Два врача – два воина, защищавшие Отечество

Всероссийский конкурс исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия – ХХ век»

Авторы работы:
Кутонова Анастасия, ученица 9 Г класса
Прохоренко Анастасия, ученица 9А класса
МБОУ средней общеобразовательной школы с углубленным изучением отдельных предметов №10  имени академика Ю.А. Овчинникова

Консультанты: руководители краеведческого музея  «Дорогая десятая»  МБОУ средней общеобразовательной школы  с углубленным изучением отдельных предметов №10 имени
академика Ю.А. Овчинникова  учителя истории Асмаковская Г.А.,   Кочешкова О.А. 

Деятельность врача представляется одной из самых   
высоких. Надо, чтобы он всецело был проникнут стремлением 
 служить людям, любить людей.
В.Ф. Войно-Ясенецкий

Надежда Алексеевна Бранчевская родилась 30 сентября 1910 года в городе Красноярске. Отец был машинистом, мать — домохозяйка. В 1918 году Надежда Алексеевна посту­пила в подготовительный класс женской гимназии. Но в связи с отменой советской властью гимназического образования  окончила она среднюю школу (9 классов) со специальным изуче­нием немецкого языка, поступив затем  в Томский государственный медицинский университет. После его окончания в 1932 году прошла одногодичную стажировку, сдала экзамены и получила диплом.  Распределили Надежду Алексеевну в Якутию. В стране разруха, дороги небезопасны для жизни. Как попасть в Якутск? Вопрос по тем временам со многими неизвес­тными. Устроилась она на работу в г. Красноярске разъездным врачом на скорую помощь (на лошади с кучером выезжали по вызову). Начинала  с четырехдневной рабочей недели, а позже работала  по шесть дней, а затем вообще без выходных.  В городе фонарей не было.  Мощеной была только главная улица города (ныне проспект Мира). На вызов  выезжали вечером, когда было уже темно. Назад возвращались только к утру.  На скорой была перевязочная. Дежурил врач, фельдшер, санитарка и кучер.

Затем Надежда Алексеевна работала в военном го­родке, на территории которого она организовала роддом. В 1937 году ее отца,  работавшего машинистом паровоза, арестовали. Так она стала «дочерью врага народа». Поэтому работать  в военной час­ти  стало невозможно. Бранчевская Н.А. была  переведена  в роддом № 1 города Красноярска, в котором она работала главным врачом в течение четырех лет. Эти годы были годами страха. Неизбежность ареста нависла над дорогим ей человеком - другом-летчиком. Две недели они встречались, и каждый paз прощались навечно. Ходил он с ампулой цианистого калия. Твердил: «Живым не сдамся». Забрали. Сама Надежда Алексеевна и ее мать жили с приготовленными узелками, как и все в стране. Вспоминает Надежда Алексеевна: «Пришла как-то в крайздрав в 1937 году - все плачут. Забрали заведующего (Шершева) и Главного эпидемиолога (Сельцовского). Через несколько дней мне позвонили в роддом из окружного военного госпиталя. Просили прислать врача, так как не знали, что делать с больными: за ночь взяли  начальников госпита­ля и  политотдела, всех врачей с женами. Детей отправили в детдом».

Со времени начала Великой Отечественной войны прошло уже 68 лет. Но до сих пор  Надежда Алексеевна Бранчевская до мельчайших подробностей помнит 22 июня 1941 года.

Воскресенье. Солнечный теплый день. На открытой террасе второго этажа деревянного дома г. Красноярска Надежда Алексеевна, как обычно по воскресным дням, безмятежно делала мороженое для семьи. Семья была «мама, папа, я, пес Джек и кот Костя», и все были любители мороженого. Сияющее солнце залило часть тер­расы. Вспоминает Надежда Алексеевна: «Сижу, кручу мороженое, а кот и пес рядом, ждут, когда можно будет снимать пробу. Погода хорошая, настроение тоже, вообще все говорило о благополучии. Вдруг на террасу входит мама. Я ее не узнала. Настолько она изменилась, как будто постарела лет на двадцать. Бледная. Вид у нее растерянный. В общем, стала человеком, у которого внезапно случилось большое горе. Говорит: «Надя, началась война с Германией. Бомбят наши города».

Настолько ошеломила Надежду Алексеевну весть, что она никак не могла осмыслить произнесенную ма­терью фразу. И только спустя некоторое время до нее дошел смысл сообщения.

Надежду Алексеевну, главного врача роддома №1 это сообщение касалось напрямую. В военном билете был мобилизационный листок, обязывающий ее по объявлению войны явиться на третий день на сборный пункт военкомата для отправки на фронт. Для родителей это было очень тяжело, она была у них единственной.

По радио играла музыка, и все время передавали сообщение о  вероломном нападении Германии на СССР и начале войны. Надежда Алексеевна до сих пор помнит, что каждый раз обращение по радио заканчивалось словами: «Мы победим! Победа будет за нами!».

Город Красноярск резко изменился. Стали прибывать из районов военнообязанные. По городу десятками, в основном ребята-школьники, бегали с повестками, вызывая  людей призывного возраста на сборный пункт, развернутый во Дворце культуры железнодорожников.

В зрительном зале Дворца были убраны стулья, в нем на сцене, в фойе и на лестницах в ожидании от­правки сидели призванные в действующую армию. Врачи, которых мобилизовали, дежурили на сборном пункте.

