Управление образования администрации Шушенского района.
Муниципальное образовательное учреждение
Шушенская общеобразовательная средняя школа №1.
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА
Выполнила: Падерина Кристина Владимировна
ученица 11 «А» класса муниципального образовательного учреждения
Шушенская общеобразовательная средняя школа №1
Руководитель: Фисунов Сергей Семенович
учитель истории муниципального образовательного учреждения
Шушенская общеобразовательная средняя школа №1
Шушенское 2007 год.
Содержание
Введение
ЧАСТЬ I
ЧАСТЬ II
Жизнь лагеря
ЧАСТЬ III
Освобождение и жизнь после
Заключение
Литература
Приложение
Самая жестокая тирания – та, которая выступает
под сенью законности и под флагом справедливости.
Монтескье
ХХ век. Самый кровавый, самый разрушительный век для нашей страны. Век социальной, политической, экономической и духовной несправедливости. Век, насыщенный историческими событиями, в большей мере трагичными: смена власти, раскулачивание, репрессии, Великая Отечественная война, лагеря. А ведь история напрямую связана с жизнью людей, с их судьбами.
Каждый человек, который хоть как-то пересекался с российской историей 30-40-х гг, знает, что после смерти В.И. Ленина в 1924 году с приходом к власти И.В. Сталина в стране окончательно закрепился тоталитарный режим. Что такое тоталитаризм, к счастью, мое поколение знает только из учебников истории и обществознания, а ведь еще остались в живых очевидцы тех лет, испытавших на себе всю тяжесть политического катка.
Советская система создала типичный образ тоталитарного общества и очень эффективный механизм борьбы с инакомыслием – политический террор, массовые репрессии и, как следствие, огромная сеть концентрационных лагерей, которые в СССР называли исправительно-трудовыми.
Лагеря стали создавать повсеместно, в самых отдаленных уголках страны, везде, где необходимо было разрабатывать ресурсы и строить промышленные объекты, а заключенные стали источником бесплатной, фактически рабской рабочей силы.
Одним из таких лагерей был и Норильский ИТЛ, который был организован 25 июня 1935 года. Уже к концу 1935 года в Норильлаге содержалось 1200 заключенных, а в начале 1951 года приблизительно в 60 раз (!) больше – 72490 заключенных.
Один из «филиалов» лагеря располагался в 7 км к югу от п. Шушенское (бывшее поселение Кирпичики). Это поселение в свое время стало базой для создания центрального отделения совхоза им. В.И. Ленина, ныне пос. Ильичево. Подхоз работал на Норильский Надежденский комбинат, как подструктура Норильлага. Немало людей прошло этот лагерь. Среди них оказалась и моя героиня Екатерина Никодимовна Хроменкова, женщина, проживающая в моем поселке Шушенское. Человек, которому пришлось пережить не только сталинский лагерь, но и репрессии по отношение ее семьи.
Задачи исследования, которые я ставлю в своей работе:
Методы познания прошлого, которые я применяла :
Историю своей семьи, семьи Хроменковых, Екатерина Никодимовна знает со своего прадеда Хроменкова Гаврила. Жил он со своей семьей в Могилевской губернии, где во время Первой мировой войны находилась ставка верховного командования во главе с императором Николаем II. Прадед Екатерины Никодимовны в то время работал в резиденции императора работником по обслуживанию, чем занимался конкретно, наша героиня, к сожалению, не знает. «После того, как Николай II подписал Манифест об отречении от престола, он раздал своим рабочим по 4 тысячи рублей и сказал, чтобы они уезжали из губернии». (Из личных воспоминаний Екатерины Никодимовны Хроменковой.)
Из Могилевской губернии вся семья Гаврилы Хроменкова шла пешком до Сибири и остановилась в Енисейской губернии (Красноярском крае) недалеко от станицы Каратузское - в селе Киндырлык.
Так семья Хроменковых основалась в крае. Хозяевами дома Хроменковых были уже Хроменков Михаил Гаврилович (сын Гавриила Хроменкова, дед Екатерины Никодимовны) и его жена Лепестинья. Семья даже по старым меркам была большая (11 человек): Михаил Гаврилович и его жена Лепестинья, их дети: сын Никодим Михайлович и его жена Мария Матвеевна, сын Федор Михайлович и его жена Александра, сын Александр, дочь Валентина, дочь Надежда, дети Никодима: Екатерина (4 декабря 1925 года рождения (См. приложение 1)), Иван (1924 года рождения). Уже в селе Киндырлык у Никодима Михайловича и его жены родились сыновья Алексей, Василий и двойняшки: мальчик и девочка.
