С Лёней Лозовским я познакомился в самом начале семидесятых годов, в диссидентские времена. Я только что отработал четыре года на полярной станции и перевёлся в Якутск. Лёня попал в Якутск более извилистым путём. Он работал в Новосибирске в Институте Геологии и Геофизики СО АН СССР и в 1968 подписал "письмо сорока шести" в защиту Гинзбурга и Галанскова (Посажены за то, что издали книгу документов о процессе Даниэля и Синявского.). Власти отреагировали жёстко, так или иначе пострадали все подписанты. Директору Института Ядерной физики Будкеру удалось у себя в институте смягчить ситуацию. Директор ИГиГ Трофимук напротив – устроил своим подписантам жесточайший разгром. Всех уволили с волчьим билетом. На общем собрании института, где разбивали собачьи головы (Китайское выражение времён культурной революции. Жёсткая проработка с фатальными последствиями.), Трофимук с возмущением говорил, что отщепенцы направили письмо за границу, врагам. Леня выступил и в лицо назвал Трофимука лжецом, показал квитанции с адресатами: ЦК КПСС, правительство, советские газеты. От ярости академика чуть кондратий не хватил. Эту историю мне рассказывал Лёня гораздо позже. Надо иметь очень большое мужество, чтобы противостоять распинающей тебя толпе.
В Новосибирске устроиться не светило. Лёне пришлось уехать в глухую Якутию. Работал в геофизических партиях сначала в Усть-Нере, потом в Якутске.
Однажды мои друзья позвали меня в гости. Пойдём, познакомимся, интересный парень в городе появился. Вот так я оказался у Лёни, в квартире на окраине Якутска. Жена, ребёнок, гениальный фокстерьер Джим, охотничье ружьё. Книги, плёнки-записи, портрет Хэмингуэя. Я тоже вышел из новосибирского Академгородка, и мы понравились друг другу. Не сразу сошлись, но поддерживали знакомство.
Летом 1972 в Якутск на шабашку приехали видные московские диссиденты. Этот год – пик андроповских репрессий. Допросы, обыски, суды, посадки, как минимум увольнения с работы. Чтобы подработать собралась большая бригада. Приехали в том числе Толя Якобсон, Саша Лавут, Костя Бабицкий, Игорь Хохлушкин, Алексей Гладкий. Бригадир и организатор работ – Боря Найдорф, тоже подписант. Он работал завучем в Новосибирской ФМШ, уволен. По протекции Будкера его спрятали на год на научной станции в Тикси, где мы и подружились. А Игорь Хохлушкин являлся одним из организаторов пресловутого письма. Такое интересное сплетение людей и судеб случилось в августе 1972 в Якутске.
Лёня взял отпуск с последующим увольнением и органично влился в знаменитую бригаду. А я предоставил им кров. Несколько человек жили у меня, несколько в квартире напротив: жильцы уехали в отпуск и оставили мне ключ. Так у нас с Лёней появились общие друзья и связали нас на долгие годы.
Вскоре мы с Лёней разъехались по разным городам – сначала он в Калинин, потом я в Красноярск. Встречались редко, но принадлежали одному диссидентскому братству, поддерживали дружбу на расстоянии.
В 1980 случилось второе большое обострение репрессий. Пошли в зону наши общие друзья – в Москве Саша Лавут. А в Калинине судили Иосифа Дядькина и Сергея Горбачёва. Зоя Горбачёва вспоминала, что Лёня Лозовский оказался одним из немногих, кто вёл себя достойно и мужественно.
После распада Союза судьба привела Леню в Ригу, и только электронные письма связывали нас.
Лёня культивировал свой образ мачо, настоящего мужчины. Боксёр, охотник, хороший стрелок, заядлый собачник. Умный, ироничный человек, интересный рассказчик, остроумный собеседник, любитель розыгрышей и подначек. В общении прямой и резкий, дураков терпеть не мог. Высочайший профессионал, геофизик, талантливый инженер, изобретатель, автор многих патентов. Он обладал чутьём и тягой к новизне. Помню, одним из первых он обзавёлся магнитофоном с миникассетами, собрал огромную коллекцию бардов. Сам смонтировал оригинальный телевизор и, уезжая из Якутска, подарил мне эту самоделку.
Лёня был хорошим другом.
12.05.2013.
07.11.2018.