Первое задание, данное военкоматом призванным врачам, было пойти и получить обмундирование в цо­кольном этаже ресторана «Енисей».  Им выдали гимнастерки, юбки цвета хаки, портянки, рубашки, каль­соны, чулки, шапки, пилотки. Дошло дело до сапог, которые были только 39-41 и более размера. А у Надежды Алексеевны размер обуви 36. Брать большого размера сапоги она отказалась. Но так как это была первая группа врачей и первые дни войны, заведующий складом с сожалением и сердечностью смотрел на девчат-врачей. «Нам самим от его сочувствия стало грустно». Долго они с заведующим ходили по огромному складу и, наконец, он нашел две пары сапог 38 размера. С извинением обращаясь к врачам, он заметил: «Дал бы вам, доктора, такие, какие вам нужны, но поверьте, ничего другого у меня нет».

Встал вопрос о шинелях. Нужны были офицерские шинели, а «на складе только солдатские и притом огромных размеров». Из одной можно было сделать две на Надежду Алексеевну. Надела она ее на себя, рукава почти касаются  пола, а полы шинели на полу. Решили шинели не брать.  Опять помогла сердечность и доброта заведующего складом: «Я вам дам адрес, где вам их перешьют. Только меня не выдавайте». И действительно шинели им перешили. «Форма придала нам внешне вид настоящих военнослужащих».

Бранчевская Надежда Алексеевна. Фото сделаны в первый месяц начала
Великой Отечественной войны и перед войной.

В первые дни возникла еще одна забота. При встрече с военными на улицах города необходимо было принять честь от младшего военнослужащего и самой отдать — выше по званию. «Это было поначалу непросто, но и это вскоре преодолели». Сложнее было с ношением сапог. Долго не могла Надежда Алексеевна освоить правило носки сапог, обертывания портянок. Ноги истерла до крови. И это продолжалось, пока не обучилась подвертывать правильно портянки. Так прошел первый этап вживания, вхождения ее в военную службу в тылу.

С августа 1941 года в Красноярске стали развертывать эвакогоспитали и готовиться к приему раненых. Самым крупным эвакогоспиталем стал 1515, который расположился в зданиях трех школ (№№ 7,10,11) и во Дворце труда.

Перед Надеждой Алексеевной была поставлена от­ветственная задача: за короткий срок корпус школы № 7 приготовить к приему раненых. Непосредственную работу по подготовке здания, палат, операционных, ос­нащению мебелью выполняли шефы: паровозоремон­тный и пивной заводы. Шефы выполнили все опера­тивно. Надежда Алексеевна организовала весь процесс развертывания специальных блоков и палат для больных и получила необходимые инструменты и оборудование. Госпиталь в школе № 7 был развернут досрочно, и он уже в августе 1941 года принял  первую партию раненых с фронта. Видимо, за оперативность организации одного из подразделений госпиталя, как полагает Надежда Алексеевна, ее и назначили заместителем начальника эвакогоспиталя 1515 по медицинским вопросам. А думается, за ее деловитость, ответственность к любому порученному делу.

Бранчевская Н.А. и раненый Погодин С.П. Эвакогоспиталь 1515. 1942г.

В первые месяцы войны в этом госпитале судьба све­ла ее с профессором В.Ф. Войно-Ясенецким. Надежда Алексеевна вспоминает: «Встреча с Валентином Феликсовичем есть одно из самых замечательных событий в моей жизни. Я считаю себя счастливым человеком, так как могла с ним работать и помогать ему. Только сожале­ю, что почестей должных ему не было оказано». Пол­но о его жизни и работе она узнала уже после смерти В.Ф. Войно-Ясенецкого. До сих пор сожалеет, что очень короткий срок довелось ей   поработать с ним.

Эвакогоспиталь 1515.Г.Красноярск 1942г. В.Ф. Войно-Ясенецкий с медицинским персоналом госпиталя.

Госпиталь был на 1000 коек и требовал полной отдачи. Забот и проблем было много. В мирное время с по­добным объемом коек организация работы такой больницы тоже не простая задача. А шла война. Начальник госпиталя самоустранился от решения медицинских вопросов и перепоручил это начмеду,  что потребовало от Бранчевской Н.А. еще большей ответственности за выполнение поставленных перед эвакогоспиталем задач.

Свидетельствует Н.А. Бранчевская: «Когда должен был явиться  Войно-Ясенецкий в госпиталь,  нам не было известно. Сообщили только, что он назначен главным хирургом эвакогоспиталя 1515 и его уже разместили  по месту работы — в здании школы № 10». Начальник госпиталя вызвал Надежду Алексеевну и сообщил ей, «что он отродясь с попами не разговаривал и, что она должна сама его принять». Надежда Алексеевна спросила его: «О чем говорить с ним?» В ответ услышала: « Ты же начмед, вот и разговаривай». Это было в сентябре 1941 года. Прибывший из ссылки главный хирург, доктор медицинских наук, профессор и еще к тому же священник.

Все это на начальника действовало угнетающе, он нервничал и был в растерянности: «Прислали главным хирургом, кого бы Вы думали - попа». О прошлом Валентина Феликсовича никто ничего не знал. С первых дней Великой Отечественной войны В.Ф. Войно-Ясенецкий буквально «бомбардировал» начальство всех рангов с требованием предоставить ему возможность лечить раненых. По воспоминаниям И.М. Назарова, бывшего начальника Енисейского пароходства, он отправил Калинину М.И. телеграмму следующего содержания: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку в поселке Большая Мурта Красноярского края. Являюсь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта и тыла, где мне будет доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука».

В.Ф.Войно-Ясенецкий. Г.Красноярск 1942г.

Вспоминает Надежда Алексеевна: «Когда я шла к В.Ф.Войно-Ясенецкому, мое воображение абсолютно не могло представить, что за человека я встречу». Встре­тил В.Ф.Войно-Ясенецкий Надежду Алексеевну в гос­питале школы № 10, на втором этаже в рабочем своем каби­нете, где впоследствии в часы, когда он не оперировал или не осматривал «воинов» (только так называл раненых Войно-Ясенецкий), он всегда работал.

