МБОУ ДОД «Енисейский районный центр детского творчества»
Исследовательская работа
краеведа Енисейского районного
центра детского творчества,
ученицы 11 класса
Огородниковой Юлии
Руководитель:
Гостева Нина Ефремовна,
педагог дополнительного образования ЦДТ,
руководитель об. «Краеведение»
Консультант:
Тарханова Татьяна Николаевна,
педагог дополнительного образования ЦДТ,
руководитель об. «Истоки»
с.Ярцево - п. Новоназимово
2013 г.
1. Общая характеристика работы
2. Введение
3. История моей семьи
4. Основные выводы и результаты по проведённой работе
5. Литература и источники
6. Приложения
Актуальность работы. Знать корни своей семьи необходимо – это основа основ. Это как фундамент. Знание своей истории воспитывает гордость за принадлежность к своему роду, своей фамилии. Каждая семья имеет свою неповторимую историю и особенности. Моей бабушке, Огородниковой Антонине Григорьевне, было очень сложно рассказывать о своей судьбе, но она старалась вспомнить всё, насколько это было возможно. В этом году бабушке исполняется 90 лет. Детство прошло в тяжелые годы коллективизации и голода, а молодость пришлась на войну. Знать историю своей семьи и передавать её из поколения в поколение просто необходимо, иначе мы потеряем свои корни и подвергнемся духовной деградации.
Предмет исследования: моя семья
Объект исследования: моя бабушка по папиной линии, Огородникова Антонина Григорьевна
Цели:
Для достижения цели были поставлены следующие задачи:
Формы работы:
Источники исследования:
Методы, использованные в процессе работы:
Этапы исследования и сроки:
Практическая значимость:
В наше время снизилась роль исторической памяти, многие недостаточно хорошо
знают историю своей семьи и своей страны. Значимость моей работы заключается в
том, что в ходе исследования была восстановлена по крупицам жизнь моей бабушки.
Я считаю, что если мы будем знать историю своей семьи, своего рода, мы будем
лучше понимать историю нашей страны.
Объем и структура исследования. Работа состоит из общей характеристики исследовательской работы, введения, основной части, основных выводов по проделанной работе и заключения, списка литературы и использованных материалов, приложений.
Как мало их осталось на земле.
Не ходят ноги и тревожат раны,
И ночью курят, чтобы в страшном сне
Вновь не стреляли в них на поле брани.
Мне хочется их каждого обнять,
Теплом душевным с ними поделиться,
Была бы сила, чтобы время вспять…
Но я не Бог…война им снова снится.
Пусть внукам не достанется война
И грязь её потомков не коснётся,
Пусть курит бывший ротный старшина
И слышит, как внучок во сне смеётся.
Юрий СОЛОВЬЁВ
Листая семейный альбом, я всегда вглядывалась в старые, пожелтевшие от времени фотографии, расспрашивала родных, кто на снимке, чем занимался, какое отношение имеет к нашей семье. Изучая историю Отечества в школе, я невольно стала сопоставлять события в стране с датами на фотографиях. Я заново, по-другому, переживала факты, изложенные в учебнике. Мой выбор пал на тему изучения своей семьи, своих корней. Моя тема включает изучение, по большей части, периода Великой Отечественной войны, а именно то, как война повлияла на судьбы моих предков. Наверняка, эта война останется наиболее важным и скорбным событием прошедшего столетия в истории нашей страны. Ветеранов Великой Отечественной войны остается все меньше. Они воевали, защищали нашу Родину и наших людей. Годы смягчили остроту восприятия трагических событий, которые произошли более 70 лет назад.
Одним из живых очевидцев, которые испытали все тяготы войны, является моя бабушка Огородникова Антонина Григорьевна (приложение № 1). Историю нашей семьи мне рассказывала именно она, так как, когда я родилась, дедушки уже не было в живых. Я решила узнать и сохранить историю своей семьи, так как считаю, что такие ценности, как знание своей родословной, должен знать и хранить каждый.
Я поставила перед собой задачу: собрать информацию о своей семье у следующих членов нашей семьи:
Огородниковой Антонины Григорьевны (бабушки), 1922 года рождения,
Вайгульт Марии Леонидовны (тети), 1943 года рождения,
Огородниковой Тамары Леонидовны (тети), 1951 года рождения.
