Новости
О сайте
Часто задавамые вопросы
Мартиролог
Аресты, осуждения
Лагеря Красноярского края
Ссылка
Документы
Реабилитация
Наша работа
Поиск
English  Deutsch

"По сути, это был геноцид"



Фрагмент репродукции картины Д. Жилинского "1937 год"

80 лет назад, 11 ноября 1937 года, в столице Хакасии Абакане арестовали председателя республиканского Облпотребсоюза Романа Кызласова. Его обвинили в причастности к контрреволюционной националистической организации, целью которой была подготовка вооруженного восстания против советской власти. Кызласова расстреляли и похоронили в безымянной могиле. Семья узнала истинную причину смерти отца лишь в 1990 году.

Когда Романа Кызласова арестовали, его дочери Кларе было 10 лет. Сейчас Кларе Романовне 90, но тот ноябрьский вечер она помнит отчетливо.


Клара Кызласова

– Помню, что вечер выдался морозным, как и весь тот ноябрь. Примерно в 11 часов вечера раздался стук в дверь. Мне было 10 лет, и я, естественно, не спросив, кто пришел, открыла двери. Зашли трое в кожаных куртках. Я стояла в одной рубашонке у стены. Отец вышел, ему показали ордер на арест. А спала я на раскладушке, кровати у меня не было. Меня подняли, перетрясли всю мою постель – подушки, простыни. Потом перерыли все книги отца в библиотеке, вещи в шкафу. Уходя, он сказал: "Не беспокойтесь, я ни в чем не виноват. Сталин узнает, разберется, и я приду".

​Больше они отца никогда не видели. Из дома следователи изъяли дневники, которые Роман Афанасьевич вел всю жизнь. Через неделю после ареста в квартиру Кызласовых пришел заместитель отца из Хакоблпотребсоюза и сказал, что помещение нужно освободить. Мать с тремя детьми, младшему из которых было 10 месяцев, сначала хотели переселить в дом, куда отправляли семьи всех абаканских "троцкистов". В итоге просто дали комнату в чужой квартире. Там, под постоянным надзором, началась жизнь детей "врага народа".

​"В такой свободной и счастливой стране"

Роман Кызласов – первый хакас, получивший высшее экономическое образование. До 1935 года семья жила в Ленинграде, где он сам окончил Ленинградский торговый институт, а супруга – педагогический им. Герцена. Вернувшись в Хакасию, 40-летний Кызласов возглавил систему областной потребительской кооперации.


Роман Кызласов

​– Он был честным и справедливым, – рассказывает Клара Романовна. – Приведу пример: однажды в Абакан привезли детские кирзовые сапожки, и директор магазина принес их нам с братом, пока отец был в командировке. Мы очень радовались, это считалось дефицитом. Но когда отец вернулся, то велел сдать их обратно в магазин и встать в очередь на получение.

Клара Романовна вспоминает, что незадолго до ареста отца в доме все чаще стали звучать тревожные разговоры, особенно после убийства Кирова.

– Они с друзьями обсуждали это, – вспоминает Клара Кызласова, – и не могли поверить, что в советской стране, такой свободной и счастливой, могло произойти такое коварное убийство. В 1937 году начали появляться статьи о том, что кругом враги, что нужно слушать разговоры родственников и докладывать куда следует. А куда следует – это в НКВД. Люди насторожились, почувствовали напряжение в стране.

​Летом 1937-го Хакоблпотребсоюз получил премию за хороший товарооборот, а главу учреждения наградили путевкой в Кисловодск. Вернувшись в июле, он обнаружил, что в "Советской Хакасии" вышла статья под названием "Кем окружил себя Кызласов?": "Кызласов окружил себя родственниками и друзьями, аппараты сельпо засорил баями, кулаками, жуликами, растратчиками и прочей антисоветской нечистью. Вся эта банда вредителей причинила системе потребкооперации немалый ущерб. Около полумиллиона рублей кооперативных средств расхищено и растранжировано", – говорилось в том тексте.


Памятная табличка на здании Облпотребсоюза в Абакане

Герой публикации понял, что это адресованный ему сигнал, а окончательно убедился в опасности после ареста друга – председателя хакасского облисполкома Михаила Торосова. Дочь Романа Кызласова помнит те дни до сих пор:

– Отец был в шоке. Параллельно пошли аресты: брали по 15–20 человек за ночь в сорокатысячном городе. Арестовали Торосова, других работников облисполкома. Отец не готовился к аресту: нам нечего было прятать, жили довольно скромно.

Шефство от НКВД, узелок на случай ареста

На следующий день после задержания Кызласова исключили из партии, а его жену уволили из педагогического колледжа. С детей публично сняли пионерские галстуки.

– За нами очень строго наблюдали, – продолжает свой рассказ Клара Романовна. – Никакой переписки, все разговоры дома прослушивались хозяевами. По сути это был геноцид. Надо отдать должное матерям: они верили в невиновность мужей и внушили это нам. Несмотря ни на что, родственники ночами пробирались и передавали нам продукты. Мать продавала вещи, меняла на еду.

Школа, в которой училась Клара, стояла на берегу реки Абакан, а ее двор примыкал к зданию областного НКВД. Иногда через забор дети могли наблюдать за арестованными. Сотрудники НКВД взяли шефство над школьниками – приходили поздравлять с Новым годом и другими праздниками. Были среди них и те, кто арестовывал отца Клары. Она знает, как сложились их судьбы:

– Один из следователей погиб на фронте, героем... Жена второго была моей учительницей в начальной школе и подругой нашей мамы, они вместе учились в педагогическом училище. Многое он ей рассказывал, когда был пьяным. В итоге она его возненавидела, а он застрелился. И мы, ее ученики, его хоронили вместе с ней.

