Пережившие гулаги
Долгое время дела невинно осужденных были засекречены. Память о репрессиях хранилась лишь в сердцах людей. Об этом никогда не говорили вслух, боялись накликать на себя беду.
- До 53-го года нас преследовали и унижали, не считали за людей. Так и жили с клеймом «раскулаченные»,- горестно вздыхает восьмидесятилетняя Анна Леонтьевна Шпагина (девичья фамилия Колесникова).
До начала репрессий Колесниковы жили в селе Моторское Каратузского района. Здесь же в 1923 году родилась и Аня. Кроме нее в этой большой дружной семье подрастали еще трое деток. Отец был мужиком работящим, мастеровым. Вместе со своими братьями вели общее хозяйство. Один из них выделывал кожи, другой работал на маслобойке, а Леонтий Иванович, отец Ани, в кузнице. Все вместе обрабатывали землю, выращивали хлеб. Были в хозяйстве лошади, коровы, овцы и другая живность. Не сидели без дела и жены с детьми, всем работы хватало. И жили все вместе.
Планировали братья отделиться. Сначала Леонтию дом построили. Радовались родители: наконец- то свой угол появился. Да недолгой была радость. В 1931 году на заседании президиума Каратузского РИКа признали хозяйство гражданина Колесникова Леонтия кулацким. Семью выгнали из дома, а имущество продали с торгов.
- Наживали добро годами, а растащили в один миг,- до сих пор сокрушается Анна Леонтьевна. - Целую неделю только хлеб из амбара вывозили на наших же двух лошадях.
Под раскулачивание попали и братья Леонтия Ивановича. Их определили на Ольховский рудник в Курагинский район. А Колесниковых спустя два года отправили на поселение в Нововасюганский район Томской области.
До пункта назначения добирались долго. Сначала везли на подводах, потом на товарнике. Месяц продержали в Томске в карантине и дальше баржей по Оби, по реке Васюган на север, за 800 километров от города. В июне прибыли на место. Кругом тайга, чащоба, заросший травой берег. И вдруг команда: «Выгружайтесь!» Женщины в крик и слезы. Никто не мог подумать, что эти дикие места станут их вынужденным пристанищем. С властью не поспоришь. Собрав свой нехитрый скарб, спецпереселенцы покинули баржу и занялись строительством временного жилья. Рвали траву, рубили ветки, делали балаганы.
Солонцовый Яр, так называлось место поселения, постепенно обустраивался. Скооперировавшись по две-три семьи, начали строить избушонки - зима на севере долгая да лютая. Ближайшие поселения староверов, скрывавшихся от советской власти, да остяков, местных жителей, находились за сотни километров. Питались рыбой и кое-какой дичью, что попадала в петли - ружья иметь раскулаченным не положено. А через два года это место признали непригодным для жилья. Велели срочно переселяться дальше, в Медвежий Чвор.
Снова корчевали лес, строили избушки. Работали, как проклятые, голодные, полураздетые. Некоторые не выдерживали, сбегали.
- Попытались вырваться из этого ада и мы,- вспоминает Анна Леонтьевна. - Неделю шли на лыжах по тайге. Младших братишку и сестренку (в 37-ом у Колесниковых родился пятый ребенок, Машенька) везли на нартах. Старались идти утром, по насту, был уже март. Добрались до Кулая, там нас и задержали. А через два месяца сбежали снова. Вышли на станцию Чаны, голодные, оборванные. Сели в поезд, Не доезжая до Новосибирска, были снова задержаны и отправлены этапом на прежнее место. Так там и жили, горе мыкали.
После окончания школы-четырехлетки Аня работала в колхозе. Младшие помогали по дому. Завели кур, корову, но ее отобрали за неуплату налогов. На огороде картошка, и та не успевала вырасти - север, лето короткое, холодное. Не умерли с голода, лишь благодаря золотым рукам отца. Он мог отремонтировать любую технику, сделать боек к ружью, даже выточить швейную иголку.
Перед самой войной умерла мать. Девочка была старшей в семье, и все заботы легли на ее хрупкие плечи. Шестнадцатилетнего брата мобилизовали и отправили в Новосибирск на военный завод. Отцу дали бронь. Аню определили в пихтовый цех, а завод-то чан да печка с топкой. Жили подростки в бараке в 30-ти километрах от дома. Целыми днями лазали в тайге по деревьям, срубали пихтовые лапки, ломали их и несли на завод.
Как-то весной Аня не удержалась на обледеневшем дереве и упала, повредила позвоночник. Болезнь надолго приковала ее к постели. Нигде не лечилась, молодой организм постепенно поборол недуг, и Аня снова окунулась в работу. Ухаживала за курами, корчевала лес, гребла сено, молотила хлеб. Отец всякими правдами и неправдами выбрался в Новосибирск. Устроился на военный завод , где работал его старший сын.
- А нам из Медвежьего Чвора уехать не разрешали,- говорит женщина,- пока не рассчитаемся с колхозом за хлеб. За долги взяли избу, но этого оказалось недостаточно. Пришлось продать валенки и кадушку. В Новый Васюган пошли пешком Узелки сложили на саночки и в дорогу. Добрались до места, и у меня отнялись ноги. Остановились у знакомых. Когда поправилась, получила паспорт, на пароходе поплыли с братом в Новосибирск к отцу. Прибыли туда как раз в День Победы. Кругом машины, дома высокие, цветы, люди ликуют, а мы, как дикари, всему удивляемся. Что говорить, в глуши выросли, ничего не видели, не слышали.
И здесь не все просто складывалось в жизни Ани и ее родных. Статья 58 в паспорте делала свое дело до тех пор, пока она его не «потеряла» и не получила новый, без клейма. После этого все постепенно нормализовалось. Но не давала покоя родная земля, звала их к себе и днем, и ночью. Вернулись в Каратузский район, в свое село, а там ни кола, ни двора, косые недобрые взгляды.
Решили Колесниковы обосноваться в Туве. Там Анна окончила курсы медицинских сестер. Работала в хирургии, затем в туберкулезном диспансере. Главный врач жалел девушку, уважал за порядочность и трудолюбие. Беспокоили прежние болезни, Ане дали вторую группу инвалидности, но девушка отказалась - эта группа не рабочая, а на пенсию не проживешь. Следила за своим здоровьем, часто лечилась, перенесла операцию, но никогда не жаловалась на свою судьбу.
Уже будучи на пенсии Анна Леонтьевна со своим мужем переехала в Ермаковское.
В декабре Анне Леонтьевне Шпагиной исполнится 83 года. Она - ветеран Великой Отечественной войны, труженица тыла. Награждена медалями «Ветеран труда», «За доблестный труд в годы войны», юбилейной медалью «За Победу». Реабилитирована в марте 1994 года. Много горя и невзгод выпало на долю этой женщины, но не сломалась, выстояла, не озлобилась. Она всегда верила в справедливость, знала, что придет время, и правда восторжествует.
Н.Котова.