На мемориале «Норильская Голгофа» открыли памятник гражданам Японии, заключенным Норильлага, которые навсегда остались лежать у подножия горы Шмидта...
Церемония открытия памятника на «Норильской Голгофе»
Известно, что их было более 70 человек. Многие из них не брали в руки оружие в войне против Советского Союза, но все же были интернированы на Крайний Север. Этот памятник — призыв к миру, и создан он прежде всего стараниями Сатико Ватанабэ — дочери Ёсио Ватанабэ, который был заключенным Норильлага с 1946 по 1950 год и в конце концов остался лежать в нашей земле. Сатико–сан 11 лет, через многие трудности, шла к этому событию. Символично, что при помощи норильчан в год 70–летия окончания Второй мировой войны появился этот монумент. Он служит напоминанием современникам о многочисленных жертвах войны и одновременно является символом протеста против страданий и гибели людей.
Сатико Ватанабэ с переводчиком Марией Ребровой
Норильчане и японцы сделали большое дело ради укрепления дружеских отношений между нашими народами. Глава Норильска Олег Курилов поддержал официальное обращение японской государственной организации «Центр регистрации и помощи лицам, находившимся в сибирских лагерях для военнопленных» об установке памятника японским гражданам, умершим и похороненным без опознавательных знаков в Норильске.
Памятник установлен на средства госпожи Ватанабэ и ее соотечественников, помогали собирать деньги и граждане Канады. На его открытии слова благодарности прозвучали в адрес руководителей администрации Норильска, управления городского хозяйства, Норильского обеспечивающего комплекса, завода строительных материалов и конструкций, механического завода и многих–многих неравнодушных норильчан.
Благочинный Норильского округа протоиерей Владимир Иванов выразил общие чувства:
— Эти мгновения запомнятся нам всем. Это день примирения и веры в то, что подобная трагедия никогда не повторится, что никогда больше Россия и Япония не будут воевать друг с другом, никогда не будет пленных, а мы будем жить надеждой и верой, что это была последняя война. Души людей, которые здесь похоронены, наверное, будут благодарны госпоже Ватанабэ за то, что она проявила такую любовь к своим родным, несмотря ни на какие трудности. И мы будем почитать тех, кто когда–то здесь жил, трудился, умер от болезней. Пусть им земля норильская будет как земля Японии.
Елизавета Обст, председатель общества «Защита жертв политических репрессий»:
— Судьба свела в Норильлаге людей многих национальностей. Они прошли холод и голод, тяжкие испытания, и мы должны об этом помнить. На Норильскую Голгофу продолжают приезжать люди из разных стран, чтобы поклониться праху своих родных. И, глядя с этой высоты на наш город и комбинат, которые стали им памятником, понимаешь — в них есть и немалая частица труда бывших узников Норильлага.
Встреча с Владимиром Князькиным
Сатико Ватанабэ через переводчика Марию Реброву от всего сердца поблагодарила норильчан и передала послание павшим и живущим:
— Все, кто здесь погиб, граждане Японии и других стран! Мы никогда не забудем ваши страдания. Я привезла из Японии журавликов–оригами. Пусть ваши души вернутся с ними на родину.
Обращаюсь и ко всем живущим на Земле. Нет ничего страшнее войны, это самое большое зло. Давайте будем вместе прилагать все усилия для того, чтобы люди смогли жить в мире. Я хочу, чтобы этот памятник стал символом дружбы между Россией и Японией, а норильчанам желаю здоровья и счастья!
Чаепитие с Евгением Поздняковым и Натальей Коростелевой
Во время импровизированной чайной церемонии в городском музее Сатико–сан тепло пообщалась с руководителем администрации Норильска Евгением Поздняковым и его заместителем Натальей Коростелевой, с которой познакомилась еще в свой прошлый приезд в Норильск.
Евгений Поздняков:
— Хотелось бы выразить почтение вашей стойкости и терпению, Сатико–сан. Все мы понимаем: какой бы тяжелой ни была наша история, мы должны хранить память о ней.