Семья имела огромное хозяйство, ведь жить нужно было на что-то. У них был огромный дом, как называет его Екатерина Никодимовна «дворец-барак», за то, что с появлением нового члена семьи приходилось дом постоянно достраивать. Вот и получилось, что семья зажиточная, а вот если все «богатство» разбить на каждого члена семьи, то так сказать-то и нельзя. Да и подворье у Хроменковых было немаленькое, но опять же только для семьи в целом. «Если бы мы вовремя отделились друг от друга, - говорит Екатерина Никодимовна, – то не было никакого раскулачивания у нас».
В начале 1930-х годов начались массовые сталинские политические репрессии. Под эту гребенку попала и семья Хроменковых. В 1930 году всю семью, в том числе и Екатерину Никодимовну, из села Киндырлык выселили за пределы округа и отправили на спецпоселение на реке Чулым в Томскую область. (См. приложения 2.1; 2.2)
Все имущество, в том числе и дом, конфисковали (См. приложения 3.1; 3.2; 4; 5; 6 ). А ведь сельхозинвентарь, которым обладала семья Хроменковых: молотилка, косилка, сукновалка, ульи – и скот: быки, коровы, овцы, свиньи – по сути и являлись основным средством для выживания многочисленной семьи. К тому же 10 мая 1930 года на основании статьи 15 пункта 2 семья Хроменковых была лишена избирательных прав.
«Мне тогда было 5 лет, - говорит Екатерина Никодимовна, - нас посадили на телегу. Не дали ничего: ни одежку, ни еды. Как мы ехали… Кто мог держать топор, тот прорубал… Вот коню некуда было встать. Вот дорогу прочистят, и конь шагнет. По такому лесу мы ехали.
Вот привезли нас в Томскую область. Мы, где какие тряпки были, собрали их все и из них балаганов понаделали. И жили в этих балаганах. Потом уже стали строить дома». (Из личных воспоминаний Екатерины Никодимовны Хроменковой.)
И вот как только семья Хроменковых обосновалась на новом месте, как только родители смогли обеспечить своих детей кровом, в 1936 году отцу и матери пришлась уехать на заработки в г. Артемовск, Курагинского района, Красноярского края, оставив своих детей одних. В 30-е годы там начали основывать Ольховское золоторудное месторождение и нужны были рабочие руки, поэтому туда принимали на работу даже без документов.
Детей, оставшихся в Томской области, отправили в детский дом. Екатерина Никодимовна помнит, как ей, одиннадцатилетней девочке, пришлось заменить мать ее родным брату и сестру, двойняшкам, которым было всего лишь по году.
Около 2-х лет Екатерина Никодимовна вместе со своими старшими братьями прожила в детском доме. А двойняшек отдали в цыганские ясли, где девочка, к сожалению умерла, ей сломали позвоночник «не специально, наверно, невзначай». И только в 1938 году детей забрал брат отца Екатерины Никодимовны и отправил их к родителям в Артемовск.
В Артемовске они жили вместе с родителями. «Мне было 13 лет, когда мы туда приехали. Нигде ничего не было, вот хоть шаром покати. Какой-то там паек давали, я точно и не знаю. Отцу приходилось ходить на работу на завод за 30 км. от Артемовска, где делали масло пихтовое.
У нас был совхозик небольшой. Вот мать там и работала: морковку убирала, капусту, свеклу. Я тоже поначалу ей помогала, а вот когда уже сезон уборочный проходил она работала на лесзаге и я с ней (См. приложение 7). А потом я в няньки работать пошла.
Вот я, значит, в няньках живу, вот меня и покормят, одежка где какая перепадет. Я со своей семьей практически и не ела.
Помню, жила я у женщины, она в столовой работала, у нее был 4-хмесячный сын. Так вот она мне говорила: «Не бери ты его на руки, надсадишься, он чурбан. А заплачет, так ты его посади и игрушку ему дай или покорми, если захочет.» Так мне 15 лет было, сама еще ребенок, саму еще покормить, да поиграть со мной надо.