Имея неподдельный интерес к истории своей семьи, я часто расспрашивала бабушку, как она жила, когда была маленькой, но разговор все время переводился на другую тему. Со временем, когда я стала взрослеть, бабушка становилась более разговорчивой. Некоторые же моменты своей жизни она смогла рассказать только сейчас.
Их, переживших тяжелые времена двадцатого столетия, все время держали в страхе. Поэтому не удивительно, что бабушка ничего не рассказывала мне раньше - не хотела лишний раз ворошить прошлое. И даже сейчас, по прошествии более семидесяти лет, бабушка опасается и говорит: «А вдруг посадят». Страх, приобретенный в детстве, до сих пор сковывает ее.
Бабушка родилась в Украине, в Полтавской области (Глобинский район, Тровальский Сельский Совет, хутор Князевка), в 1922 году. Мою прабабушку, маму бабушки, звали Олена Дмитриевна Пащенко (в девичестве Дереда), отца - Григорий Павлович Пащенко (приложение № 2). Олена Дмитриевна умерла, когда бабушке было всего 1,5 годика. Позже отец нашел себе новую жену, с таким же именем: Олена Андреевна (в девичестве Жлокань). Они расписались, и в их браке появилось еще пятеро маленьких ребятишек.
В школу бабушка пошла в 1930 году. Вот как она вспоминает про учёбу: «До третьего класса я училась в школе, которая была у нас в деревне. К третьему классу мы ходили в соседнее село Броварку. Осенью и весной ходили пешком за три километра от Князевки. Формы никакой не было, ходили кто в чем. Зимой нас возили на санях, на двух подводах. Нас много было. Учиться мне нравилось, на учебу ходила с большим интересом».
В 1932 году в Украине начался великий голод, в народе его называют «голодомором». Вот что об этом времени рассказывает бабушка: «Всю продукцию, выращенную на территории Украины и Поволжья, полностью забирало государство. Колхозы к тому времени разорились. У крестьян не было в доме муки, чтобы прокормить семью. В 1933-ем году не то, чтобы животные погибали от голода, люди гибли. С осени по всем дворам ходила специальная бригада: искали, нет ли где спрятанного хлеба. Если находили, забирали все до крошки. Люди умирали на улице, съедая траву – вот так с травой во рту и умирали. Если дохла лошадь, то люди набрасывались, начинали рвать ее, отталкивая друг друга.
Покойников уже перестали хоронить. Они неделями лежали на улицах и в пустых избах. Их сваливали в общую яму, едва присыпав сверху. По ночам звери разгребали могилы. Каждый день был для нас последним. Смерть стала привычной. Тихий протяжный стон стоял над селом, живые скелетики-дети ползали по полу, чуть слышно скулили. Женщины выискивали еду по крошкам, все было съедено. Варили крапиву, липовый лист, валявшиеся за хатами копыта, кости, рога, невыделанные овчинные шкуры. Ловили мышей, крыс, воробьев, муравьев, земляных червей. Мололи кости на муку и делали то же с кожаными подошвами для обуви. А когда зазеленела трава, стали выкапывать корни, съедать листья и почки. Употребляли одуванчик, репейник, подснежники, иван-чай, крапиву. Сливы, которые еще только начинали появляться. Люди пили одну воду, поэтому ходили пухлыми».
«У моей соседки было 5 детей на руках, - продолжает бабушка, - старший Костя в армии служил. Почти все ребятишки у нее померли, один, самый младшой, остался - с 25-го году. Все у них во время голода умерли, все родственники. Остались только мать и бабушка».
В 1933 году бабушке было всего 11 лет. Их семья состояла из мачехи, отца и сестер: Веры, 1926 года рождения; Кати, 1929 года рождения; Гали, 1933 года рождения.
Мой прадедушка Григорий Павлович, отец бабушки, работал председателем колхоза. В 1934 году по доносу его посадили в тюрьму на 6 месяцев. Смысл доноса заключался в том, что он, якобы, халатно относится к своим обязанностям. В то время любого человека могли посадить ни за что. Когда его через полгода выпустили, сначала работал там, где скажут. Позже прадедушку восстановили в должности, так как он был хорошим тружеником и добросовестным работником.
