В городском доме культуры г. Игарки 30 октября 2017 года, в День памяти жертв политических репрессий, сотрудниками музея вечной мерзлоты вниманию зрителей была представлена выставка «Страшная правда, но ведь, правда» - это цитата из повести Владимира Галактионовича Короленко «Дети подземелья», точно отражает период времени 20-50 х готов XX века, период политических репрессий в России. Более 30 лет люди не знали страшную правду, а те, кто знал боялись сказать даже самым близким. На протяжении многих лет сотрудники музея вечной мерзлоты открывают ранее тайные страницы истории и рассказывают о сложном полном испытаний и лишений жизненном пути игарчан, подвергшихся политическим репрессиям. С каждым годом найти информацию становиться все сложнее - уходят живые свидетели того времени. Но теперь начинают вспоминать их дети, рассказывая о родителях, которых уже нет в живых, таким образом, пытаясь искупить вину: за вовремя не оказанное внимание, за малое количество писем, одним словом за страх что кто-то может узнать о родстве с «врагом народа».
В 2016 году на адрес музея поступила бандероль в которой находилась записка и несколько экземпляров книги Татьяны Кудрявцевой «Моя мамочка. История в письмах и не только…» Татьяны Кудрявцевой к сожалению, уже нет в живых, но благодаря написанной книге читатель может узнать историю жизни ее мамы - Анны Васильевны Беловой.
Анна Васильевна Белова родилась 14 декабря 1892 года в предместье Владимира Ундоле в рабочей семье в которой кроме Анны было еще шестеро детей. Анна-Нюша, Нюра, как ее звали в семье, - росла умной, способной и трудолюбивой, живой общительной, волевой и доброй. Очень хотела учиться. В 1902 году выдержала на отлично приёмный экзамен в приготовительное училище при женской учительской семинарии, но не была принята из-за недостатка денег на стипендию. Нужно было платить 140 рублей в год, а таких денег в семье не было. От огорчения девочка плакала так горько, что на некоторое время даже оглохла. Анне не исполнилось и 14 лет, когда она начала работать, чтобы помочь семье. Бралась за то, что было «по силам и умению». Занималась перепиской, давала уроки, в частности учила русскому языку шведских инженеров, работавших на Люберецком заводе. Упорно училась сама, обретая большую самостоятельность.
На постоянную работу – бухгалтером в Управлении по строительству новых железных дорог была принята в 1914 году. Работала и училась в университете Шанявского. Начавшаяся первая мировая война прибавила забот и тревог. Кроме бухгалтерских дел в Управлении и учебы в университете - ее обязанности сестры милосердия в солдатском лазарете (где она занималась и пропагандой социалистических идей). Анна Васильевна была захвачена идеями добра и справедливости. И ее деятельная натура не смогла пройти мимо революционных событий. В сентябре 1917 года она вступает в РСДРП (б). В октябрьские дни активно участвует в санитарных летучках, трудится в лазарете по месту работы в Управлении по строительству новых железных дорог. Вместе с товарищами по партии участвует в организации военно-революционного комитета Управления для содействия помощи фронту и борьбы с саботажем. В 1919 году А.В. Белова была назначена заместителем секретаря Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ). Период работы Анны Васильевны в ВСНХ освещен идеалами великих целей революции, восторженным восприятием личности Владимира Ильича Ленина, с которым ей приходилось встречаться лично. Вспоминая Ленина Анна Васильевна говорила: «Поражала ясность и четкость его мысли. То, что было туманно, непонятно, становилось ясно». Она часто слушала его выступления, по словам А.В. Беловой, Л.И. Ленина нельзя было назвать хорошим оратором в классическом смысле этого слова: голос его был глуховат, он грассировал, но эти недостатки переставали существовать буквально через минуту- их просто переставали замечать. Любая аудитория, в том числе анархисты, меньшевики, эсеры, затихала, вслушиваясь в его слова. Стояла тишина, даже если было несколько тысяч человек.
С молодым инженером-строителем Кудрявцевым судьба свела ее в Люберцах. Она приехала из Москвы к родителя он приехал передать родителям письмо. Взаимная симпатия не заставила себя долго ждать: любовь увенчалась браком, и 16 сентября 1930 года родилась дочь- Татьяна. В 1931 году Анна Васильевна начинает работать в Госплане СССР, сначала заместителем начальника, а затем начальником химической промышленности. Объем работы и степень ответственности были велики. Как позже писала сама А.В. Белова в своей автобиографии «оценить этот период большой организационной работы сможет только история. Все и вся горели энтузиазмом и коллективным напряжением воли народа».
