надо делать из дерматина, а не из натуральной кожи. Мержанов ответил, что наш дерматин для этого не годится, а американский стоит дороже, чем русский сафьян.
«Не в деньгах дело, - ответил Сталин, - это первый в истории рабоче-крестьянский парламент. Надо делать из хорошего дерматина».
Перед сдачей объекта начались горячие дни. Сталин ежедневно приходил в зал один или, чаще всего, в сопровождении членов Политбюро, которые, как правило, лишь слушали и не только не высказывали замечаний, но даже не задавали вопросов. Незадолго до завершения работ Сталин увидел на главной трибуне большой, вырезанный из дерева, герб СССР и спросил, почему герб не бронзовый.
Мирон Иванович стал объяснять, что резьба по дереву на фоне гладкой плоскости полированного ореха трибуны более уместна. Сталин сказал, что бронза, по его мнению, здесь будет смотреться лучше. Мержанов пояснил дальше: в интерьере зала, где основные функциональные элементы (кресла, кафедра) выполнены из дерева, бронзовый герб будет смотреться негармонично. Архитектор начал было приводить ещё аргументы, но, взглянув на членов Политбюро, замолчал: все они смотрели на него с нескрываемой жалостью, понимая, чем должен кончиться для него этот спор. И тут Сталин - хитро прищурившись - произнёс: «Что я могу сделать? Раз Мержанов мне приказывает деревянный герб, пусть будет деревянный».
С начала Великой Отечественной войны Мержанов проектировал объекты гражданской обороны Москвы, в том числе обустройство станции метро «Маяковская» перед историческим заседанием Московского Совета 6 ноября 1941 года. На станции «Кировская» (ныне - «Чистые пруды») по его проекту были оборудованы бункер и помещения для Ставки Верховного командования и Правительства.
После эвакуации большинства московских архитекторов в Чимкент только два видных зодчих - М. И. Мержанов и К. С. Алабян - остались в Москве. Они контролировали возведение громадного количества оборонительных укреплений вокруг Москвы и Ленинграда...
Беда пришла нежданно.
12 августа 1943 года Мирон Иванович, его жена и сын, домработница и старый друг семьи Н. Н. Парфианович были арестованы.
В просьбе написать письмо Сталину или Ворошилову - было отказано. После изнурительных допросов, во время которых его доводили до бессознательного состояния, 8 марта 1944 года его ознакомили с приговором: «Заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на десять лет с конфискацией лично принадлежащего имущества» по антисоветской статье 58 УК РСФСР.
Обвинительное заключение основывалось на показаниях нескольких людей об «антисоветском поведении» и всплывшем внезапно наружу факте его службы у Деникина. То, что в октябре 1941 года он остался в Москве, стало доказательством «измены». Были и другие обвинения. Энтузиастов-доносчиков - в то время - очень много.
Из официальных документов имя Мержанова было вымарано; в одних случаях поверх выскобленной фамилии вписали другую (так произошло, например, с проектом Дома архитекторов - вместо имени М. И. Мержанова долгое время там значилось имя его друга, архитектора К. С. Алабяна), в других случаях объекты вовсе лишились автора: здание стояло, но память об архитекторе была стёрта. Были уничтожены брошюры с фотографиями возведённых по проектам Мержанова здравниц, где указывалось его авторство. Через неделю после ареста - в Верховном Совете был снят тот самый деревянный герб и укреплён бронзовый.
Архитектор, этапированный столыпинским вагоном в хорошо знакомый ему Комсомольск-на- Амуре, был выдернут из общего барака лагерным начальством, переведён из общей зоны в производственный барак - шарашку, где жил и проектировал. Местные чекисты давно просили Главное управление лагерей прислать квалифицированного специалиста. «Прибытие» такого мастера стало для них подарком. В Комсомольске по проекту Мержанова построены монументальный городской Дворец культуры и ДК авиазавода («Клуб ИТР завода 126»), объединенный вокзал, др. объекты.
Будучи в заключении, он су¬мел выяснить местонахождение жены Елизаветы Эммануиловны, выслать ей три письма и немного денег. Она умерла в 1947 году в лагере под Карагандой, а горсть земли оттуда привезёт позже сын Борис Миронович Мержанов, чтобы совершить символическое захоронение матери на семейном участке Ходжаевых на Армянском кладбище в Москве.