Потом дала она мне платье, черное, горошечком, дек я подпоясаюсь, да хожу красавицей, модницей… радости было…!» (Из личных воспоминаний Екатерины Никодимовны Хроменковой.)
Так семья и перебивалась, то там где детей покормят, то премию мать получит, но не деньгами, а дадут 3 метра ситца, и приходилось ходить из Артемовска в Каратуз, чтобы обменять на продукты или продать те 3 метра ткани. К тому же, не всегда получалось донести материал до места. «Его отбирали то ли бандюги, то ли кто…, так приходилось обматывать вокруг себя, будто юбка, только так и проходили». (Из личных воспоминаний Екатерины Никодимовны Хроменковой.)
Из скота у семьи Хроменковых был только конь. Но и его у семьи едва не отобрали. Дело в том, что пришел приказ о том, что все переселенцы должны сдать лошадей добровольно, либо они лишаться их в принудительном порядке. Тогда их спасла сестра Никодима Михайловича. Она не являлась ссыльной и поэтому они решили, что «пока вся эта кутерьма не пройдет, конь будет у сестры, а потом она его вернет». Так они и поступили, а когда с Никодима Михайловича стали требовать отдать коня, то он сказал, что тот заболел и сдох.
В 1940 году в городе открылось ремесленное училище, куда хотела поступить Екатерина Никодимовна. Но при приеме в училище необходимы были документы, подтверждающие личность поступающего, которых у Екатерины Никодимовны просто не было.
Тогда, услышав о том, что южнее Артемовска за станцией Кошурникова валят лес, Екатерина Никодимовна отправилась туда на заработки. Ныне это станция Пионерская.
«Туда без документов принимали. Мы там лес пилили. Мне было тогда 15 лет, вот и что с меня толку. Так вот лес этот на дрова распиливали. Кто-то пилил, кто-то таскал. Вот я таскала эти дрова и в поленницу складывала. Весна уже пришла, наводнение. Все эти дрова и поплыли, а мы в речке стояли, ловили их и на берег выкидывали, а там вот эти самые дрова уже на машины складывали и увозили.» (Из личных воспоминаний Екатерины Никодимовны Хроменковой.)
Как рассказывает Екатерина Никодимовна, им дали мужские ботинки «43-45 размера» на деревянной подошве, а на ней только резинка приклеена, чтоб дерево по камням в воде не скользило. Да и отрывались эти резинки постоянно, протирались.
Можно только себе представить: 15-летняя девушка в ледяной воде в обуви 45 размера вылавливает из воды дрова и ради того, чтобы ее семья в Артемовске не голодала, хотя скорее всего самой-то едва хватало. Не выдержала Екатерина Никодимовна этой работы, достойной уже взрослого сильного мужчины, а не хрупкой девушки. Они с подругой бросили эту работу и ушли, за что Екатерина Никодимовна в последствии расплатится 4-мя месяцами работ в исправительно-трудовом лагере, который находился около поселка Шушенского, «филиала» Норильлага.
Ее подругу, с которой они бросили работу, сразу посадили, а Екатерине Никодимовне пришлось слоняться по родным, потому что родители надеялись, что им все-таки удастся защитить свою дочь от наказания. Частые перебежки от одной семьи к другой, конечно, выматывали Екатерину Никодимовну, но делать было нечего. Надолго в одной семье она тоже не могла оставаться, потому что у нее не было документов, и подвергать родственников опасности не хотелось. Боялись… тогда боялись многие…
В 1943 году умер отец Екатерины Никодимовны, но не на войне (в Советскую армию спецпереселенцев не принимали), а от перитонита. (См. приложение 8)
Екатерина Никодимовна, узнав о смерти отца, пришла в дом в 12 ночи, и уже в 6 часов утра за ней приехали.
Близь Курагино находилась деревня Меринково. Именно туда привезли нашу героиню дожидаться дальнейшего пути. Как потом выяснилось, к этой деревушке должна была подъехать машина с будущими заключенными из Курагино. Дождались, набили машину и увезли в Минусинск, где дальше их распределяли по лагерям.