Анна Васильевна Белова была арестована в ночь с 17-18 февраля 1938 г. Как явствовало из «Дела», основанием для ареста А.В. Беловой послужили показания, арестованных ранее Смирнова, Межлаука, Борилина, Фишзона. Согласно предъявленному Анне Васильевне обвинению она «является участником антисоветской организации правых в Госплане СССР», принимала активное участие во вредительской разрушительной работе в области планирования химической промышленности. Арест и обыск проводили ночью. Дочь семи лет спала. В протоколе обыска в качестве улик значатся книги Зиновьева, Рыкова, Троцкого, а также обойма от браунинга. Обыск проведен также и у Анны Васильевны в рабочем кабинете. В качестве вещественных доказательств «преступной деятельности» значатся «книги на иностранном языке, с пометками в тетради на иностранном языке». Согласно «Делу» первый допрос А.В. Беловой проводился 20 февраля начальником третьего отдела Коротковым. В предельно лаконичном протоколе только указано: муж Кудрявцев К.А., дочь Татьяна 7 лет, а также сказано, что в 1924 исключалась из партии и в том же году восстановлена. Страница «Дела», обозначенная как «показания обвиняемого» пуста. В деле присутствует 6 протоколов. Из них следует, что Белова А.В. свою вину не признает, на своих коллег по Госплану показаний не дает. В обвинительном заключении, зафиксированном в протоколе говорится, что Белова с конца 1936 года состояла участником антисоветской вредительской террористической организации правых в Госплане СССР, «Ее целью была «дезорганизация и создание диспропорций в химической промышленности». Она «знала ряд участников организации и была в курсе подрывной работы». Приговор –десять лет с конфискацией имущества и поражением в правах на пять лет. Срок исчисляется с 17 февраля 1938 года. С февраля 1938 года Анна Васильевна Белова находилась в Лефортовской тюрьме в Москве. Примерно через две недели после приговора, вынесенного 14 мая, ее перевели в Казань, в Казанскую тюрьму, где она пробыла год. Затем ненадолго была Суздальская тюрьма и, наконец, Владимирская тюрьма. Из Владимира путь лежал на восток, в Красноярский край. В «пункт назначения» - станция Решоты-А.В. Белову привезли 21 декабря 1938 года.
В Решоты из Москвы преодолев бюрократическо-советские препоны и несколько тысяч километров, чтобы навестить Анну Васильевну приезжает муж Костя и сестра Капитолина. Приехали сами, и, конечно, привезли посылочку-передачу. Им, несмотря на все хлопоты, не разрешили свидания. А Капитолина с Костей получили преданное им тайком письмо: «… звездочки мои ясные, далекие, недосягаемые, сейчас получила от вас, записочку с тяжелым сообщением, что в свидании отказано. Что делать? Я уже привыкла к несправедливости, человеческой жестокости и часто чистым издевательствам. Я не знаю только кому, кому это нужно и зачем это делается по отношению ко мне. Два года, третий сплошного глумления физического, морального, умственного. Все это не вяжется со здравым смыслом. Человеческой элементарной справедливостью. За что? За то, что все свои скромные силенки я вкладывала в то, чтобы быть полезной. Есть же предел человеческому терпению. Временами я просто боюсь, что не выдержу. Если бы не ваша любовь, помощь, забота, защита, клянусь, я давно кончила бы счеты с жизнью. Только вы спасаете меня! Не забывайте меня. Хотя я знаю, что об этом не нужно просить вас. Спасите меня так как я вовсе ничего сделать не могу».
Вы интересуетесь, как я жила и живу. Описать все невозможно. Сколько здесь было нелепостей, ужаса, анекдотов, подлости, пошлости или вместе и в отдельных сочетаниях! Из Москвы после суда, который больше был похож на какой-то дикий фарс, который всего продолжался 10-15 минут, через две недели я попала в Казань. Ехала мимо вас в обычном вагоне, только с решетками. В Казани режим, особенно первое время, был дикий. В камерах, сырых, с окошками в маленькую форточку с двойными решетками, на ячке и сухой капусте пришлось сидеть 11 месяцев. Лавочка была очень ограничена. Постели т.е. койки прикреплены к стене и на день поднимаются, так что даже полежать, кроме болезни, по разрешению врача и начальника, невозможно. Ровно в одиннадцать койки опускались и до семи можно спать. Без 15 минут семь в течении 2-3 минут нужно встать и убрать койку, которая механически поднималась к стене на весь день, т.е. 16 часов, которые проводите в камере, в четырех стенах сидите, или ходите, не прислоняясь к стенам. Прогулки 20-30 минут самое большое. Два раза в сутки можно сходить в уборную на 7 минут, если за это время не управитесь, делайте, как угодно. Так с целым рядом отдельных деталей без перемен, изменений впечатлений, кроме писем от вас и первое время газет почти целый год. Об условиях в Решетах вы представление имеете, вообще описать все подробно - людей, порядок, настроение и прочие детали сейчас не могу не хватит нервов, слов, бумаги, чернил. Многие вещи даже словами передать трудно, ну ладно, во всяком случае должна сказать, что мне легче чем другим, первое и главное у меня есть ВЫ и ВЫ мои совсем не такие как у многих других, а у некоторых еще хуже, у них нет никаких, или они в таком же как я худшем положении. Во-вторых, еще у меня, это очевидно наследство моих любимых старичков достаточно энергии. Я как-то все же легче приспосабливаюсь к условиям. Вот и здесь, без всяких особых усилий просто обратилась к начальнику и сказала, что могу выполнять любую работу, удалось работу найти по силам, и эта же работа помогла найти и устроить хотя бы косвенную связь с вами. Вот пишу вам и хоть немножко успокоилась.