На шестом году заключения, в начале 1949-го, его внезапно, и опять по этапу, в вагоне- душегубке доставили в Москву, на Лубянку, лично к министру госбезопасности Абакумову. Сановник предложил сесть за стол, где обильно были выставлены фрукты, бутерброды, блины с икрой, армянский коньяк, грузинские вина. Архитектуру стало ясно: это был новый заказчик.
Абакумов вежливо и откровенно сказал: «Я объездил весь юг, и убедился, что лучше Вас никто не строил. Нам выделили большие деньги для строительства санатория, и мы хотим, чтобы он был самым лучшим».
Мержанова поместили в шарашку (официально называлась «режимным конструкторским бюро хозяйственного управления МГБ СССР») в подмосковном Марфине (там он, кстати, познакомился с А. И. Солженицыным).
В 1950 году проект был утверждён Абакумовым, и Мирон Иванович приступил к постройке своего крупнейшего произведения - санатория имени Дзержинского в Сочи. Однако вскоре после ареста Абакумова, в конце 1951 года, архитектор был отстранен от строительства, вновь отправлен в Сибирь, до марта 1953-го находился в иркутской тюрьме, затем в красноярской пересылке (весь санаторный комплекс достроили в 1954-м, в тот самый год, когда властные подельники расстреляли бывшего генерал-полковника Абакумова).
Счастливый случай уберёг Мержанова от дальнейших тюремных злоключений и помог ему вновь начать работать по специальности (сначала «на правах» заключённого) - в красноярской организации «Крайпроект».
Отъезд М. И. Мержанова из Красноярска в Москву (1960 г.)
Провожают (слева - направо): Юрий Кириллов - архитектор
«Горстройпроекта», Сергей Назаров - архитектор «Горстройпроекта»,
Геворг Кочар - главный архитектор г. Красноярска,
Юрий Янкович - инженер «Горстройпроекта», Олег Каченовский
- архитектор городского управления архитектуры.
Фото - из архива архитектора Э. М. Панова
Увы, но ни на одном из зданий, построенных по проектам Мержанова в Красноярске, - нет табличек с указанием автора.
Из всех его красноярских построек выделим монументальный Дом Советов с развёрнутым мощным фасадом на площадь Революции. Нужно заметить, что для Дома Советов (на месте взорванного в 1936 году и снесённого Кафедрального собора) был подготовлен проект новосибирского архитектора А. Д. Крячкова, получивший Гран-При на Всемирной выставке искусства и техники в Париже в 1937-м. Однако из-за постоянных предвоенных, военных и послевоенных бедствий деньги на строительство нашлись только к началу 1950-х (Крячков умер в 1950-м); и пятиэтажный дом для работы высшего краевого начальства возводился уже по новому проекту - Мержанова.
В композиции - в стиле советского неоклассицизма - выделяются мощный колонный фронтон большого ордера и массивный аттик над красивой центральной нишей с полукруглым балконом.
Дом Советов стал важнейшей и последней - по времени создания - частью в завершении ансамбля площади Революции.
Почти во всех постройках присутствует классическая тема центральной ниши.
На фасаде здания Центрального райкома КПСС тоже есть ниша, фиксирующая его центральную ось. И при всей скромности и сдержанности внешнего вида - чувствуются мастерское владение культурой детали, тонкий художественный вкус. Это здание Мирон Иванович считал одной из лучших своих красноярских построек.
При проектировании здания для Красноярского отделения Госбанка на набережной Енисея архитектор синтезировал «классику» с советским конструктивизмом. Мержанов учёл местоположение по отношению к Енисею. В те же годы рядом завершалось строительство здания речного вокзала, снабжённого высоким эффектным колонным портиком и увенчанного остроконечной башней. Новое трёхэтажное здание Госбанка, вместе с речным вокзалом, давали интересную панораму с реки.
Постройка, в которой архитектору частично удалось вернуться к формам «своего» конструктивизма, находится на Правобережье Енисея, активно осваивающемся в те годы. Это Дворец культуры завода Красмаш, ставший в значительной степени «опорным» зданием в застройке Ленинского района. Решение фасада основано на принципе симметрии и торжественной уравновешенности. Ансамбль фасада сделан с учётом широкой пешеходной дороги от проспекта имени газеты «Красноярский рабочий», с озеленением и лавочками по обеим сторонам.