Мачеха у бабушки была злая. Про неё бабушка говорит так: «Когда батьку по доносу посадили в тюрьму, она есть (кушать) мне не давала. Ела со своими детьми, а меня за руку из дому выводила. Каждый день меня лупила (била), если что не так сделала или ей не понравилось». Бабушка чудом пережила голод. Выжила она благодаря своему дяде, брату отца. Он работал в колхозе, смотрел и ухаживал за лошадьми. В 12 лет бабушка наравне со взрослыми работала на конюшне: носила тяжёлые вёдра с водой, убирала навоз. За работу вместе с дядей ей тоже давали обед.
В 1937 году в Украине появился хлеб, собрали хороший урожай зерновых. Жизнь на селе немного улучшилась, дети пошли в школу. Бабушка любила ходить в школу. Уроков много было. На русском языке преподавали литературу, грамматику и русский. На украинском языке -грамматику, литературу и сам язык. В пятом классе ввели немецкий язык. По немецкому языку также были грамматика и литература. Седьмой класс не окончила, отец забрал работать в колхоз, не дав окончить школу из-за того, что была большая семья. Бабушка рассказывает: «У меня шесть полных классов. В колхозе работала на лошадях. Пахали, сеяли хлеб, потом убирали. Работать в колхозе было очень тяжело. Таскали на себе плуги, бороны. Лошади, пережившие голод, были очень слабыми. Осенью вручную выдирали колосья, вязали пучки, складывали в снопы. Затем также вручную молотили зерно. С раннего утра до позднего вечера работали в поле. Спать некогда было. Также сеяли и убирали пшено. Когда я стала работать, в доме появилась дополнительная еда. Отцу одному тяжело было бы прокормить большую семью. Работала так до 1941 года».
«Лишь бы снова не было войны», - часто говорит моя бабушка. Бабушкина семья на начало войны пополнилась еще двумя родившимися детьми: Ваней 1936 года рождения и последней, Машей, самой маленькой, родившейся 22 июня 1941 года.
Ранним утром, когда началась война, русские и немецкие самолеты сражались прямо над деревней. Бабушка вспоминает: «Помню жуткий рев, грохот, удары. С неба падали горящие самолёты. Ужас и страх оковал всех. Люди бегали по деревне, не зная, где укрыться от взрывов, летящих пуль и осколков от снарядов. Мы забились под кусты в канаву. Все испуганные, с помертвевшими лицами. Пустые патроны были везде: в саду, в огороде, на дороге. Свинцовый дождь сыпался с неба. Страшно было. В этот день сестренка родилась. Мачеха во время бомбежки оставила ее дома, на печке. Когда моя бабушка увидела, что мачеха не взяла только что родившуюся сестрёнку, она выпрыгнула из канавы и, прикрываясь пуховой подушкой, забежала в дом, взяла с печки сестренку и вместе с ней побежала обратно. Немцы пришли в деревню перед обедом. Мачеха печку топила, хлеб готовила. Немецкие машины тогда весь наш сад заняли, а он большой был. Тут же нашу корову зарезали. По-хозяйски расположились в доме».
Часто бабушка прерывает рассказ и надолго замолкает. Я чувствую, что ей очень тяжело, и перевожу разговор на другую тему. Мы попьём чаю, расскажу ей о своих школьных делах, успокою. Иногда она сама позовёт меня. Прошу ее рассказать о своем отце.