​Через некоторое время жене Романа Кызласова разрешили вернуться на работу в школу, а детям позволили навещать родственников. И все же тотальный контроль не ослабевал.

– Если она что-то не так говорила, об этом сразу знали в НКВД, – рассказывает Клара Романовна. – Однажды во время диктанта о летчике Чкалове мама сказала детям: "Не торопитесь, вот Валерий Павлович поторопился и разбился". В тот же вечер ее вызвали и предупредили, что в следующий раз отправят в лагерь. У матери всегда был готов узелок на этот случай. Когда нам разрешили ходить к родственникам, то при появлении кого-то постороннего у них в доме мы сразу прятались за печку. Даже младший брат, которому был год, понимал, что надо молчать.

В статусе родственников "врага народа" Кызласовы прожили до 1956 года. В начале войны старший брат Клары Леонид ушел на фронт. Дважды семья получала на него похоронки, но Леонид восстанавливался после тяжелых ранений. Он вернулся с войны без кисти и мать уже не застал. Она умерла в 1942 году. И незадолго до смерти рассказала детям, что их отец отправлен в лагерь на 10 лет.

"Суда не было"

Пока шло следствие, Роман Кызласов прислал домой всего одно письмо: девять листов исписанной папиросной бумаги, вшитые в подкладку хакасского полушубка – его удалось передать через родственника, 17-летнего парня, которого арестовали, а потом отпустили. Послание жена с детьми обнаружили лишь спустя три года после ареста. Отец справлялся о здоровье и уверял, что ни в чем не виноват. Больше вестей от него не было долгие годы. В 1947-м дочь самостоятельно попыталась выяснить, где он и что с ним: отправилась в НКВД и задала прямой вопрос о его судьбе. В то время там работали уже другие люди, в том числе много бывших фронтовиков. Один из них вывел девушку в коридор и шепнул: "Подожди еще немножко".

Ждать пришлось 10 лет: в 1956 году Кызласовы и еще несколько семей получили свидетельства о смерти родителей. В документе значилось, что Роман Афанасьевич умер в 1938 году от сердечной недостаточности. И только в 1990-м брату и сестре Кызласовым выдали новое свидетельство, в котором говорилось, что их отца расстреляли. Работая в архивах Абакана, Красноярска и Кемерова, Леонид и Клара выяснили подробности того, что стало с Романом Афанасьевичем. После ареста его поместили в Минусинскую тюрьму, а оттуда этапировали в Красноярск.


Памятник жертвам сталинизма в Абакане

​– Всех сотрудников хакасского обкома и облисполкома отправили на суд в Красноярск, мама, как оказалось, ездила туда. Их пригнали и поставили на колени, шел дождь. Многие родственники узнали об этом, пришли туда, поднялся вой, плач. Один юноша даже закричал: "Подожди, отец, будет и на нашей улице праздник". Его спрятали в толпе, а иначе бы арестовали.

​Романа Кызласова, как и Михаила Торосова, обвиняли в причастности к националистической организации, которая якобы стремилась основать в Хакасии независимое государство под протекторатом Японии. Кызласову вменяли искусственно создаваемый дефицит продовольствия с целью вызвать недовольство населения и спровоцировать восстание.

– На допросах их ставили около горячей печи, в шубах. Когда они падали в обморок, на голову выливали ведро воды. Торосова вообще били, сломали руки, ноги, а в камеру приносили на носилках. Они в камере договорились, что сейчас все подпишут, а на суде от всего откажутся. Но суда-то никакого не было... – говорит Клара Кызласова.

​"Мы не озлобились"

Согласно документам, Роман Афанасьевич Кызласов был расстрелян 21 июля 1938 года. Судебное разбирательство по его делу продолжалось не более 10 минут. Леонид Романович добился посмертной реабилитации отца. Позже нашлись и дневники Кызласова-старшего, которые семья передала в музей. Клара Романовна много лет работала главным врачом в абаканском роддоме. В начале 90-х она стала одной из основательниц местного отделения "Мемориала".

​– Мы собрали каталог памяти на 2,5 тысячи расстрелянных и с этим пришли в правительство, где нам помогли. Потом – на 5 тысяч расстрелянных. Позже пришла идея поставить памятник жертвам репрессий, который оказался первым за Уралом. Затем начали смотреть ссыльных раскулаченных. В Хакасии их оказалось до 60 тысяч человек… Мы по-прежнему не знаем, где отцы наши похоронены. Писали в краевое КГБ, там нам ответили – информация утеряна. Говорили, что были какие-то шурфы в каком-то медном руднике, но где это – никто не знает.

​Уже в течение 20 лет 30 октября Клара Романовна и ее товарищи по "Мемориалу" приходят на митинг около памятнику жертвам политических репрессий в центре Абакана. Они вспоминают своих отцов и говорят о том, как трудно осмыслить все, что случилось со страной в те годы.

– Мы не были в обиде на Родину, – уверяет Клара Кызласова. – Я всю жизнь работала, брат воевал, лишился кисти на фронте. После речи Хрущева в 1956 году мы поняли, что во всем виноват наш великий вождь, которого так любили, который улыбался детям. Даже в период "оттепели" находились те, кто говорил: "Ну что вы обижаетесь, лес рубят – щепки летят". Да и теперь такие есть. Мол, без репрессий нельзя было. А мы отвечаем: "Щепки-то живые были".

Игорь Чигарских

Сибирь.Реалии. 11.11.2017


/Документы/Публикации/2010-е