С 4сентября 1953г - работает в архитектурно-строительном отделе «Крайпроекта»: и. о. главного архитектора, руководителем группы архитекторов, главным архитектором проекта с обязанностями главного архитектора отдела проектирования, специалистом-архитектором в отделе генплана.
С 10 июня 1958 г. - назначен главным архитектором «Горстройпроекта» (с временным исполнением обязанностей управляющего), потом - главный инженер, заместитель управляющего.
В сентябре 1960 г. - уезжает из Красноярска в Москву.
Биограф Мержанова А. Акулов:
«Весьма оригинальное название главной улицы правого берега говорит о некоем "культовом" отношении к газете "Красноярский рабочий", которое существовало в те годы в Красноярске. Мирону Ивановичу поручили спроектировать для её редакции новое здание на проспекте Мира, где ещё сохранилось старое, дореволюционной постройки. Оно было интересно как исторический памятник, имевший прямое отношение к зарождению издательского дела в Красноярске, в нём находилась в 1905 году первая подпольная типография большевистской газеты "Красноярский рабочий". И, чтобы сохранить историческую постройку, архитектор решил расположить новый корпус с отступом от красной линии, а верхние ярусы его консольно вынести над старым одноэтажным зданием, которое в результате воплощения этой идеи оказалось бы словно в "пазухе" новой, современной конструкции. В этом решении Мирону Ивановичу виделся не только новаторский композиционный приём, но и своего рода символ преемственности. Однако эта оригинальная идея не нашла поддержки в высоких партийно-правительственных кругах Красноярска: «Как это так? Дом на доме! Так не бывает! Нехорошо! Переделать проект». В результате этой вынужденной переделки на главной магистрали города появилось добротно выполненное здание, но не более. Этот объект Мирон Иванович, всегда относившийся с особой требовательностью к своему творчеству, считал одним из самых неудачных, созданных им за всю жизнь.
Что ещё можно сказать о деятельности Мержанова в Красноярске? В составе творческого коллектива он стал автором ряда планировочных предложений по реконструкции исторической левобережной части города и по развитию строительства на правом берегу. Но резкий переход к абстрактным, точнее, индифферентным к месту архитектурным формам, который определился в это время, давался ему через силу. "Я не могу всё время менять свои художественные пристрастия, - с горечью говорил он. - Я был конструктивистом, затем вынужден был стать "классиком", а теперь вообще не понимаю, чего от меня хотят".
...Талантливый архитектор был и заботливым отцом.
Не без его участия устроилась семейная жизнь Бориса Мироновича. Мирон Иванович заприметил ладную, старательную, умную девушку, студентку Новосибирского строительного института, проходившую преддипломную практику в Красноярске, откуда была родом. Через несколько месяцев она защитила диплом и получила направление в родной город. Мирон Иванович принял её в свою группу, познакомил с Борисом.
Тот прибыл в Красноярск из Волголага под Рыбинском и, будучи студентом, а потом архитектором, помогал отцу в проектировании.
Мирон Иванович способствовал женитьбе молодых людей.
В конце июня 1958 года состоялось бракосочетание. Эльвира Петровна Чувашёва стала Мержановой, а позднее - и хорошим архитектором. За проектирование и строительство важных объектов в Набережных Челнах она была награждена орденом "Знак Почёта".
В 1958 году, взамен конфискованной после ареста дачи в Загорянке, Мержанову выделили участок в Новых Горках (сейчас в черте г. Королёв); сын Борис выстроил здесь дом. В 1960 году М. И. Мержанов уехал из Красноярска, но в течение ещё двух лет в «Горстройпроекте» за ним официально оставалась должность консультанта».
В подмосковных Новых Горках Мержанов прожил десять лет, работал в «Моспроекте-1», участвовал в проектировании двух крупных комплексов - ВНИИ «Инструмент» и «Станкоимпорт».
Весной 1972 года Мирону Ивановичу выдали ордер на двухкомнатную квартиру («бездомному» архитектору было 77 лет), где он и прожил последние три с половиной года.
Мержанов рисовал много акварелей: дачи, санатории и их интерьеры (на некоторых прочитываются собирательные образы государственных дач, построенных им самим).
Ночью 13 декабря 1975 года, архитектор умер. Похоронен на Армянском кладбище; в этом же семейном захоронении покоится прах его матери и братьев - художника Якова Мержанова и известного спортивного журналиста, писателя Мартына Мержанова (основателя и первого главного редактора еженедельника «Футбол»).