«Мой отец был председателем колхоза. В первый же день войны с пятью мужчинами из колхоза собрали стадо породистых коров и по приказу «сверху» погнали их в Казахстан, через Калмыкию (приложение № 3). В колхозе было 138 элитных коров. В дорогу дали одну лошадь с телегой, в которую были погружены продукты. Стадо гнали пешком. По пути встречались ручьи, реки, их нужно было преодолевать. Мужчины, сопровождавшие коров, делали плоты. Некоторые коровы могли и сами переплыть. Делали много остановок, выбившихся из сил коров, которые не могли идти дальше, забивали на месте. Мясо употребляли в пищу, и сколько можно было, брали с собой в дорогу. Было много бродячего скота по всем разорённым деревням, поэтому число коров не уменьшалось. Бродячий скот сам прибивался к стаду. Пока подошли к границе Казахстана, началась зима. Наступили лютые морозы с ветром. Коровы плакали от резкого режущего ветра, слезы замерзали в глазах. Тяжело и невыносимо было смотреть на мучившихся животных. Но приказ есть приказ. Мужчины были обязаны доставить 138 коров, и они их доставили. Поход длился год, с июня 1941 по июнь 1942. Отец вернулся домой, и его отправили в Ростовскую область. Там работал на мясокомбинате, где забивали скот для солдат. Когда армия пошла на запад, отец присоединился к нашим войскам. Там его и взяли на фронт. Так как ему было 55 лет, он был мобилизован на железную дорогу, доставлял боеприпасы и военную технику на фронт. Конец войны он встретил в Вене. И только в августе 1945 года смог вернуться домой».
А сейчас я расскажу о своём дедушке. Моего дедушку звали Огородников Леонид Григорьевич (приложение № 4). В армию он был призван в 1939 году. Служил в действующей армии в Молдавии. В мае 1941 года дедушка должен был вернуться со службы, но так как приближалась война, и все об этом знали, его не демобилизовали.
3 октября 1941 года дедушка был ранен в плечо. Когда его часть вывозили на поезде в тыл, эшелон попал под бомбежку немецких самолетов. Эшелон был разбит. Раненые солдаты попали в плен. Всех пленных согнали в город Запорожье. Осень. Расположить военнопленных негде. По непонятным причинам немцы, которые охраняли военнопленных, разрешили семьям из города Запорожья забрать своих родственников из состава пленных. Одна из местных женщин пожалела моего дедушку и спасла его, взяв под именем своего пропавшего в первые дни войны сына и дав ему фамилию Ковалев. Так эта благородная женщина спасла совсем чужого для нее паренька. Она заботилась о нем как о собственном сыне. В городе Запорожье начался голод, и она отправила моего дедушку к своей сестре, в хутор Князевка, где проживала бабушкина семья. Все пленные отмечались в комендатуре каждый день. Списки были огромные. На молодёжь - отдельные списки. Там, на пересыльном пункте, и познакомились мои дедушка и бабушка. Поползли слухи, что формируют бригады. К осени 1941 года стали сгонять молодёжь из близ лежащих хуторов в Запорожье. Город гудел как улей. 15 февраля 1942 года пришла повестка, куда нужно явиться и во сколько часов. Всех, кого вызвали, построили в колонны. Охрана с двух сторон с собаками. На повозки можно было положить вещи и еду, которые взяли из дома. Погнали до станции Глобино, что была в 50-ти километрах от хутора. Зима, холод. Было очень тяжело на душе. Все знали, что последний раз идут по родной земле. Прощались навсегда с родственниками. Во всех хуторах стояли стон, рёв. В Глобино согнали, казалось, всю Украину. Уже знали, что увезут в рабство, в Германию. Эшелоны уходили на Запад ежедневно. Итак, 11 ноября 1942 года их погрузили в вагоны и повезли в Германию.
«Ехали до Германии мы долго, - вспоминает бабушка. - Дорога была очень тяжелая. Кушали только то, что успели взять из дома. Прицепов было много: в некоторых тоже сидели люди, другие везли боеприпасы, третьи – военных. Помню только, что в Польше долго стояли. Поляки злые были. За все расстреливали. По громкоговорителю передавали часто такое сообщение: «Кто забыл зеленый чемодан, просим подойти к пункту и забрать». Людей, которые шли за этим самым зеленым чемоданом, расстреливали прямо на месте, на площади. Говорили, что это не люди. Несколько раз в баню водили: сначала спускали холодную воду, а потом кипяток. Больно было, кожа огнем пылала. Потом нас отправили в г. Франкфурт на Майне, в Германию. Там распределяли нас. Помню, что зал большой был, туда приехали хозяева разных заводов и фабрик - те, которым нужна была рабочая сила. Вот они ходили и разбирали людей, как товар оценивали. Вот так я оказалась в Фульде» (приложение № 5).