Подошел к концу 1940 год. Третий год неволи и третий лагерный год, казалось, что страшнее и больнее быть ничего не может, но как оказалось может. Наступил 1941 год за этот год из Решет было получено в Люберцах 5 писем и одна открытка. В письмах от родственников Анна Васильевна узнает, о том, что горе за горем приходило в семью Беловых, в марте из писем Капитолины, Виктора и Александра она узнает о кончине родителей: отца в ноябре 1940 года матери в феврале 1941 года. Анна была любящей и очень заботливой дочерью и для нее невыносимым было осознавать, что она их больше не увидит и, что последние три года была лишь источником их тяжёлых воспоминаний, а в июне началась война, что не могло не сказаться самым ужасным образом на жизни в ГУЛАГе.
На протяжении нескольких лет родственники оберегали Анну Васильевну и не сообщали, что ее гражданский муж Константин женился, и что его женой стала соседка по квартире в Воротниковском переулке.
Из последних средств родственники собирают и отправляют посылки с самыми
необходимыми вещами. Посылки для Анны Беловой очень больная тема. Она не раз
писала о том, как рыдала над ними, как мучилась тем, что стала обузой для семьи,
и как радовалась, получая их. Без этой помощи она бы не выжила. На вопросы
родных: что прислать? Она называла одно и тоже. Вот перечень необходимого:
сахар, масло, бумага («в письмах вкладывай чистой бумажки хотя бы листочек, а то
писать не на чем), соль, мыло. «Мыла нет давно ни грамма, не дают уже давно, а
свое все вышло…
Годы пребывания в Решетах не проходят для А.В. Беловой бесследно, из письма
родные узнают, что их любимая Нюра получила инвалидность.
Я инвалид, это такая категория, которая никуда не годится, не способна к труду. Я пока все же сейчас временно работаю в конторе, хотя и это мне трудно. Но это дает возможность получить 100 граммов лишних хлеба, что, конечно, при теперешнем положении так важно. Она вновь и вновь с горечью возвращается к теме своей инвалидности, «Я, как здесь называют актирована. То есть по состоянию здоровья признана человеком никуда не пригодным - балластом. Таких, как я, в последнее время много отпускают, но, к сожалению, пока не было случая, чтобы отпускали с такими пунктами… С моими пунктами не отпускают даже людей, которые должны быть дома, то есть когда кончается их срок».
Анна Васильевна Белова провела в заключение в Решотах 9 лет, 22 декабря 1947 года жизнь за колючей проволокой осталась позади. Впереди было свидание с родными и свобода, пусть весьма относительная. Из Решот Белова выехала 8 января 1948 года, время ушло на оформление документов.
В Москве бывшая з/к имела право пробыть не больше недели. Прожила она эту неделю в Люберцах - куда-либо ездить у нее не было сил. Выехав в Александров, измученная, истощенная, маленькая, слабая женщина, далеко не молодая (56 лет), зимой, в крещенские морозы, приехала в чужой город, где у нее не было ни родных, ни друзей, ни пристанища. Приехала практически без средств к существованию, под надзор милиции-полиции. Тайком от милиции, где должна была каждый месяц отмечаться, Анна Васильевна наезжала на 2-3 дня в Москву, примерно раз в месяц, останавливалась в основном у дочери.
26 февраля в Александрове, по доносу, как позже узнали Крашниной - второй жены Константина Кудрявцева, А.В. Белова была арестована за антисоветскую деятельность. 40 дней в Бутырской тюрьме, ссылка на север Куйбышев-Красноярск-Енисейск-Игарка.