Здание было построе¬но в 1911-1912 годах по заказу купца Николая Николаевича Гадалова - на пустом месте его усадьбы по Почтамтскому переулку - для размещения кинотеатра «Художественный». Проект в стиле модерн осуществил гражданский инженер, городской архитектор Сергей Георгиевич Дриженко.
Горожан изумил великолепный, ажурный вид нового электротеатра. В газетах его называли образцовым и «шикарным», обращая особое внимание на то, что тут: «высокий зрительный зал, рассчитанный на 400 мест, красиво отделанное фойе, эффектно установленная касса, выложенные изящным цветным кафелем полы, обширный буфет, недорогая плата за вход, мальчики у дверей, и классические формы наружности здания. В помещении масса света, зрительный зал очень величественен, и в деталях отделки - лепка, карнизы, и т. д. - походит на дворец».
Историк красноярской архитектуры Юлия Израилевна Гринберг:
«В композиции фасадов здания удивительным образом переплетались мотивы петербургских строений начала XX века, на которых учился С. Г. Дриженко, и произведений европейского модерна с торжествующими аккордами мощи и пышности ориенталя.
Пластику главного фасада здания определяла яркая палитра разнообразных лепных деталей и узоров, характерных для модерна: напряжённые маски, "по- барочному" выступающие из драпировок раковин и листьев, цветы лотоса на извивающихся стеблях, диски и гирлянды, орнамент из диковинных растений».
Летом 1913 года Н. Н. Гадалов переименовывает кинотеатр «Художественный» в «Кинемо» и сдаёт в аренду Василию Алексеевичу Полякову (с 1908 года Поляков вёл своё летнее «Кинемо» в Городскому саду - в деревянном неотапливаемом павильоне).
В 1940-х годах кинотеатр стал называться «СОВКИНО».
Решение о расширении здания было принято в начале 1950-х годов.
По проекту Мержанова пристроено обширное фойе, в стилистике, близкой к первоначальному замыслу Дриженко, на куполе - размещён большой пластический декор со стилизованными свитками и символическим изображением земного шара... Мержанов гармонично «продлил» фасадную линию с нишей на втором ярусе: был застроен разрыв между находящимся с левой стороны в то время зданием конторы «Енисейзолото» (ныне - Управление Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков по Красноярскому краю).
Ю. И. Гринберг:
«В 1964 году появилась необходимость в капитальном ремонте здания кинотеатра «Совкино», с заменой подвесного потолка и части ферм перекрытия. Однако этот ремонт послужил поводом первой дикарской «реконструкции» здания по проекту решительных "архитекторов- шестидесятников" из "Красноярскгражданпроекта", поддержанных горисполкомом.
Под предлогом борьбы с "вредным мещанско- купеческим наследием", вопреки упорству не-скольких специалистов, возглавляемых главным архитектором города Ю. А. Бродским, пытавшихся сохранить хотя бы фасад кинотеатра, - было большинством голосов принято предложение архитектора Ю. В. Богомякова.
Красноярск лишился одной из жемчужин своей старинной застройки».
В 1966 году уникальный памятник архитектуры был утерян: его фасад забетонировали в духе минимализма; все деревянные перекрытия заменили металлическими, убрали лепнину в зрительном зале, и т. п.
С 1973 года кинотеатр был задействован под показ преимущественно детских фильмов.
28 октября 1999 года в здании открылся семейно-развлекательный комплекс «Кинопарк "Пикра"», первый в Красноярске коммерческий кинотеатр, оснащённый системой цифрового стереофонического звука и новейшим проекционным оборудованием.
В 2002-м фасад «украсили» деструктивно выглядевшим дизайном: врезавшимся в створ второго этажа самолётом. Символом - как бы прорыва в мир развлечений.
В 2006 году здание кинотеатра было куплено ООО «Фогест», которое вскоре произвело демонтаж макета самолёта, с заменой парадной группы.
В цокольном этаже разместился пивной бар, потом - с названиями «в духе времени» - здесь «жили» клуб «TARANTINO».
В 2013 году фасад подвергся новой реконструкции - для ресторанного комплекса «Una Terrazza»,-- включающего в себя пицце рию, итальянский ресторан и рестобар «Короли и капуста».