Со слов Надежды Алексеевны: «Навстречу мне встал чуть выше среднего роста солидный человек с бородой. Голова крупная, седая. В плечах широкий. Больше всего меня поразили его глаза и взгляд. Это был взгляд су­ровый, умный, строгий, вдумчивый, в то же время спокойный, но где-то в глубине чувствовалась грусть или тоска, или что-то подобное, которое трудно определить. Его взгляд идет к Вам медленно, спокойно, сосредото­ченно. От него исходили умиротворенность, благожелательность. Во всяком случае, первое, что вызывал к себе этот человек, это было почтение, другого слова не могу подобрать. А может быть, даже уважение и созна­ние того, что человек этот не простой и существенно отличается от остальных. Он был красив внутренне. Говорил тихо, коротко, ясно излагал то, что было ему необходимо сказать. Был всегда  немногословен. Никогда пустых слов не произносил. Всегда говорил без обиняков, прямо и по существу дела.  Говорить с ним можно было только о деле и о том, что требовалось для лечения воинов. Других тем для разговоров у него вовсе не существовало, как и о быте и происходящих событиях. Поболтать, поговорить с ним было нельзя. Больше приходилось его слушать, чем говорить. Подходили медицинские сестры с вопросами - никогда с ответом не торопился. Всегда отвечал ровным спокойным тоном, размеренно. Ответ его на любой поставленный вопрос был лаконичный, ясный». Как-то при Надежде Алексеевне подошел воин с ранением в верхнюю конечность и попросил Boйно-Ясенецкого лично его прооперировать. На что профессор ответил: «Я трачу свое время на раненых, нуждающихся в помощи более опытного хирурга. Вам могут оказать должную помощь наши хирурги». Раненые на него не обижались. По виду он был всегда собранный, серьезный. Он привлекал к себе внимание статью. Ходил спокойно, неторопливо. Никогда не видела Надежда Алексеевна его улыбающимся. Но в нем была какая-то притягательная сила. И люди к нему тянулись. От него при всей его суровости веяло человеколюбием, покоем.

Видела Надежда Алексеевна профессора обычно в медицинском халате, но бывало, его видели не в пиджаке, а своего рода тужурке с отложным воротником. Рубашка под ней всегда была темная. Голова была не покрыта, на ногах башмаки. Обычно 0н был без очков, хотя тогда уже у него один глаз был незрячий.

Жил он в 1941 году в школе № 10, на первом этаже в маленькой девяти-десятиметровой комнатке. Обстановка была в ней скромная: кровать железная, как у воинов, письменный стол,  два стула и несколько икон, а на столе – портрет Ленина. Это необычное сочетание вполне объяснялось его взглядами о которых поведала работавшая в те годы с Валентином Феликсовичем врач – хирург В.Н. Зиновьева: «Он часто говорил, что у Ленина и в религии есть что-то общее в морально-эстетическом вопросе».  Всегда было много книг на столе. Однако бывал он в своей комнате днем редко. Обслуживала его послушница-монашка, пожилая женщина, которая приходила убирать его помещение и занималась его бытом.

Профессор В.Ф. Войно-Ясенецкий работал и опери­ровал только в части  эвакогоспиталя 1515, расположенной в здании школы №10. Сюда ему с железнодорожного вокзала и других госпиталей г. Красноярска доставляли самых тяжелых больных. Отношение к нему в госпиталях в первое время вызывало всеобщее удивление и непонимание: «Надо же, врач да еще и поп!»

Эвакогоспиталь 1515.Раненые в палате.1942г.

Когда В.Ф. Войно-Ясенецкий  оперировал (Надежда Алексеевна присутствовала не раз на операциях), то все свободные от операций врачи стремились присутствовать - поучиться. «Оперировал он много, вместе с консультациями больных, пожалуй, до 90% его времени на это уходило. Оперировал с ассистентом. Медицинские сестры понимали его без слов. Работать с ним было легко, хорошо. Выполнял операции спокойно. Операции были тяжелые для оперируемого и хирурга. Никогда не повышал голоса во время операции, он четко каждое свое действие предварял комментарием о топографии, перечисляя на латыни фасции, мышцы, артерии, вены, нервы и т.д. Работа скальпелем была точной. Такой техники более не встречала». Топографию знал блестяще, наверное, лучше всех хирургов вместе взятых. Хирургов восхищала его техника операций. Нередко от восхищения, новизны увиденного они переглядывались. Oпeрации были почти бескровны. Оперировал он в основ­ном на крупных суставах.  В.Ф. Войно-Ясенецкий сам писал, «чтобы отработать способ региональной анестезии затылочного нерва, он отпрепарировал 300 черепов, дабы изучить все варианты, в том числе атипичные выходы из черепа этого нерва». Fгo непосредственной продолжательницей  была хирург Зиновьева.

Операции проводили без перерыва по 8-9 часов, осо­бенно в тот период, когда прибывал новый эшелон ра­неных. За одну операцию с Войно-Ясенецкого снима­ли по две мокрые рубашки. Делали операции в любое время суток.  Прибывшие с фронтов раненые уже имели осложнения – сепсис, остеомиелит, что делало операции особенно трудными и продолжительными.

Отношение раненых и врачей, персонала к профессору от удивления незаметно перешло в уважение. Когда кто-нибудь отваживался у В.Ф.Войно-Ясенецкого спросить: «Как Вы можете быть и врачом и священнослужителем?» Он отвечал: «Вам этого не понять». И уходил. На этом разговоры на данную тему заканчивались. Религию он никому не навязывал. В операционной палате он не молился, никого крестом не осенял, икон в палатах, операционной не развешивал.