Из воспоминаний Екатерины Никодимовны: «Когда мы сидели в Минусинске, в карцере было так тихо. Слышно было только как замки гремели, как будто собачий лай в дали раздавался. Нас всех на осмотр повели. Дек вот я хорошо запомнила одну женщину. У нее юбки не на резинке, а на шнурках были. Вот эти самые шнурки у нее и конфисковали при осмотре. Она вышла из комнаты и ревет: «Как я теперь ходить в таких юбках буду… мне ходить не в чем…» так вот мы, кто мог поотрывали низ на своих рубахах и ей отдали. Она ими и подвязывала юбки свои.
Осудила нас «тройка» (См. приложение 8). Меня отправили на 3-е отделение будущего совхоза Ленина, туда, где Алтан, Шушенского района. Шли мы туда пешком. Нас такая городьба была! Просто как стадо овечек всех загнали и все. Вот мы там строили базу, на покос ходили. Потом, через 4 месяца меня освободили» (Из личных воспоминаний Екатерины Никодимовны Хроменковой.)
Лагерь был не таким, как нам обычно представляются лагеря, возможно от впечатления фашистских застенок или таких, как Соловки: конвой с овчарками, колючая проволока под напряжением, крематорий, насилие над заключенными…. Нет, этот лагерь был скорее поселением, куда сгоняли людей на принудительные работы за правонарушения. Конечно, существовал режим, жесткий контроль, ощущение несвободы, голод, в какой-то мере насилие.
Лагерь был огражден забором. Заключенные жили в одном длинном бараке. Конвой стоял на вышках.
Кормили, как говорит Екатерина Никодимовна, очень плохо. Утром давали суп с крупой. В обед всегда была пшенная каша. В день на одного человека выделяли 500 грамм хлеба. Пить давали только горячую кипяченую воду, ее же и на работу днем привозили, да и то только один раз за день, очень редко – два.
Работа была тяжелой. На строительстве девушки работали не меньше мужчин. Они вбивали мох в щели, таскали воду с водой, доски.
Екатерина Никодимовна вспоминает, как на работах по строительству базы для скота под палящим солнцем у нее сгорели плечи, так что невозможно было дотронуться. А одежда у «тюремщиков была дерюга настоящая». У Екатерины Никодимовны и так плечи были обгоревшие, а тут еще и швы на одежде раздирали их до крови. «Придем с работ, меня девчонки оботрут аккуратно, за ночь кожа немного подсохнет, а утром опять ее одеваю»
Потом уже конвоир пожалел девушку и перевел на более легкие работы: картофель собирать, на сенокос…
А однажды, на перерыве девушки собрались в кучку и что-то очень тихо обсуждали, тем самым привлекли к себе внимание. Конвоир, конечно же, поинтересовался, чем девушки так озабочены, на что получил неожиданный ответ: «Мы ворожим». А ворожей была Екатерина Никодимовна. «Вот что я скажу, то так оно и было. Вот и попросил меня он поворожить ему. А него дочь была, так она ему уже три года как не отвечала на письма. Он по этому поводу очень переживал. Так вот я ему наворожила, что скоро ему письмо от дочки придет. Так оно и случилось, через три дня пришло письмо. Вот он меня благодарил!
Потом об этом узнал почти весь конвой. Они меня приглашали поворожить. На столе мне кашку приготовят. Мол, поешь, а потом поворожи нам. А я не стеснялась, наедалась и потом уже ворожила им». (Из личных воспоминаний Екатерины Никодимовны Хроменковой.)
Так и прошли 4 месяца тяжелой жизни Екатерины Никодимовны под конвоем.
Когда Екатерина Никодимовна вышла из лагеря, то на руках у нее не оказалось никаких документов. К сожалению, нет никаких фотографий, да и какие фотографии? кто бы осмелился сохранить фотографии…
Она вернулась к матери в Артемовск, начала работать в местной школе, где и получила свой первый в жизни документ. Из Артемовска они переехали в Усть-Абакан.
В 1949 году у Екатерины Никодимовны родилась дочь Мария. Что бы прокормить и мать, и ребенка Екатерина Никодимовна уехала на заработки на строительство железнодорожной полосы Пермь – Ленск (См. приложения 10; 11). Дочь пришлось оставить на мать.
Заработав деньги, вернулась в Усть-Абакан и они переехали в Шушенское. Начала работать в школе №1 поселка Шушенское техничкой (См. приложение 12).