Гитлер готовился к войне много лет. На немецких территориях уже были построены военные заводы. На эти заводы требовались сильные, здоровое люди. Поэтому людей из деревень и городов собирали большими группами и отправляли работать на немецкую армию. Вся Западная Европа начала работать на одно государство.
«Эмальверк», ул. Петерсбергерштрассе, 19. Город Фульда. Германия (приложение № 6). Я никогда не забуду этот адрес, - продолжает воспоминания бабушка. - Фабрика была большая. Четыре на четыре километра. Фабрикой по производству эмалированной посуды она называлась для отвода глаз. Это был полностью специализированный военный завод (приложение № 7). Всю территорию завода окружала каменная стена высотой около двух метров, обтянутая сверху колючей проволокой, и шириной около тридцати сантиметров. Сначала мы даже не знали, что делаем военную продукцию. Болванки, действительно, были похожи на кастрюли. Эта работа была тяжелая, хоть основную часть и делали мужчины и техника. Мы, женщины, таскали горячие неподъёмные болванки, обжигались у конвейера и дышали тяжёлым угарным воздухом. Носили болванки в сортировочный цех. Когда узнали, что это не для посуды, стали брак делать. Нас силой заставляли работать. Переводили из цеха в цех. Как-то я попала в цех по сбору самолетов. Там было легче. Мы собирали скелет самолета из маленьких и тоненьких пластинок, делали все по деталькам. А может, это были и не самолёты, а бомбы. Мы не знали, что мы делаем. Все время, начиная с того, как нас на завод перегнали, шла бомбежка. Американцы бомбили не только город Фульда, но и всю территорию вокруг него. Территория на военном заводе была исковеркана от бомб, были разрушены здания, цеха. Нас отправляли в бомбоубежища, а на следующий день приходилось снова идти работать. После каждой бомбежки восстанавливали жилье. На территории завода были сад и огород, правда, за ними мы не смотрели, там работали немки.
Мы, русские, жили в трехэтажном здании – это был бывший склад по хранению посуды. На первом этаже - столовая, душ, прачечная. На втором этаже жили семьи, на третьем жили одиночки. Сначала я жила на третьем этаже».
Но молодость берёт своё. Все пленные с Украины жили в Эльмаверке. Познакомившись в Князевке, мои дедушка и бабушка поддерживали свои отношения в Германии, позже они создали семью. Им выделили отдельную комнату. У них была небольшая комнатка, где-то четыре на пять метров. Вот что рассказывает бабушка: «Стояли две кровати, небольшой столик, две маленькие скамейки и шкафчик. Создавать семьи не запрещалось. Военнопленные французы жили в бараках. Точно не помню, может, в двух или в трех. Одно время я с французом работала. Звали его Карл, фамилию не помню. Военнопленных было очень много. Там были и бельгийцы, и украинцы, и французы, и латвийцы, и чехи, были все. Очень много народу было, больше 6 тысяч человек работало. Там за нами велся учет, кто поранился, кто заболел, кто умер. Имён у нас не было. Бирка с номером на платье, и всё. У меня был номер 68, а у мужа моего - 61. Нам их дали, как мы в списке перечислительном были в Украине, в Запорожье. Сначала мы ходили в одежде, в чем из дома вышли, позже нам выдали черные платья, нижнее белье для мужчин и для женщин. За нашей работой следили два начальника. Один был строгий, его боялись абсолютно все. А второй был маленький добряк, мы его звали Шунапсан. Бывало, немки сидят, ножкой стучат, а сами вяжут или вышивают. Первый шеф придет, прикрикнет и ударит железкой об железку, все сразу работать начинали. Нас особо не наказывали. Рабочий день начинался в 7 утра и заканчивался в 5 вечера. Работали небольшими группами. В моей команде было 5 человек: я, Миля Комар, Мария… (фамилию не помню), мастер и немец. Этой командой мы постоянно работали. Вольнонаемные были только голландцы и сами немцы. Немки на работу приезжали на велосипедах. Внутри