Время было в стране сложное по отношению к священнослужителям. К этому времени В.Ф. Войно-Ясенецкий - основоположник региональной анестезии и гнойной хирургии не только в России, а и в мире, тринадцать лет отбыл в тюрьмах, лагерях, ссылках. Претерпел много лишений, не раз над ним нависал приговор расстрела. Лишь только за то, что он был верующим и имел сан архипастыря. Несмотря на его заслуги перед отчеством и миром научным, чаша политического террора не миновала его. Он преодолел боль, унижение, издевательство, не впал в уныние, обиду, роптание, а по собственной воле всегда молча служил своему народу, Отчизне.

В первые же дни войны, находясь в ссылке в район­ном селе Большая Мурта Красноярского края, он отправил телеграмму правительству, в которой просил дать ему возможность работать, оказывать помощь воинам, которым он может быть полезен. А по окончании войны «им могут распорядиться, как посчитают нужным». Так он оказался в Красноярске, в госпитале 1515 главным специалистом, возглавившим работу по оказанию высококвалифицированной хирургической помощи воинам с ранениями в крупные суставы, а не только блестящим топографом, оперирующим хирургом. Его наработки по особенностям оказания помощи при ранениях крупных суставов, осложненных гнойной инфекцией, были в 1942 году представлены на межрегиональной конференции хирургов Восточной Сибири (городе Иркутске), 1943 – Западной Сибири    (городе Новосибирске).

Как вспоминает Н.А. Бранчсвская, ее встречи с профессором В.Ф. Войно-Ясенецким чаще всего были по его инициативе. В очередную встречу, которая состоялась вскоре после первой, он поставил задачу перед начмедом: «Чтобы всех раненых с ранениями крупных суставов прямо с эшелона обязательно направляли только к нему, в школу №10». Только он мог оказывать высококвалифицированную и высокоэффективную хирургическую помощь этой очень тяжелой категории больных. Именно ему удалось последовательно провести анатомо-топографический принцип в изучении нагноительных процессов, который впервые был выдвинут великим Н.И.Пироговым.

Следующая встреча вновь была по инициативе профессора. Сам Войно- Ясенецкий поставил вопрос об учебе врачей-хирургов. Сориентировавшись в профе­сионализме хирургов всех госпиталей, он сказал: «Сейчас идет война, много будет раненых с тяжелыми ранениями в крупные суставы. Хирурги подготовлены по об­щей хирургии, то есть нет врачей, подготовленных по лечению боевых травм костей и суставов, и нужно их учить лечить ранения крупных суставов и гнойной хирургии». В обучение были вовлечены городские хирурги всех госпиталей. Штабом был издан приказ для начальников госпиталей о направлении  в  школу №10 всех хирургов на повышение квалификации. Занятия были без отрыва от производства, еженедельно.

Пособий, руководств по топографии не было. «Обучал он топографии, оперативной хирургии на живом человеке, по ходу операции». Лекции читал В.Ф. Войно-Ясенецкий регулярно: один-два раза в неделю. Утром группами брал обучающихся на свои операции для практической подготовки и поочередно — ассистентами.

«Лекции он читал хорошо, доходчиво, красиво, четко, логично, ни прибавить, ни убавить, такие, которые кроме него больше никто никогда, наверное, не читал. Слушали внимательно, с открытыми ртами. За последующие 50 лет таких лекций не слышала более никогда». Постепенно врачи всех госпиталей прошли у него переподготовку.

Эвакогоспиталь 1515.Раненые и медицинские работники в палате госпиталя.1942г.

Однажды В.Ф. Войно-Ясенецкий обратился к Надежде Алексеевне  с личной просьбой: найти ему хорошего фотографа. Он готовил к изданию монографии «О лечении огнестрельного остеомиелита» и «Очерки гнойной хирургии», и ему были необходимы для иллюстраций качественные снимки, сделанные до и после операции. Такой фотограф был найден и препровожден к профессору. За малейшую помощь, оказанную ему, профессор всегда выражал благодарность.

Как-то вскоре в первый год его работы в штаб Управления госпиталями пришел запрос из Наркомздрава - выслать список опубликованных трудов профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого, а также характеристику и две его фотографии. Поручено было встретиться с профессором по этому вопросу Н.А. Бранчевской.

При встрече профессор сказал, что он подчиненный и, конечно, список публикаций подготовит. Был он всегда пунктуален. В назначенный день профессор, подавая перечень статей, заметил Надежде Алексеевне: «Вместо того, чтобы мне потратить время на воина, я занимался этим никому не нужным списком». Список был изложен на трех листах, на которых были указаны его труды на английском, немецком и французском языках. Подала Надежда Алексеевна его начальнику госпиталя, а тот спрашивает: «Что это Вы принесли на разных языках?». Список был рукописный. Писал Валентин Феликсович мелким, но четким разборчивым почерком. Нужно было список трудов профессора отпечатать и еще характеристику написать о нем  для  Наркомздрава. Начальник госпиталя определил: «Ну, Надежда Алексеевна, это Ваши заботы». Что писать о человеке  при отсутствии о нем какой-либо информации о его прошлой жизни? Знала только с его слов, что был он в ссылке в Туруханском крае и в Большой Мурте. Надежда Алексеевна вышла из положения. Написала характеристику, описав его деловые и человеческие качества, которые ярко уже проявились в совместной работе.