В
1934 году было учреждено звание Героя Советского Союза. Первыми Героями - стали
летчики, спасшие челюскинцев. Однако им вручили ордена Ленина. Героев
становилось всё больше, и в 1938-м Сталин придумал ввесш новый специальный
нагрудный знак, высказав пожелание, чтобы он был в виде пятиконечной звезды.
Почётную работу предложили выполнить нескольким художникам.
Мержанов также разработал разные варианты, и Сталин выбрал из них самый лаконичный.
В 1939 году мастеру доверили спроектировать золотую медаль «Серп и Молот», её предполагалось вручать Героям Социалистического Труда. При утверждении эскиза и размера этой награды в Кремле собрали группу артистов, одетых в костюмы рабочих, колхозников, инженеров... На груди у каждого были разные варианты медали. Выбрав нужный размер (кстати, самый миниатюрный из предложенных М. И. Мержановым), Сталин поблагодарил архитектора, и пошутил, что тот сам может быть вскоре удостоен такого звания.
Официальное утверждение Звёзд состоялось 1 августа 1939 года и 22 мая 1940 года.
После ареста Мержанова в официальных изданиях медаль «Золотая Звезда Героя Советского Союза» стали приписывать И. И. Дубасову, а золотую медаль Героя Социалистического Труда - С. А. Поманскому.
Только после реабилитации М. И. Мержанова авторство было официально восстановлено.
Легендарная, первая и самая знаменитая из мержановских «сталинских дач», поэтому - подробнее.
Летом 1933 года Мержанову поручили проектировать загородную резиденцию для Сталина (получившую мировую известность как «Ближняя дача») в подмосковном посёлке Кунцево, на северо-западе от столицы. Тогда архитектор и диктатор ещё не были лично знакомы, и, выполняя проект, автор опирался не столько на вкусы заказчика, сколько на собственную интуицию.
В отличие от большинства предыдущих сооружений Мержанова, «Ближняя» (сначала называлась «Зелёной») построена в стиле раннего неоклассицизма: главный фасад оформлен двумя полуколоннами тосканского ордера; в решении входной части использован полуарочный мотив. Дача была спланирована как одноэтажная, всю площадь крыши занимал солярий. Интерьер был спроектирован также Мержановым. Построена в 1934-м. В 1943-м, после ареста зодчего, был возведён второй этаж. Это преобразование сделано так деликатно и гармонично, что существует версия: верхний ярус проектировал сам Мержанов, но строительство велось без него.
Светлана Аллилуева (дочь Сталина) в мемуарах «Двадцать писем к другу» писала: «Это - мрачный дом. Его угрюмые, всегда казавшиеся пустыми комнаты снятся мне во сне, и я просыпаюсь, холодная от ужаса. Я бы не пошла сейчас туда, озолоти меня, - ни за что! Отец любил этот дом, он был в его вкусе, он был ему удобен. Быть может, его душа, не найдя себе нигде места, захотела бы укрыться под его крышей - это было бы для неё истинным обиталищем».
Дача уцелела, и почти не изменилась со сталинских времён. Ныне это - засекреченный объект с трёхметровым забором, и попасть туда можно только в сопровождении представителей Федеральной службы охраны.
Благодаря книжке сотрудников ФСО С. Девятова, А. Шефова и Ю. Юрьева «Ближняя дача Сталина. Опыт исторического путеводителя» (издана три года назад), стали известны многие любопытные подробности.
На площади в 26 гектаров находились: главный зелёный дом, рядом - заглублённый на 17 метров в землю бункер, гостевые домики, беседки и ротонды, баня, оранжерея с котельной, электростанция, парник, гаражи, помещения для охраны, кухонные и хозяйственные постройки.
Никаких бункеров, по архитекторскому плану, изначально не было предусмотрено. С началом войны потребность стала очевидной, и бункер-бомбоубежище построили в конце 1941 года - не под самим домом, а на территории.
У Сталина к началу 1950-х, в общей сложности, было 18 дач. «Ближняя» - любимая. После работы он садился в бронированный «Паккард» (позднее - в «ЗиС»), и уезжал в Кунцево. Маршрут постоянно менял, иногда лично указывал водителю дорогу, но при любом раскладе доезжал из Кремля не дольше, чем за 15 минут.
Изначально был один забор, затем пристроили второй. Между заборами ходили патрули с собаками. Весь участок по периметру объезжали охранники на мотоциклах и машинах.