территории у входа была велосипедная стоянка. Вход на территорию завода охранялся с четырёх сторон. На каждом углу была вышка, там солдаты стояли с оружием. И у входных ворот тоже охрана. Через завод проходили две колеи железной дороги, чтобы продукцию вывозить, завозить груз и необходимый для работы материал. Ворота большие были; когда поезд с вагонами въезжал или выезжал, они открывались и тут же закрывались автоматически. Так как у нас был военный объект, везде была усиленная охрана. Немецкая свастика находилась в центре территории. За работу нам платили, но, согласно их закону, я была еще несовершеннолетняя. У них становятся совершеннолетними с 22 лет, а мне было 19. Поэтому мне платили меньше, от 7 до 8 марок. Нам разрешалось выходить за пределы завода, в городе мы могли сходить в пекарню, в магазин, купить то, что нам нужно. Ежедневно по радио шли новости, что русская армия отступает, что множество городов захвачены немцами: Смоленск, Киев, Чернигов, Львов. Слушали каждый день. Так они хотели сломить наш дух, чтоб мы были безвольными куклами. Больно было это слышать, мы все переживали за нашу Родину. А после 1943 года радио перестало работать. Из уст в уста передавали, что русская армия разгромила немцев под Смоленском, в Сталинграде, в Севастополе. Мы ждали сообщений с Родины. Нам разрешали писать домой. Эти письма мы называли посткартками. На ней можно было написать не больше 25 строчек. Цензура проверяла всё, так что ничего, в общем-то, и нельзя было написать. Писали, что живы и здоровы. Потом на них же нам отвечали из дома. Я до сих пор сожалею, что всё это оставила на Украине».
Бабушка продолжает: «Условия труда были тяжёлыми. Но когда я забеременела, меня на легкий труд перевели и увеличили паёк. Кормили два раза - обед и вечер. Утром только ячменный кофе. Но мы могли прийти в столовую и приготовить себе что-нибудь. За 14 дней до родов меня отпустили, рожала я в больнице и под наркозом. В 1943 году родилась первая дочь Мария. Мне дали отпуск 6 недель. На Марию мне выдавали продукты: 1 литр молока, 250 г. сахара, 260 г. пшена на неделю. Когда маленьким исполнялось по годику, давали сушеные сухарики. Утром мы уводили детей в комнатку, там было 6 маленьких ребятишек. И наша девушка за ними ухаживала. Вечером семьи забирали ребятишек. Каждое утро шеф приходил и смотрел в комнате температуру, и не дай Бог она была выше 27 градусов. Покричит на девушку, откроет окно и скажет: «Детям свежий воздух нужен». Потом ко мне пришли немочки из нашей бригады во главе с Анной Шварц (Черная Анна). Они принесли мне столько всего! И одежки, и колясочку, и копченого мяса, и молока, в общем, хорошие были девушки. Они хотели посмотреть русского ребенка, так как у них была пропаганда, что славянские дети рождаются с рогами и хвостом. Рога отваливаются, а хвост еще некоторое время остается. Я им показала Машеньку, а они ответили: «Совсем что немецкое дитё». После отпуска я вышла на работу, а в бригаде - новые. Кого-то увезли. Кто-то умер. Постоянно привозили новую рабочую силу.
Город Фульда был застроен полностью военными заводами. Если только на нашем заводе работало 6 тысяч пленных, то сколько их было в городе? Когда выходили за территорию завода за покупками в город, то по улице видны были огромной высоты заборы с двух сторон улиц. Напротив нашего завода был еще один - «Гумильверк». Там наказывали за любую провинность: на воду сажали, сильно избивали, лишали обеда, унижали, заставляли работать на каторжных работах».
Бабушка замолчала. Пауза повисла тяжелая, неловкая. На бабушку тяжело смотреть в такие минуты. Она уже не плачет. Прожитые годы наложили отпечаток боли и страданий на её лице. В настоящее время у неё плохое зрение, она ничего не видит. Очевидно, сказалась работа в горячем цехе. Она изредка трёт кулачком сухие глаза, как бы вытирая слезинку.
