Новости
О сайте
Часто задавамые вопросы
Мартиролог
Аресты, осуждения
Лагеря Красноярского края
Ссылка
Документы
Реабилитация
Наша работа
Поиск
English  Deutsch

Геннадий Капустинский. Так было. История без вырванных страниц


Широка страна моя родная

На ОРТ есть передача О.Шкловского «Как это было», в которой непосредственные участники рассказывают о тех или иных громких и не очень событиях прошлого.

Я расскажу о довольно заурядном по тем временам событии, происходившем в Канске в конце сентября 1952 года, которое так ярко запечатлелось в моей памяти, что помнятся все его нюансы и подробности. Еще был жив «вождь и учитель» всех времен и народов товарищ Сталин; еще действовали во всю мощь созданные его злым гением концентрационные лагеря, перемалывая судьбы миллионов людей; над страной еще витал злым демоном дух всесильного Л.П.Берия. Страна пела бодренькие песни, из всех репродукторов и тогдашних СМИ неслись победные реляции со всех трудовых фронтов. Мы были самые-самые в мире, у нас было все самое-самое в мире. И мы, 13-14-летние подростки той поры во все это верили, как и многие другие – в счастливое светлое будущее. С этой верой мы жили, учились, ходили и отстаивали в бесконечных очередях за всем необходимым для жизни – хлебом, солью, сахаром, мылом, тетрадями и чернилами… Также как и многие считали, что так и нужно; дальше будет лучше. Ведь нам же внушала пропаганда, какие великие трудовые подвиги свершались ежедневно, и какие грандиозные планы великих свершений нам предстоит воплотить в жизнь. И однажды мы с двоюродным братом Володей стали случайным свидетелями одного такого «трудового подвига».

К юго-западу от Канска, километрах в двух-трех от нашей улицы Аэродромной (она тогда была крайней и являлась границей города) за заболоченными озерами, где мы иногда ловили гальянов, располагался колхоз «Новый путь». Центральной усадьбой его было село Лобаново, раскинувшееся вдоль берега реки Кан. По обе стороны – земли колхоза, в том числе и хлебные нивы, на которых в этот день завершилась очередная «битва за урожай». Хлеборобы убирали зерновые. Погода стояла прекрасная: сухо, тепло; природа как будто способствовала уборке и помогала крестьянам. К концу сентября хлеб с полей в основном был уже убран, работы шли на токах по подготовке зерна к вывозке. Уборку с полей этот колхоз завершил одним из первых в крае, о чем по инстанциям было доложено и отрапортовано. По этому случаю готовились представления к высоким правительственным и государственным наградам на руководство колхоза и некоторых колхозников по разнарядке райкома. Ожидали наград и чиновники партийно-хозяйственного аппарата райкома и даже края. Для усиления эффекта, а также в пропагандистских целях готовилась в колхозе помпезная акция под названием «первый хлеб нового урожая – Родине», для чего предстояло отправить первый обоз с хлебом из села в город.

Рано утром в прекрасный солнечный сентябрьский день 1952 года мы с Володей пошли на озера на рыбалку. Поднявшись на довольно высокий холм за одним из озер, мы увидели как на ладони Лобаново. Расстояние было не большое, поэтому было видно и слышно все, что происходило в селе. Наше внимание привлекло необычно оживленное передвижение конных подвод, верховых и легких бричек по центральной улице деревни, которая плавно переходила в дорогу, ведущую в город. У здания правления колхоза собрались люди. Кто-то куда-то уходил, другие подходили к правлению и, видимо, получив какие-то указания, снова уходили. Царила обычная суматоха, характерная для подготовки какого-то важного мероприятия. Перед правлением уже были установлены столы, покрытые красной материей, наверное, для президиума. На площади уже стояло несколько конных подвод, груженых мешками с хлебом. На подходе были еще несколько. Почти каждая подвода была украшена транспарантами с лозунгами «Наш труд – Родине!», «Слава тов. Сталину!», «Принимай, Родина, наш урожай!»

С другой стороны деревни, за ее околицей в тени небольших лесочков-колков стояли четыре только что подъехавших крытых грузовика «студебеккера», из которых высаживались люди, в основном женщины, но было и несколько мужчин. Все они были в штатском, кроме водителей-солдат. Мы поняли, что привезли заключенных из ближайшего женского лагеря. Женщины были одеты почти однообразно – белые и светлые кофты, темные юбки и сарафаны, головы повязаны платками. Судя по всему, они должны были изображать радостных колхозниц – участниц битвы за урожай. В руках они держали грабли, лопаты, деревянные вилы, косы, серпы – обычный сельскохозяйственный инвентарь. Мужчины тоже были одеты под среднестатистического колхозника, но, судя по выправке, в них угадывались охранники, которые изображали бригадиров и звеньевых. Выдавали их и оттопыренные задние карманы брюк, где лежало оружие. Приехавших было немного – человек семьдесят. Они энергично строились в колонну, чтобы подойти к собравшимся у здания правления.