Госпожа Ватанабэ сообщила, что первым делом она расскажет о поездке в Норильск своей семье и друзьям. В то же время информацию о свершившемся ждут газеты «Токио», «Осахи» и другие, в прошлые годы уже освещавшие события, связанные со строительством памятника на «Норильской Голгофе». Она показала собеседникам медаль, которую ее отец получил в детстве за успехи в дзюдо, и сережки, которые принадлежали ее матери. Она взяла их с собой, думая, что папа и мама сказали бы ей: «Постарайся, не сдавайся, мы с тобой...».
Норильский архитектор Михаил Волгин, автор проекта памятника, рассказал «Заполярной правде»:
— Перед началом работы я посмотрел достаточно много памятников, посвященных Японии. Мы учли все пожелания Сатико–сан, прислушались к советам директора норильского музея Светланы Слесаревой. Сатико не хотела, чтобы этот монумент слишком выделялся, возможно, это японская скромность, представление о допустимом масштабе. Мне кажется, что его простота отражает часть японской культуры. В работе использовался карельский гранит и цветной бетон. Черный и белый — цвета жизни и смерти, добра и зла, войны и мира. В какой–то степени памятник напоминает указатель, направленный на юго–восток, на Японию. Может быть, эта стрелка указывает путь душам ушедших. Мы строили памятник на совесть, не ради денег. Основные работы велись в тяжелых условиях прошлой зимы, но мы все преодолели и сейчас благодарны всем, кто внес свой вклад. Всего с нами работали около 14 человек.
Светлана Слесарева, директор Музея истории освоения и развития НПР, отметила, что теперь Норильск вошел в число городов, где установлены памятники и памятные знаки интернированным и военнопленным гражданам Японии. Они возведены во Владивостоке, Чите, Кемерово, Хабаровске, Оренбурге, Барнауле, городах и поселках Сахалина.
25–летняя москвичка Мария Реброва, друг и переводчик Сатико–сан, учится в Токийском университете. Она рассказала нам, что 73–летняя госпожа Ватанабэ — очень жизнерадостный и активный человек, которому она иногда проигрывает в энергичности. Сатико–сан — домохозяйка, живет с мужем, у них двое сыновей, внуков пока нет.
На встречу в музей пришел и Владимир Князькин. 20–летним солдатиком в 1946 году он сопровождал с Дальнего Востока в Норильск репрессированных японских граждан. Возможно, среди них мог быть и отец Сатико–сан. Старожил Норильска, который в следующем году готовится отметить 90–летие, сначала недоверчиво поздоровался с гостьей: «Ты и вправду японка?». А потом, узнав, что Сатико–сан всего 73 года, преподнес комплимент: «Какая ты еще молодая!» и рассказал, что запомнил японцев очень тихими, работящими людьми. И еще поведал трагическую историю о том, что в мае 1952 года группа заключенных японцев, около 50 человек, замерзла вместе с охранниками в тундре, когда налетела страшная метель.
Сатико–сан все всматривалась в лицо пожилого норильчанина, будто хотела прочитать в нем какие–то, ей одной понятные знаки...
На прощанье госпожа Ватанабэ попросила:
— Пожалуйста, подробно исследуйте историю пребывания японцев в Норильлаге. Мы, обычные иностранцы, не можем попасть в архивы и очень надеемся, что это сделают новые исследователи. В музее есть выставка, посвященная Норильлагу, и там есть информация о моем отце, которой я поделилась с норильчанами. А мне об отце много рассказывала мама, которая всю жизнь хранила память о нем. Я привезла с собой фотографию 1941 года, где изображены мои родители, и сама я на ней невидимо присутствую — я в животике у мамы. Моего папу арестовали, когда он был мирным служащим на Южном Сахалине — совсем мало он успел подержать меня на руках. А теперь у меня возникло чувство, что мы снова встретились в Норильске...
Ирина ДАНИЛЕНКО
Фото автора и Елены ХУДАНОВОЙ
Заполярная правда 08.10.2015