Никакой вины за нами не было
Одной из форм политических репрессий была депортация (насильственное выселение из родных мест и отправка в глухие, необжитые места) народов по национальному признаку. Так, например, подверглись депортации прибалты: латыши, литовцы, эстонцы. В частности, самой массовой депортацией литовцев считается депортация 22 мая 1948 года.
Многие из жителей Литвы попали в наш Красноярский край. В их числе оказалась и 18-летняя Юлия Антоновна Белозёрова (девичья фамилия Руплитэ), родившаяся 4 сентября 1929.
- В семье нас было четверо детей – все девчонки. Держали землю, дом, хозяйство. Учились в деревне. Великую Отечественную войну мы не ощутили - жили да жили. И на фронте из нашей семьи никто не погиб, - рассказывает Юлия Антоновна и после паузы продолжает. - После смерти родителей (Антанас Руплис, Елена д. Ионаса Руплите)в 1945 году нас с сестрёнкой забирает к себе старшая сестра. В то время нам казалось, что ее мужу были вовсе не нужны "лишние рты", и мы думали, что именно он и способствовал нашей высылке.
Однажды ночью, когда мы спали, пришли двое, разбудили и сказали: «Давайте, собирайтесь!» И меня, восемнадцатилетнюю, и мою младшую сестру десяти лет, увели. Это случилось 22 мая 1948 года. Никогда не забуду этот день...
На вторые сутки нас погрузили в вагоны и повезли в Сибирь, в Иркутскую область. Мы ехали целый месяц одни, в товарном поезде, почти без куска хлеба. Иногда поезд загоняли в тупик – там нас кормили. На станции Черемхово неделю сидели в подвале. Потом продолжили путь. По прибытию в Тальники нас развезли по участкам. Мы попали в Сухую Протоку. Жили в шалашах, спать приходилось на земле. Работали в лесу - пилили деревья. Сперва вручную – было очень трудно. Деньги не платили, питались грибами и ягодами.
В 50-х годах стало жить лучше. Нам начали платить каждую субботу по 25 рублей. Даже была такая песня:
Хватит Ваня водку пить,
Пойдем на работу.
Будем деньги получать
Каждую субботу!
Хлеб распределяли строго: мне 400 граммов, а сестре – 200. И вот так мы и жили... хотя никакой вины за нами не было. Когда начали строить ГЭС, многие переезжали в Братск. Мы уехали в Жеблахты. Там работали в школе. Потом снова переезд - уже в Ермаковское. Повсюду нас почему-то называли фашистами. А для меня все люди равны - я не хочу разделять никого по нациям. Всё главное - в человеке.
Был у нас в Ермаковском счетовод, который заинтересовался, почему двоих из Литвы выслали. Писали запросы в Москву.
Затем была бесплатная поездка в Литву, где нас приняли хорошо, дали квартиру за то, что незаконно выслали... Деньгами на жилье тоже обеспечивали - по 350 литов давали. Мне все нравилось. Но тянуло в Сибирь, обратно. Думаю: «Вот приду в свою избушку, лягу на диван и буду смотреть телевизор». И в итоге все-таки отправилась в село Ермаковское, где и сейчас живу, ведь здесь оставались мои дети. Жаль только, что моя избушка скоро врастет в землю.
Юлии Антоновне - 84 года. Из них - 42 года упорного труда и работы. Она вырастила троих сыновей, и у нее уже девять внуков и семеро правнуков.
Юлия Антоновна не теряет бодрости духа. Никакой в её лице печали или грусти - только блеск живой в глазах всем на удивление! А о своей жизни Юлия Антоновна говорит так: "Да, бывало и хорошо, и плохо... Но все проходит. Я ни о чем не жалею".
Полина Хамидуллина,
10 класс, профиль журналистики МУК.