По списку его работ были видны значимость и величие этого человека, которые чувствовались ранее по его виду и манере поведения, достоинству, спокойствию, несуетности, разумности в малом и большом. Бывало, уходит из жизни раненый, бежит кто-то со шприцем, кто-то с кислородной подушкой. А он подходит, отводит спокойно их своей мощной рукой от умирающего и тихо говорит: «Не мешайте ему отойти в потусторон­ний мир». Сам же молча стоял рядом. Первое время это воспринималось с непониманием: сепсис, высокая температура. Как не оказывать помощь? Он знал, безусловно, больных, и прогноз для него был ясен. Раненые поступали нередко с сепсисом, крайне тяжелые. Ведь от ранения до доставки в госпиталь Сибири проходил месяц и более. Надежда Алексеевна отмечает: «А ведь их спасали». Когда Валентин Феликсович разработал новые операции, в частности резекцию суставов, «многих он вытащил с того света». «После войны работал в железнодорожной больнице г.Красноярска главный хирург Коваленок. С фронта он был доставлен в тяжелом состоянии: сепсис, остеомиелит тазобедренного сустава. Прооперировал его Валентин Феликсович и выходили его. Антибиотиков тогда не было. Разработанная им новая хирургическая тактика при остеомиелите крупных суставов — резекция сустава с исходом в анкилоз, распил пяточной кости спасала не только жизнь воинам, а и позволяла избежать ампутации конечностей».

Надежда Алексеевна Бранчевская, в 99-летнем возрасте, вспоминая о профессоре, говорит: «Это был волевой, умный и мудрый, твердый, прямой человек, неприхотлив, прост до величия, великий хирург, подобного ему мне за долгую мою жизнь, в том числе и на фронте, больше не пришлось встретить. Он оставался верным себе, религии и не скрывал этого». Вспоминает она случай, произошедший по окончании войны. Их эвакогоспиталь головной, принимал раненых из других сворачиваемых госпиталей. Женщина-хирург, родом из Тамбова, доставила своих раненых. И в разговоре с Надеждой Алексеевной вдруг говорит: «Ох, какого же я знавала блестящего хирурга, вряд ли такого еще встретишь». Надежда Алексеевна ей в противовес: «Ну, что Вы, с которым я работала, вот это Богом данный хирург». Слово за сло­во и выясняется, что обе они говорят о Валентине Феликсовиче Войно-Ясенецком. Как замечает Надежда Алексеевна: «А ведь в Красноярске в ту пору работали такие даровитые хирурги, как Ховес, Щепетов, Федоров. Однако Войно-Ясенецкий — это было явление! Он был хирург широкого профиля и мог операции выполнять и полостные, и глазные, и другие». В 1943 году Валентин Феликсович, когда  Надежда Алексеевна была на фронте, был переведен по состоянию здоровья из Красноярска в Тамбов, где с ним и трудилась фронтовой хирург родом из Тамбова.

Замечает Надежда Алексеевна, что В.Ф. Войно-Ясенецкий вообще редко обращался с какими-либо просьбами. Надежде Алексеевне больше приходилось решать вопросы не с профессором, а с начальником корпуса, где лежали самые тяжелые раненые. Поэтому требовали большего внимания начмеда. Оборудование в госпиталях было такое, какое должно было иметь травматологическое хирургическое отделение: это был на­бор инструментов, лаборатория и рентгенкабинет. В госпитале из инструментов было на вооружении хирур­гов пила, молоток, скальпель, пинцеты, зажимы, ранорасширитель, крючки, ножницы, иглы, нитки. С современным оснащением подобных хирургических подразделений нельзя сравнивать. Хотя бы взять наркоз, в этих целях применялся эфир и хлороформ. Для дачи наркоза эфирного была большая маска, а для хлороформа — маленькая. Большая маска — это металлический каркас величиной с кастрюлю на два литра, обтянутая кле­енкой с внешней стороны. С внутренней же стороны была ткань марлевая, в нее и наливался эфир, и этот примитивный прибор накладывался на оперируемого. А сколько использовать эфира, определял наркотизатор, пользуясь знаниями того времени и своим личным опытом. Маленькая маска выполнена была по тому же принципу, но размером была со стакан, у нее была ме­таллическая ручка. Хлороформ не наливали, а количеством капель дозировали. Обязательно постоянно выводили вперед и поддерживали в таком положении нижнюю челюсть, дабы не запал язык. При этом эфир, хло­роформ для наркоза полагался только для тех, кто оперировался. Обработка же хирургическая ран шла под стаканом спирта — «под крикоином». Немецкий ефрейтор, спустя 60 лет вспоминает, как ему, дали стакан спирта в немецком госпитале, перед обработкой  раны, а он истошно кричал во время процедуры. Он заметил: «До сих пор в ушах стоит сплошной крик оперируемых раненых». Таково было к концу первой  половины ХХ века научное состояние медицины.

В Красноярске профессор В.Ф.Войно-Ясенецкий в госпитале 1515 проводил региональную анестезию и обучал этой методике всех хирургов. В 1915 г. он защитил докторскую диссертацию в Москве по региональной анестезии, которой он занимался с 1905 года. Он пионер этого метода в мире.

Н. А. Бранчевская подчеркива­ет: «Валентин Феликсович в любое время суток находился в госпитале — или в операционной, или в палатах, или, бывало, читал книгу. Иногда только уходил к себе в кабинет на второй этаж, на небольшой отдых. Редко уходил в жилую комнату. Основной интерес в его жизни в тот период вызывали воины. Оперировал, делал обходы, консультировал, отбирал раненых на операции, проводил занятия с врачами-хирургами, читал, писал. В другие госпитали он не ездил, ему привозили раненых и на операцию, и на консультацию. Истории болезни он сам не писал, а во время операции диктовал, что он в данный момент делает. В быту он пользовался самым необходимым».

Гражданское население в госпитале хирург  В.Ф. Войно-Ясенецкий  не консультировал.