Со стороны города на въезде в село на дороге показались три легковушки – «Победа», в сопровождении нескольких конных экипажей-бричек. Это приехало краевое, районное и городское начальство. На одной из бричек ехали кинооператоры. Вся эта процессия, подъехав к ожидавшим их людям, не спеша развернулась. И из остановившихся машин и бричек величественно вышло начальство и направилось к столам президиума. В это время затрещали кинокамеры, запечатлевая сей важный исторический момент.

Вдруг со стороны лесочков-колков раздалась песня. Это шла колонна «колхозников» в сопровождении «бригадиров» и «звеньевых». На плечах они несли ручные сельскохозяйственные орудия труда. Они пели песню «Широка страна моя родная». Нам хорошо было слышно их пение. Но как они ее пели! Это было что-то необыкновенное. Люди в это пение вкладывали всю душу, всю скопившуюся за годы отсидки волю к жизни, к свободе. Это было действительно чрезвычайно красивое, завораживающее, я бы сказал – божественное пение. В этот миг все вокруг в природе замерло. Казалось, что воздух каждой своей молекулой был полон этой песней, что даже все окружающее – трава, деревья, их листья – колыхались в такт этой мелодии. Пела сама природа, сама жизнь. Это было так необычно, что казалось сверхъестественным. Мы, очарованные таким удивительным исполнением популярной в то время песни, стояли ошарашенные и невольно покачивались в ее ритме.

Все, кто был на площади тоже замерли и с любопытством смотрели на подходившую колонну людей. Наконец, пение закончилось, но вместо аплодисментов стояла какая-то напряженная тишина. Колонна молча подошла к груженым подводам и остановилась. Неподалеку расположились колхозники и колхозницы. Начался митинг. Ораторов было много, они быстро сменяли друг друга. Вот здесь-то и гремели аплодисменты и здравицы. Все это снималось кинооператорами на пленку.

Вскоре митинг закончился. Пришедшие с песней «колхозники» под командой все тех же «бригадиров» молча, уже без песни отправились обратно к поджидавшим их «студебеккерам», чтобы вновь вернуться к своим лагерным беспросветным будням. Они исполнили свою роль статистов на чужом для них празднике. Только на мгновение они почувствовали себя свободными гражданами «широкой родной страны». Но настоящая свобода придет к ним позже, после того как умрет Великий Диктатор. Этого еще никто не знал и их жизнь продолжалась по кем-то написанному жестокому сценарию…

Уехали они также тихо и скромно, как и появились. В это время по дороге в город из села вытянулась и другая колонна. Впереди на «Победах» и конных бричках ехало начальство в соответствии с субординацией и рангом. За ними шествовал конный обоз примерно в двадцать подвод с хлебом, украшенный зеленым лапником и кумачовыми транспарантами. Перед ними на телеге ехал духовой оркестр и все время играл патриотические мелодии и марши.

Мы, позабыв про рыбалку, подошли к самой дороге, ведущей в город и с любопытством глазели на это зрелище. Когда эта процессия мимо нас проплыла, мы, выйдя на дорогу, пошли за обозом следом. Вот так торжественно, под оркестровую музыку мы вместе с обозом вошли в город, вернее на его окрашенные улицы, состоящие из одних частных домишек. Услышав музыку, и привлеченные необычным зрелищем, люди выходили из своих домов на улицу. С других улиц тоже бежали любопытные жители. Люди стояли молча и угрюмо провожали тяжелыми взглядами проходивший обоз. Они понимали, что этот хлеб предназначен не для них, что он исчезнет, как всегда, в бездонных и загадочных «закромах Родины». Для них же предназначалась только эта показуха и трескотня.

Так отмечался первый день досрочной сдачи хлеба государству. Это был первый хлебный обоз в районе в этом сезоне. Потом хлеб повезут уже обычным порядком – без помпы, без пышных торжеств, и он так же бесследно исчезнет в безразмерных «закромах». А люди, для которых он и был предназначен, проводив грустными глазами и скептическими улыбками подобные обозы, привычно пойдут в ночь занимать очередь за хлебом; очередь, которая стала неотъемлемой частью их бытия.

Вот такие «трудовые подвиги» свершались на наших глазах в годы нашего далекого послевоенного несытого детства. Так это было...


На оглавление Вперёд