Мерно тикают высокие часы, я не решаюсь нарушить эту тяжелую тишину. Позже бабушка скажет, что 1 апреля 1945 года завод разгромили американцы, а пленных рабочих разместили по уцелевшим после бомбежки казармам. Пленных начали отправлять на родину. Дедушку и бабушку отправили в г. Бреслау, Польша (приложение № 8), где они проходили государственную проверку на компрометирующий материал. Итак, согласно документам, бабушка выехала с Германии с дочерью Машей (приложение № 9). Однако в свидетельстве о рождении написано, что родилась Мария в Кировской области (приложение № 10).
После этой проверки дедушку отправили служить обратно в Германию, в войска Советской Армии, которые там находились некоторое время после подписания акта о капитуляции. Бабушка с дочерью отправились к нему. Они жили в военном городке Штецене, на берегу реки Эльбы. Бабушка помогала убирать в казармах. Дед был демобилизован только в октябре 1945 года, и они вместе вернулись в Украину.
Неприятный ком подступил к горлу бабушки, когда она увидела деревушку, в которой провела детство. Всё было разрушено. Не было ни домов, ни скотины, многие люди жили в землянках. Все было выжжено, одна земля осталась. Пришлось заново восстанавливать деревню, которую война стерла с лица земли. Восстанавливали дома, огороды, поднимали заново колхоз. Так как дом был разрушен, семья бабушки жила в сарае, потому что построить дом зимой большая проблема. В 1945 году 28 ноября в семье родилась еще одна девочка - Оля. Из-за таких условий проживания Ольга заболела и 23 февраля 1946 года умерла. Мария также заболела, но ее смогли выходить. После тяжелой зимы был заново отстроен дом. На Украине они прожили до осени 1946 года (приложение № 11).
В 1946 году дедушка с бабушкой расписались, зарегистрировали брак в Советском Союзе. Дедушка был русским, и он настоял на том, чтобы из Украины семья переехала в Россию. В итоге в 1946 году семья переезжает в деревню дедушки - в Немировщину Кировской области. Дедушка устроился на работу в колхоз. Там он проработал до 1948 года. Работы было много, и она была очень тяжелая. Государство весь хлеб забирало себе. Как сказала бабушка: «Было холодно, голодно, ходили раздетыми (в плохой одежде). Одним словом – работали задаром».
В 1949 году деда отправили в леспромхоз, в п. Пиляндыш Кировской области, на заготовку древесины (приложение № 12). Он остался в леспромхозе зарабатывать деньги. Так их семья ушла из колхоза, за что их лишили земельного участка. Бабушка рассказывает: «Позже, в 1961 году, переехали в Томск, где муж стал работать на железной дороге. Я также стала работать на железнодорожных путях (приложение № 13). В бригаде было много мужчин. Заработки на железной дороге маленькие. А в то время в Сибири открывались леспромхозы, появлялись новые посёлки лесозаготовителей. Мужчины, а именно: Иван Загвоздкин, Симонов и другие - поехали на север, в маленькую деревню Новоназимово Красноярского края. Муж переписывался с Иваном, и тот уговорил его приехать к нему. Семью надо было кормить, одевать, и Леонид собрался в Новоназимово. На месте там платили около 140 рублей. Письмо мне прислал, с увольнительной (с заявлением об увольнении с работы). Я его отнесла в контору. В июне за нами приехал. Осенью 1963 года мы переехали в Новоназимово. Здесь было много ссыльных, кто за что. Решили, что уже никуда уезжать не будем. Мы думали, что здесь нам будет легче жить. Но даже здесь, казалось бы, в тихой и уютной деревне, нас приняли в штыки, потому что мы во время войны работали на немецкой фабрике, потому что мы создавали для чужой армии оружие.