Надежда Алексеевна вспоминает о таком случае. Когда она была уже на фронте, у ее мамы появились упорные боли в области желудка, и  врач посоветовал ей обратиться к Войно-Ясенецкому. Был 1943 год. В.Ф.Войно-Ясенецкий получил разрешение проводить службы в Никольской церкви.  Однажды после службы мама Надежды Алексеевны  подошла к Войно-Ясенецкому и попросила у него помощи.  При этом сказала, что ее дочь Н А.Бранчевская на фронте и что она с ним работала. Валентин Феликсович сказал: «Ваша дочь - достойная женщина». А по поводу болей в желудке посоветовал купить козу и пить козье молоко. Необычный случай — он шел с ней в город, и они все время беседовали. Как вспоминала мама Надежды Алексеевны,  это был день его Ангела. На маму он произвел хорошее впечатление. Когда Надежда Алексеевна вернулась с фронта, то дома было две козы и козленок.

Работа Надежды Алексеевны как начальника меди­цинской службы госпиталя 1515 в 1941 году была связана с организацией обеспечения быстрой разгрузки прибываемых санлетучек с ранеными, сортировки их по специализированным госпиталям. Для этого были специальные работники — эвакуаторы. Она занималась также обеспечением всех корпусов госпиталя 1515 необходимым оборудованием и инструментами, рентгенпленкой, препаратами, костылями. За своевременное поступление необходимых госпиталю препаратов непосредственно отвечал начальник аптеки. Много времени тогда еще уходило на освидетельствование раненых — на экспертизу раненых и определение их дальнейшей судьбы. Надежда Алексеевна была председателем врачебно-экспертной комиссии. Если человек стал инвалидом, его пребывание в госпитале  было  уже не нужно. Его следовало выписать. Но инвалидных домов  не было. Что делать? Лежит в госпитале, прибывают новые раненые, нужны койки для них. Стали подлежащих выписке переводить в городские больницы на долечивание. Позже были организованы дома инвалидов, и вопрос стал решаться планово. При отправке инвалидов домой или в инвалидный дом нужно было выделить сопровождающего. Чаще всего это были те же медицинские сестры госпиталя 1515.

В обязанности начальника медицинской службы входило еще и своевременное обеспечение консультаций врачей узких специальностей: окулиста, оторино­ларинголога, невропатолога. Приходилось решать  вопросы и по протезированию, так как  выписывался из госпиталя раненый только тогда, когда был готов для него протез. «В то время протезы были громоздкие, тяжелые, ходить на них была мука». Как обобщила Надежда Алексеевна: «...все, что относилось к обеспечению ра­неных в медицинском отношении, лежало на ответственности начальника медицинской службы».

   В декабре 1941 года Надежду Алексеевну перевели во вновь формирующийся госпиталь в Сухобузимском районе (с. Шила).  Но заведующая краевым отделом здравоохранения распорядилась судьбой врача Бранчевской: назначила ее заместителем начальника по медицинской службе госпиталя, который в декабре 1941 года отправлялся на фронт.

В течение пятидесяти четырех дней добирался их эшелон  до конечного пункта назначения.  Территория назначения была оккупирована, поэтому их придали Воронежскому фронту. Но попали они на 1-й Украинский. Эвакогоспиталь был фронтовым,  приходилось ра­ботать в передовых боевых частях.

Рассказывая о буднях фронтового госпиталя, Надежда Алексеевна отмечает: «В период боя раненые поступали с одного конца палаточного госпиталя, а с другого — эвакуировались. Попадали они в начале в накопитель, где медицинская сестра  выдавала им кружку, горячий чай (носили ведрами), сахар, махорку, сухари, 100 граммов спирта. Вода кипятилась в бочке, в которой делалось двойное дно, нижняя — топка, сверху — вода, трубкой кипяток из бочки разливался по ведрам. Выпьют раненые, закурят. Потом в санпропускник. Мыли, стригли. Потом оперировали. Эвакуировали в основном в ночное время из-за бомбежек. Как закурят, сапоги снимут, запах с их ног медперсонал сшибает. Коптилки гасли. У врачей — рвота».

«Оперировали с коптилками. Электричества и дизель-моторов не было. В операционной разворачива­лось 12 столов. Прооперированного снимают со стола, а на его место сразу кладут другого. Иногда у операционного стола приходилось стоять по  пять суток. Первые двое суток ничего(!). Третьи сутки очень плохо, а потом ра­ботали автоматически, на втором дыхании. Ставили ширму в перевязочной. Зайдешь за нее, медсестра по­может естественные нужды справить и опять за операционный стол».

Всегда должны были иметь всего запас, рассчитывать на соответствующие службы нельзя было. Но не все можно запасти. Однажды в наступательных боях под Краковом фронтовому госпиталю определили задачу выполнять функции медсанбата. Приходит обслуживающий персонал и заявляет: «Надежда Алексеевна, заканчивается вода в колодце нашем». Трофейного спирта было много. Посылает она двух молодцов в сосед­ний госпиталь, у которых был свой колодец. Любым путем начерпать воды. Колодец охранялся. За трофейный спирт привезли одну бочку воды. Но это капля по сравнению с тем, что нужно. Раненых пропускали по несколько тысяч. И вдруг спасение — в их колодце пошла вода.

После завершения трех-пяти суток работы нужно было запасти воды. Биксы простерилизовать. Санитары должны вымыть полы. Приготовить нужно полтеплушки марли и бинтов. Бежит связной и сообщает: «Раненые прибыли, несколько студебекеров». В одном студебекере обычно до десяти носилочных, а еще сидячие. Врачи, медицинские сестры ушли. Надежда Алексеевна одна. Вновь всех подняли, обрабатывали, оперировали, а ночью эвакуировали. Носилочных же оставляли у себя. Как-то вокруг госпиталя встала танковая часть: танки, самоходки заблокировали подступы к госпиталю. Как носить раненых? Отвечают танкисты: «Ничего, пронесете». Тогда заставили танкистов взять носилки и самим выносить раненых. После этого технику раздвинули и создали коридор для проноса носилочных раненых. Иногда и таким образом приходилось начмеду добиваться понимания военнослужащих, приказывать которым она не могла.