Прибытие теплохода «Иосиф Сталин», вспоминает Л.А. Барановский:
«… Летом 1949 года в наш город прибыл очередной этап. Колонна, в которой около 200 заключенных, по сторонам охрана. В последних рядах колонны-женщины. Обычно такие этапы сразу следовали в лагерную зону (в районе бывшего Северного городка). Но этот направился в здание городского отдела милиции. А через несколько часов, все прибывшие после переклички и постановки на учет в комендатуре, свободно шествовали по деревянным мостовым Игарки. В числе тех, кто прибыл этим этапом, была Анна Белова…»
В своих письма отправленных из Игарки Анна Васильевна рассказывает о суровости климата, тяжелых бытовых условиях, о людях, живущих в городе, Анна пишет от случая к случаю. Есть в одном из писем 1950 года некоторые обобщения: «окружение тяжелое, и вообще люди здесь тяжелее, чем где бы то ни было. Народ случайный! Группа такого положения как я. Группа завербованных - сплошные отбросы, отрицательный элемент. Группа мобилизованных и командированных за провинности подальше. Вот конгломерат. Душу отвести не с кем. Или заняты своим горем, или люди другого покроя. Я одинока, как перст, не смотря на нашу Галкинскую общительность…»
За период навигации 1950 года (июнь, июль, август, неполный сентябрь) Капочка собрала и послала Анне почтой 5 посылок. Содержание посылок в Игарку в основном одно и то же, с небольшими вариантами. Определяет это содержание главным образом просьбы, но также, конечно, желание Капочки доставить сестре удовольствие и радость. Просьбы диктует необходимость или того-другого нет в Игарке. Или нет деньжат, чтобы купить (второе реже). И так, что же присылалось из Москвы?
Перечень не велик. Из «серьезной» еды это сушеные грибы, копченая колбаса, кусочек хорошего сала. Сладенькое: дешевые конфеты и вафли, халва, изюм, горсточка очищенных грецких орехов. Швейные принадлежности и бытовая химия. Постоянна просьба присылать мулине, А.В. Белова много вышивала, это и трудотерапия, и заработок. Например, вышивая блузку или детское платья, она тем самым расплачивалась за квартиру, за дрова и воду.
В первые месяцы пребывания в Игарке Анна Васильевна интересовалась возможностью
перевода подальше от холодов, к югу, в район Красноярска. 10 марта 1950 года она
пишет: «Здесь промелькнула надежда, что можно уехать немного южнее, вообще в
пределах Красноярского края, но 28 февраля я получила, да и не только я, а все
находящиеся на таком положении люди, документы, подтверждающие прикрепление
строго к Игарке. Возможность выбраться от сюда- это проходить разные комиссии до
инвалидного дома, но мне это кажется таким же страшным как тюрьма…
За 5 с половиной лет пребывания в Игарке у Анны Беловой появилось большое
количество друзей, на работе в Игарторге ее ценили и жалели. Жизнь шла своим
чередом. Огромным счастьем был приезд сестры Капиталины в мае 1952 года: на
пристани в Игарке сестры встретятся и поедут в Старый город, в маленькую
комнатушку, где рассказам, слезам и радости встречи, не будет конца. Они будут
говорить о пережитом, настоящем и будущем будут ходить в гости к друзьям и в
последующих письмах появятся новые имена. Будут у себя угощать гостей
привезенным из Москвы «вкусненьким» будут гулять, стараясь не думать о том, как
быстро бежит время и приближается день отъезда.
Очень сильно на Белову подействовала смерть Сталина в 1953 году. Это было
потрясение, но так открыто отреагировать она не могла. В ее письме есть
недомолвки и намеки, дипломатические словесные обороты.
И опять началось время отправки прошений о пересмотре дела, без надежды на
успех…
В 1954 году теплоход «Иосиф Сталин» с пассажиркой А.В. Беловой отчалил от пристани в Игарки и пошел вверх по Енисею к Красноярску. Этот момент запечатлен на фотографии, сделанной Александрой Степановной Дерингер. Маленькая, весьма пожилая женщина в темной шубке и очках, стояла на палубе, опираясь на борт т/х «Иосиф Сталин», того самого, который в июне 1949 года доставил ее в числе других ссыльных в Игарку, с того момента прошло пять с половиной лет.
В первой декаде октября 1954 года Анна Белова по истечении 16, 8 лет вернулась в
Москву. Вернее, в родительский дом в Люберцах.
Зав. отделом истории
Усольцева Анна
Публикация подготовлена с использованием:
1. фонды «Музея вечной мерзлоты»
2. Татьяна Кудрявцева «Моя мамочка. История в письмах и не только…», Москва,
«Русь» 2004г.
Музей вечной мерзлоты 01.11.2017