Да как же так можно было подумать! Ведь мы не по своей воле! Нас туда угнали, применив силу! В магазин спокойно выйти нельзя было, указывали пальцами и оскорбляли. Для своей семьи все заготовки делали дома, чтоб было всё свое. Держали домашнее хозяйство, пекли хлеб, сажали огород, овощи все свои были, ягоды с грибами собирали, в общем, делали всё, чтобы лишний раз не выходить на улицу. Пряли шерсть (приложение № 14). Вязали носки, варежки, свитера, шапки. Шили одежду себе и детям. Мы боялись разговаривать с местными жителями. Ведь откуда-то они узнали, что мы были в плену. Страшно было даже здесь рассказывать что-то о прошлой жизни, о Германии. Это сейчас я могу спокойно, ничего не опасаясь, говорить. Говорить правду, говорить то, что было на самом деле. Это можно назвать настоящим чудом, что нас с мужем не отправили в лагерь, посчитав врагами народа. В то время люди тысячами погибали в исправительных лагерях за то, что были угнаны в рабство».
Незатихающая бабушкина боль вылилась в очередной раз наружу. Обида на государство, которое не может защитить своих граждан. Обида за жизнь, прожитую в лишениях.
«В восьмидесятых годах прошлого века мы узнали, что Германия выплачивает деньги за принесенный моральный ущерб. Я хотела написать запрос, положена ли нам компенсация, но муж строго настрого запретил. Сказал: «Мало ли мы натерпелось?» (приложение № 15). Позже, когда муж умер, я все-таки решилась и написала. Ответ пришел положительный».
Может показаться, что в плену бабушке и дедушке жилось хорошо, но это только на первый взгляд. Не надо забывать, что шла война и на головы сыпались бомбы, а вокруг летали пули. Просто человеческая память избирательна, она забывает самые страшные моменты в жизни. Остаются воспоминания о простых немецких людях, которые помогали нашим пленным. Но все равно, по словам бабушки, она до сих пор не может слышать даже в кинофильмах немецкую речь - так ей это больно.
Таким образом, проанализировав воспоминания своей бабушки, я смогла частично восстановить историю своей родословной. Я решила все поставленные мною задачи. Получилось исследование по теме моей родословной, основанное на воспоминаниях очевидцев того времени. Вот такая длинная и тяжелая, полная радостей и горестей судьба моего рода. Эта работа помогла мне составить генеалогическое древо моей семьи. Я думаю, что собранная мной информация будет интересна и будущим поколениям нашей семьи.
Сейчас мы живем в свободной стране, в мирное время. Но я никогда не забуду, какой ценой завоевано это счастье; в нем есть частица вклада и моих героических родственников, ведь все они жили, страдали и трудились на благо Родины.
Просматривая старые документы, листая фотоальбомы, читая воспоминания, я все больше и больше убеждаюсь, что в истории моей семьи, как в призме, отражается история моей страны.
• HTTPS://www.fondvp.ru/
• История респондента Огородниковой Антонины Григорьевны
• Документы, предоставленные Вайгульт Марией Леонидовной
• Фотографии, предоставленные Огородниковой Тамарой Леонидовной, Вайгульт Марией
Леонидовной
• country.turmir.com
• savok.name
•
https://maps.google.ru/maps?hl=ru&q=%D0%A4%D1%83%D0%BB%D1%8C%D0%B4%D0%B0&ie=UTF-8&ei=1Z6jUPynHOWn4gT-mIHADA&ved=0CAgQ_AUoAg
Моя бабушка Огородникова Антонина Григорьевна, 1922 года рождения
Мой прадедушка (справа) Пащенко Григорий Павлович. Фотография военных лет, во
время боевых действий
Путь прадедушки Пащенко Григория Павловича с Украины в Казахстан через
Калмыкию
1939 г. Мой дедушка (справа), Огородников Леонид Григорьевич
Географическая карта Германии
ул. Петерсбергерштрассе, 19. г.Фульда, Германия
План-схема военного завода «Эмальверк», составленный по воспоминаниям моей
бабушки, Огородниковой Антонины Григорьевны
Польша, г. Бреслау. В этом городе дедушка с бабушкой проходили
государственную проверку на компрометирующие материалы
1946 год. В центре бабушка, Огородникова А.Г.
1951 год, п. Пиляндыш, Кировская область
В центре бабушка, слева Маша, рождённая в Германии
1961 год, г. Томск. Бригада женщин на железнодорожных путях. Третья слева
Огородникова А.Г., а также Капеталия Шеряева, Ирина Новоксонова
За домашними делами. Моя бабушка, Антонина Григорьевна, за пряжей шерсти
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»