После санобработки и операций до эвакуации ра­неных нужно накормить, 100 граммов фронтовых выдать, чаем напоить, разместить на двухэтажные нары. Засыпали раненые смертным сном, «пушкой не разбудишь». С трудом ночью поднимали раненых на отправку.

За все годы войны Надежда Алексеевна видела толь­ко один случай самострела. Обычно раненые все рва­лись на фронт, в свои части. Пока же корочка в швах не отпадала, выписать солдата врачи не имели права. Это и была команда выздоравливающих, которая помогала решать хозяйственные вопросы, обеспечивала охрану госпиталя, загрузку и разгрузку раненых в транспорт.

Для команды выздоравливающих в госпитале был строевой офицер. Были вольнонаемные: санитары, прачки, дезинфектор, кастелянша.

Рассказывает Надежда Алексеевна: «Польша. Боевые действия закончились. Наш госпиталь был размещен в помещении манежа для лошадей. Трехэтажный корпус с закрытым двором. Двор был площадью больше, чем площадь перед Большим театром оперы и балета. Начальник госпиталя разместился на третьем этаже здания, а она и ведущий хирург — на втором. Сижу я 8 мая в штабной столовой и мечтаю: «Как я давно не видела маму. Как я хочу домой. Я бы выпила стакан водки, только бы домой отпустили!»

И вдруг на улице вокруг госпиталя, во дворе у продовольственного и  вещевого складов стрельба, стрельба, по нарастающей стрельба. Во дворе стоял начальник госпиталя, который, заикаясь, сообщил: «Кончилась война!» А в  госпитале до 1000 раненых, собранных со всех госпиталей. Раненые все, которые двигаться могли, выбрались во двор, кто на костылях, кто с посторонней помощью Что там творилось! Спустившиеся целуются, плачут. Носилочные тоже хотят выйти. Кто мог, ползком по лестнице спускались во двор. Тяжелые обездвиженные остались внутри здания. Госпиталю были приданы 500 раненых немцев. Обслуживали они сами себя, были у них свои врач и фельдшер. Они и помогли тяжелых носилочных раненых вынести во двор. Раненые обнаружили два склада. Один с аккордеонами, а другой — с мотоциклами. Раненые обзавелись аккордеонами. Один раненый с «аэропланом» одной рукой растягивает меха аккордеона, а другой своей здоровой рукой тянет за другой его конец. Радость была великая, всеобщая.

Всем выдали по чарке. Подходят русские к немцам, по плечу их похлопывая, сообщают: «Гитлер капут». Те же молчали и опускали головы.

В девять часов вечера прихожу я на кухню. Оказалось, повар не забыл произнесенные мною в сердцах слова и поднес мне хрустальный стакан чистого спирта. Хватив глоток спирта впервые в своей жизни, я задохнулась, закашлялась, слезы из глаз, из носа. Все обожгло внутри. Свое обещание я так и не смогла выполнить». Так встретила Надежда Алексеевна долгожданную весть об окончании войны.

Надежда Алексеевна Бранчевская проработала начальником медицинской части госпиталя до 1946 года. По возвращении домой она получила приглашение работать заместителем заведующего крайздравотделом. Желая заниматься лечебной, а не организаторской работой, она от лестного предложения отказалась. В результате она попала в немилость, и устройство на работу стало врачу, прошедшему фронт, в родном городе невозможным, даже в ведомственные больницы. А время для выживания было тяжелым в материальном плане. Отец, вернувшийся из мест заключения, умирал от сердечной недостаточности. Мать не работала. Послевоенная разруха, полуголод навалились всей тяжестью на Надежду Алексеевну. Продавая, что можно из личных вещей и из дома, они выстояли.

В 1946 году по всей стране стала создаваться новая служба — гражданского воздушного флота. В Красноярске было создано Управление гражданского воздушного флота. Надежду Алексеевну Бранчсвскую пригласили па работу в должности начальника медицинской службы Управления гражданского воздушного флота. Нужно было создать медицинскую службу в крае, построить головное больничное учреждение (больницу, поликлинику), создать экспертную врачебно-летную комиссию. Она впервые в крае, протяженностью в 3000 км с юга на север, организовывает проведение выездных экспертных комиссий по месту службы  летного состава.

За 12 лет работы этой хрупкой женщиной, крайне тяжело переносящей полеты, была создана эта служба. Введены в строй здания для головного базового учреж­дения медслужбы ГВФ, а также по территории края (Норильск, Туруханск, Енисейск, Подкаменная Тунгуска, Кежма, Абакан).

Ушла из детища, ею созданного, по принципиальной позиции. Сын начальника политотдела при поступлении в Куйбышевское  летное училище экспертной врачебно-летной  комиссией, возглавляемой Н.А.Бранчевской,  признается  негодным к военной службе по состоянию здоровья.   Руководитель Управления побуждает дать иное заключение. Объяснение Надежды Алексеевны о невозможности дать  ложное медицинское заключение не было принято, а работа Красноярской врачебно-летной комиссии была  признана неграмотной. В Управление ГВФ Бранчевскую Н.А. вызывали неоднократно и просили изменить решение комиссии. В последний визит Надежда Алексеевна по­дает заявление на увольнение, объяснив свое решение: «Не хочу работать с руководителем, которого  не уважаю».