10 июня 2005 года Екатерина Никодимовна была удостоена юбилейной медали к 60-летию победы в Великой Отечественной войне. (См. приложения 13, 14)
В настоящее время Екатерина Никодимовна находится на заслуженном отдыхе. Живет в нашем поселке вместе с дочерью Марией. Имеет внуков , правнуков (См. приложение 15) и дожидается появления на свет праправнука. (!)
Народ забирают, на нары сажают,
Они умирают...
И трупы выносят с утра, на рассвете,
Как груду железа, ненужного хлама;
И дети страдают, кричат и рыдают...
А власти? Они что?
Им вовсе не важно, что люди страдают...
Теряют и семьи, теряют и землю,
Теряют себя!
Нынешнее и будущее поколения наших людей должны помнить и знать о том, что насилие над человеком было, и оно еще, к сожалению, не изжито. Человеческая жизнь бесценна. Насилие над человеком нельзя оправдать – будь то один человек или миллионы. Чтобы научиться и уметь защищать свои права необходимо знать истоки трагедии и постараться уберечь общества от повторения уже свершившейся однажды трагедии.
История России ХХ века как нельзя лучше проиллюстрировала пороки нашего общества. Внешне, мы сильная страна, со стабильной экономикой, с развитой обороноспособностью. Нас боятся, с нами считаются. Так оно было и раньше. Но капнем глубже… мы видим ту же ситуацию… видно все изъяны, недостатки, пороки общества и государства в целом.
В прошлом году мною бала написана работа, посвященная человеку, который еще ребенком во время Великой Отечественной войны был в фашистском концлагере. Тогда я критиковала систему немецких концлагерей, но после подробного исследования темы концлагерей я поняла, что прежде, чем осуждать других, нужно сначала навести порядок у себя, ведь именно у нас в СССР зародилась такая система, система концентрационных лагерей.
В империях всегда хватало страху,
История в них кровью пишет главы.
Но нет России равных по размаху
Убийства своей гордости и славы.
Игорь Губерман
Многочисленные репрессии сломали миллионы судеб наших соотечественников.
Еще в начале 1954 г. в МВД СССР была составлена справка на имя Н.С. Хрущева о числе осужденных за контрреволюционные преступления, то есть по 58-й статье Уголовного Кодекса РСФСР и по соответствующим статьям УК других союзных республик, 1921-1953 гг. (документ подписали три человека – Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов и министр юстиции СССР К.П. Горшенин).
В документе говорилось, что, по имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 г. по настоящее время, т.е. до начала 1954 г., за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 чел., в том числе к высшей мере наказания – 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже – 2 369 220, в ссылку и высылку – 765 180 чел. Указывалось, что из общего количества арестованных за контрреволюционные преступления примерно 2,9 млн. человек были осуждены коллегией ОГПУ, тройками НКВД и Особым совещанием (т.е. внесудебными органами) и 877 тыс. – судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной Коллегией. В настоящее время, говорилось в справке, в лагерях и тюрьмах содержится заключенных, осужденных за контрреволюционные преступления, - 467 946 чел. И, кроме того, находится в ссылке после отбытия наказания за контрреволюционные преступления, направленных по директиве МГБ и Прокуратуры СССР, - 62 462 человека.
Цифры ужасающие…. И кому это надо было? Народу? Конечно, нет. Партийному аппарату? А для чего? Необходимы бесплатная рабочая сила для проведения индустриализации с минимальными денежными затратами? А как же люди, ведь сохраняя деньги, партия «расходовала» человеческие жизни.
И чтобы не повторить этой трагедии, мы должны знать о ее истоках и никогда не забывать о тех людях, кто выжил в этот период.
Приложение 1
Приложение 2
Приложение 3.
Приложение 4
Приложение 5
Приложение 6
Приложение 7
На лесзаге.
Артемовск. Екатерина Никодимовна первая справа
Приложение 8
Приложение 9
Приложение 10
Строительство
полосы Пермь – Ленск.
Екатерина Никодимовна первая слева
Приложение 11
Железнодорожная станция Шумково.
Линия Пермь – Ленск.
1955 год
Екатерина
Никодимовна слева
Приложение 12
1984 г.
Екатерина Никодимовна с собакой Рекс.
Двор СОШ №1 п. Шушенское
Приложение 13
Приложение 14
Приложение 16
Екатерина Никодимовна с внучкой.
Шушенское, 1972 год.
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»