Новосыдинская средняя муниципальная общеобразовательная школа
Краснотуранского района Красноярского края
Сочинение
Автор работы - ученица 10 класса Гесс Татьяна
Учитель - Мерикина Татьяна Александровна
Я хочу рассказать о нелёгкой жизни моего дедушки - Кунстман Александра Готлибовича.
Родился он в мае 1940 года в Дминенском районе Саратовской области, совхозе № 98
. Годы детства и юности у дедушки были самыми тяжёлыми годами его жизни.
Когда началась война, дедушка с родителями жил в Поволжье. Еще в 1940 году его
отец ушёл в армию, ему исполнилось 18 лет. А когда началась война, отправили его
в «трудармию».
В военные годы немецкие семьи были репрессированы. Семья деда тоже пострадала. Их депортировали в Сибирь.
Тотальная депортация поволжских немцев из АССР НП по указу от 28 августа 1941 года прошла в основном в первой половине сентября 1941 года. Большинство ссыльных поволжских немцев распихивали по колхозам. Но уже осенью 1941 года кое-где, а зимой 1942 года повсеместно, всех мужчин, кроме инвалидов, стали угонять в «трудармию» - в основном на лесоповал, в зоны Краслага, Вятлага, Усольлага, а также шахты Кузбасса. Летом большинство женщин, кроме многодетных, и подростков отправляли на «рыбную ловлю» на Север: в Игарку , в Туруханский район , в Эвенкию , а также на Ангару. Наступили самые тяжелые времена. По распределению семья деда попала в Кара-Беллык. Жизнь в этой деревне была ужасной, но, по словам деда, всё же лучше, чем затем в Кортузе.
В Кара-Беллыке было посажено много картошки, и поэтому было хоть что-то поесть, спасала она от голодной смерти, но голод всё равно мучил. Картошку засыпали в подполье, а так как дров не было - топить нечем, как только наступали холода, картошка тут же замерзала. Дети и взрослые грызли мёрзлую, сырую картошку, сладковатую на вкус. Пожив немного в Кара-Беллыке , Модэр ( бабушка ) - мать дедушки, решила переехать в Кортуз, так как там у неё жили родные. Жизнь стала ещё хуже. Дали им место в однокомнатном доме, где жило ещё шесть семей. Потом они переезжали ещё много раз. Однажды переехали в дом, в котором не было крыши. И летом, когда шёл дождь, дом заливало водой.
Мама дедушки работала дояркой. В колхозе по трудодням выдавали хлеб. По словам деда, она разломит этот хлеб и даст большую часть деду, а остальную часть возьмёт себе. Это хорошо, что у Модэр был один ребенок. А как делили бы этот хлеб, если было б шесть или семь детей? Зимой все бедные люди ждали, когда наступит весна, когда появится трава. Дедушка говорит, что выжили только за счёт травы. Ели щавель, копали съедобные корешки растений, ели барщёвку и многие другие травы. Летом можно выжить за счёт травы, а как быть зимой, в морозы, когда в избе холодно, нечего есть и надеть путнего было нечего? Дедушка до сих пор удивляется, как только выдержали всё это, выжили.
Немецким семьям было труднее, чем русским, потому что почти в каждой русской семье была корова и еще какая-нибудь живность. Я хочу привести пример, что к русским семьям относились всё же с некоторым пониманием, хотя тоже не ко всем и не всегда.
В семье моей бабушки было семеро детей, и однажды к ним пришли и хотели забрать
корову (у них было две), тогда отец бабушки выстроил детей возле этих коров и
сказал:
- Если заберёте коров, тогда и забирайте всех ребятишек. Солдаты посмотрели на
детей и ушли, ничего не взяв. А в немецких семьях не было ни коров, никакой
другой скотины. Дояркам в колхозе выдавали зерно на трудодни. Модэр, получив
разрешение, ехала в Краснотуранск, чтобы продать его и заплатить все налоги.
Утром, когда Модэр уйдет на работу, деда должен был убраться дома: полы отмыть добела, сварить что- нибудь поесть. Если она придет домой и ей что-нибудь не понравится, то она хорошенько его отлупит.
Валенки были одни на всю семью. Когда Модэр ляжет отдохнуть, то деда тайно наденет материнские валенки и пойдёт во двор играть. Станет собираться на работу - обнаружит валенки мокрые, опять отлупит и уйдет. А деду хочется во двор, все ребятишки играют, а ему нечего надеть и обуть. Он выбежит на завалинку, босиком, пока терпимо, бегает по снегу, потом опять домой бежит, к печке отогревать окоченевшие ноги.
После войны, в 1954 году, Модэр пошла в «декрет», и деда, надев её женские штаны, валенки и фуфайку, пошел в 14 лет работать. Работал он, где придется.
Деда пошёл в школу только в 9 лет, потому что раньше было не в чем. Кто-то отдал перештопанные штаны и пеленки, из которых сшили рубаху, тогда и пошел в школу. Закончил он только два класса. Когда пришел в 3 класс, ему сказали: «Переросток. Иди домой».
Из-за бедности деда на всю жизнь остался неграмотным человеком.
Часто Модэр срывала свою обиду, боль - всё то, что за эти годы накопилось в душе, на дедушке. Она очень часто била его. И однажды деда не вытерпел и убежал в Кара-Беллык к своему отцу. Модэр искала его, нашла там. Хоть она его и била, но сердце матери все равно трепетало по своей кровиночке. Деда ей поставил условие, если она еще раз его тронет, то он больше не вернется к ней. И с того времени она больше не трогала его.
Вот каким безрадостным было детство моего дедушки. Деда говорит, что в его
детстве не было ничего такого, о чём можно б было вспомнить с радостью, с
улыбкой на лице.
Похоронив бабушку, с которой долго и счастливо прожили многие годы, он уехал к
сыну в Германию.
Это дедушка со своими родителями – матерью и отцом и близкими родственниками.
Война оставила отметину на детях войны. Грусть в глазах, боль и обида - на
всю жизнь.
Свой хлеб надо заработать. На табачной плантации в колхозе.
Как хочется быть счастливыми!
(Фотографии из семейного архива).
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»