На «дачном» участке рядом с верандой - красные канадские клёны в ряд, а за ними - небывалая роскошь: искусственный лес (с 1933 по 1935 годы высадили 70 тысяч взрослых берёз, туй, лип, сосен и елей); несколько аллей, одна из которых подводит к живописному пруду с бетонированным дном. В воду была запущена рыба - зеркальный карп. Иногда его ловили и варили уху. В подполе кухни был специальный мини-бассейн (аквариум), чтобы всегда под рукой была разная свежая рыба.
В теплицах и оранжереях выращивали овощи, фрукты, ягоды (любопытно, что хороший урожай тут давали великолепно созревающие арбузы), цветы.
Сталин, по свидетельству историков, копаться в земле не любил, но охотно занимал руководящую позицию; в частности, лично колышками размечал будущие грибницы: в парке их посадили около тысячи. (Почти как рифма: любил высаживать грибницы - любил сажать людей в гробницы.)
Иногда садовыми ножницами Хозяин лично срезал сухие ветки. И с ружьём в руках защищал владения: отстреливал ворон.
А ещё здесь были небольшой коровник, конюшня, собачник, даже бельчатник; по тропинкам бегали ёжики и лисы.
Персонал находился в пристройке, которая соединялась длинным изломанным коридором: чтобы запахи с кухни не проникали в главный дом. Входить подавальщицам (так здесь называли официанток) с кухни без вызова запрещалось...
Во второй половине 1930-х по проектам Мержанова были воздвигнуты для Сталина ещё две дачи - на Северном Кавказе: в Мацесте и в Гаграх.
Из книги Аркадия Акулова «Архитектор Сталина»:
«...Мирон Иванович Мержанов не мог не знать, что за десять лет до него в Красноярске не по своей воле жил удивительный человек, учёный-медик и монах Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, Святитель Лука. В юности он увлёкся медициной, стал врачом и, видимо, до конца дней был бы верен этой профессии, если бы не решил посвятить себя Богу, и так истово отдался вере, что в возрасте сорока шести лет, в 1923 году, был рукоположен в епископы. Но и медицины не оставил, сделался прекрасным хирургом и педагогом, одним из основателей Ташкентского мединститута. Он был очень нужен советским властям как человек в белом халате, стоящий часами за операционным столом и возвращающий к жизни людей, и чрезвычайно вреден в роли духовного пастыря. А чёрную рясу на белый халат он менял только в операционной: даже преподавал студентам в монашеской одежде. Вот и отправляли его время от времени в изоляцию: то в тюрьму, то в ссылку. Но и в ссылке он продолжал совмещать свою деятельность. В Красноярске во время войны, как хирург высшего класса, проводил самые сложные операции в эвакогоспитале № 1515, разместившемся в помещении школы № 10, работал консультантом по гнойной хирургии в госпиталях края, а как епископ совершал литургии в храме Николаевки - пригорода Красноярска.
И в школе № 10, и в храме побывал Мержанов, дивясь сходству своей судьбы с судьбой Войно-Ясенецкого. Обоих советская власть то ласкала, то карала, получили одинаковый срок и заканчивали его в одном городе, оба увлекались рисованием (епископ был хорошим рисовальщиком). Совпадения продолжались и позднее: Войно-Ясенецкий удостоился Сталинской премии, правда, уже после ссылки - в 1946 году - за книгу "Очерки гнойной хирургии"; оба умерли, перешагнув через 80-летие; сыновья обоих стали профессорами: у Войно-Ясенецкого - профессором медицины, у Мер¬жанова - архитектуры.
Но встретиться этим ярким личностям не пришлось.
Войно-Ясенецкий был возведен в сан Архиепископа Симферопольского и Крымского, уехал из Красноярска в 1944-м и умер в 1961 году.
А Мержанов, с присущей ему энергией, внёс весомый вклад в развитие красноярской архитектуры.
В частности, по его проекту был построен главный корпус медицинского института, позднее получившего имя профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого».
О жизни и работах М. И. Мержанова написана книга А. А. Акулова «Архитектор Сталина. Документальная повесть» (2006 г.); большая глава посвящена зодчему в исследовании В. А. Резвина «Архитекторы и власть» (2013 г.).
При подготовке статьи использована информация из этих изданий, а также из биографического словаря А. В. Слабухи «Архитекторы Приенисейской Сибири. Конец XIX - начало XXI века» (2004 г.).
Подготовил Олег Кечин
СНиП 20.10.2014