Последние годы НА Бранчсвская работала доверенным врачом Красноярской железной дороги (1958-1972). Более 60 лет Надежда Алексеевна трудилась на благо народа и России, выполняя честно, добросовестно свои обязанности, не кривя душой, по совести и зову сердца. В год 65-летия Победы над фашизмом Надежде Алексеевне исполнится 100 лет. До настоящего времени в ней чувствуются воля, твердость характера, достоинство. У нее открытый взгляд, чистый и наивный,  как у малого ребенка, но со строгостью, суровостью и грустинкой. Она до сих пор много читает, у нее большая подписка на периодическую печать, все она тщательно прочитывает. Ее очень волнует сегодняшнее время, нравственное падение общества, необязательность и несерьезность участковой медицинской службы, с которой ей необходи­мо встречаться. Но она вынуждена от нее отказаться из-за отсутствия просто человеческого сочувствия, жестокосердия. До сих пор читает медицинскую литературу, лечит себя сама. Есть у нее сердечные друзья, соседи, социальный работник, ставшие для нее родными. Они помогают ей выжить.

Бранчевская Н.А. на встрече ветеранов войны. 2007г.

Надежда Алексеевна про себя говорит: «В жизни не была приспособленцем. Во главе всего была работа. Была требовательная, жесткая. Делала то, что входило в мои функциональные обязанности и по совести. Я не очень была удобоварима».

Бранчевская Надежда Алексеевна. 2004 г.

В.Ф.Войно-Ясенецкий (архиепископ Лука)

Два врача, жизнь которых в 1941 году шла рядом. В.Ф. Войно-Ясенецкий — ученый, хирург, архиепископ, богослов. Он прожил потрясающую жизнь, в которой были и аресты, и ссылки, и холод, и голод, и война. И тысячи больных, которых он прооперировал. И научные открытия в области регионарной анестезии. И книги, ставшие классикой: «Очерки гнойной хирургии» в медицине,  «Дух, душа и тело» в богословии. И более тысячи проповедей, произнесенных в атеистической стране. Его автобиография «Я полюбил страдание» помогает понять, что в этом мире истинные ценности.

Надежда Алексеевна Бранчевская – врач – хирург, организатор, фронтовик, основатель медицинской службы Гражданской авиации Красноярского края.

 Объединяет их величие духа, сила воли, жажда правды, поиск истины, любовь к ближнему, страждущему, Родине, простота до величия, серьезность, принципиальность в главном, огромное трудолюбие, умение трудиться красиво в любых условиях, оставляя на земле добрую па­мять о себе.

Литература

1. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Дух, душа и тело. Москва, 1997. Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт.
2. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Сила моя в немощи совершается. (Духовные беседы)  Отдых христианина. Москва, 2001.
3. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Наука и религия. Троицкое слово. Феникс. 2001.
4. Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий). Я полюбил страдание...    Автобиография. Москва, 2003. Приход храма Святаго Духа сошествия.
5. Проповеди архиепископа Луки. Том IV. Издание Симферопольской и Крымской епархии. 2004.
6. Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий). Евангельское злато. Беседы на Евангелие. Москва, 2007.
7. Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий). Принесем тебе любовь нашу. Беседы во дни Великого Поста. Москва,2007.
8. Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий). Господня Пасха. Москва, 2007.
9. Войно-Ясенецкий В. Ф. Очерки гнойной хирургии. Государственное издательство медицинской литературы. Москва, 1946.
10. Священник Георгий Ханов. Святитель Лука: исповедник, праведник, заступник.
Иллюстрированная проповедь для детей. Издание редакции  журнала  «Спасите          наши души!». Днепропетровск, 2004. 11. 11.
11. Грекова Т.И. Странная вера доктора А. Швейцера.
Издательство    «Советская Россия», 1985.
12.Протодиакон Василий Марущак. Жизнеописание святого исповедника, архиепископа Симферопольского и Крымского Луки (Войно-Ясенецкого).
Издательский отдел Симферопольской и Крымской епархии. 2000, 2004.
13.Протодиакон Василий Марущак. Святитель - хирург. Житие Архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). К 120-летию со дня рождения святителя Луки. Издательство «Даниловский благовестник». Москва, 2003.
14. И.В. Глущенков Святитель Лука - взгляд в будущее. Панагия и белая мантия. Издательство Московской патриархии, 2001.
15.Лисичкин В.А. Святой Лука. Москва, «Паритет», 1999.
16.Лисичкин В. А. Крестный путь святителя Луки. Издательство Московской патриархии. Феникс, 2001. 
17. Лисичкин В. А. Земский путь. Москва, «Псалтирь», 2005.
18. Поповский М. А. Жизнь и житие Святителя Луки (Войно- Ясенецкого),
архиепископа и хирурга. Санкт-Петербург, 2003.
19. Сизых Т.П. О двух воинах, защищавших Отечество,- докторе медицинских наук, профессоре Валентине Феликсовиче Войно-Ясенецком и начмеде эвакогоспиталя 1515 Надежде Алексеевне Бранчевской. «Сибирский медицинский журнал, 2005 №3.
20. Сизых Т.П. Воспоминания начмеда госпиталя 1515 г. Красноярска Н.А. Бранчевской о В.Ф. Войно-Ясенецком. Журнал «Сибирское медицинское обозрение», 2007 №1.
21. Сизых Т.П. Соединивший в своих руках крест и скальпель. Журнал «Сибирское медицинское обозрение», 2007 №4.
22. Сизых Т.П. Начало третьей ссылки профессора, владыки В.Ф. Войно-Ясенецкого в селе Большая Мурта. Журнал «Сибирское медицинское обозрение», 2008 №1.
23.Зыков В. П. Святитель Лука. Жизнь и житие. Цикл стихов о святом архиепископе   Луке,   знаменитом   хирурге   В.   Ф.   Войно-Ясенецком. Красноярск, 2004. Издательство «Кларетианум».
24.Зыков В. П. Да святится имя Твое... Красноярск, 2005.

/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»