1930 – 2005 годы.

Внуки мои в Интернете «выловили» статью краеведа Николая Чернюка в газете «Красноярский рабочий» от 21.10.95 г. «Как воевали дети «врагов народа», которая меня настолько взволновала, что я решил взяться за перо. Потому, что и принадлежу к этим детям «врагов народа».

Искренняя благодарность Николаю Чернюку (21.10.95), Гореловой Людмиле Андреевне (Нарва Кравченко 15), т. Биргеру (Красноярское общество «Мемориал» 09.07.94 и 06.01.96) за их исследования судеб спецпереселенцев Большого Унгута Манского района Красноярского Края и других мест поселения раскулаченных, сосланных.

Меня особенно интересует Большой Унгут – этот отдаленный угол Красноярской тайги, потому что я и моя семья именно туда были сосланы в 30-е годы и до начала 1942 я постоянно там прибывал: рос, учился в неполной, вернее, в начальной школе Унгута, а затем в НСШ в п. Орешное. Поэтому знаю многое. Дальнейшее образование получил в Армии.

Я не думал, что Богом забытый Большой Унгут и его жители займут место в Интернете – это заслуга авторов этих статей. Низкий поклон Вам и продолжателям этого, поистине, благородного дела!

Мои современники, друзья мои! Кто из Вас услышит меня? Ведь нам всем за 80!

Теперь о себе.

Я, Климов Иннокентий Алексеевич, 1923 года рождения, забайкалец, в настоящее время проживающий в городе Луга Ленинградской области, шлю привет тем, кто жив, помнит меня, мою жену Климову (в девичестве Чупракову) Анастасию Андреевну (тоже из ссыльных), всем друзьям, знакомым – жителям Большого Унгута в 30–40 годы. Я был бы бесконечно рад, если бы кто-то из моих сверстников откликнулся на мое обращение, хотя, понимаю, не всем доступен Интернет.

Но как пишется в завещании «…находясь в твердой памяти и ясном уме…», я делюсь воспоминаниями, и если кто жив из Б. Унгутских, – подтвердят мои слова!

В начале статьи Николая Чернюка речь шла о забайкальцах, переселенных в Большой Унгут на реке Мане – приток Енисея.

И моя семья – Климова Алексея Никоновича (отец) и Зиновии Кирсантьевны (мать) были раскулачены и высланы из с.Алентуй Петровск–Забайкальского р-на Читинской обл. Вместе с матерью в Б. Унгут приехали и мы с братом Иваном, 1921 года рождения. Отец был доставлен позднее: известная практика тех лет.

Наш маршрут: г. Петровск–Забайкальск по железной дороге до ст. Камарчага Манского р-на, затем на подводах через Шало–Кияй–Нарва; оттуда на плотах (их называли «салики») по реке Мана до Б. Унгута, левый берег.

Был образован Леспромхоз «Краслеса».

Началось строительство бараков на правом берегу; пекарни, школы, конторы ЛПХ, почты, гаража и проч.

Наш нижний поселок составлял улицу двух сторон.

Бараки делились на две половины, в каждую из которых вселили по несколько семей.

Тем, кто помнит, я напоминаю живших в тех бараках слева направо. Ближе к р. Мане:

1. Мулер Станислав, сын Адам (расстрелян в 1937)
2. Мы, Климовы, и Кандобаева Анна Алексеевна с сыновьями Иваном и Виктором.
3. Паньковы.
4. Гнеушевы Анна и Проня (дети).
5. Иванов Родион (дети: Филипп, Степанида).
6. Горейло Максим и Никита.
7. Подгорная Марфа, Муж расстрелян.
8. Толстихин Иван Сергеевич, жена Елена Павловна, дети.
9. Гогулан
10. Гудована Марина, Павел, Оля (умерла).
11. Елева Ольга.
12. Выходцев Василий, Нина.

Вторая сторона:

1. Ратушняк А.Е., жена Татьяна И., дети: Анастасия, Мария, Нина (в воспоминании пропущена).
2. Сюрбаки: Кондрат, Анна, Василий.
3. Быковы.
4. Гречанюк Д.В., Клавдия Андреевна, Гена, Стасик.
5. Макогончуки.
6. Смолёвы.
7. Суворовы.
8. Крюковы: Пантелеймон Андреевич, Наталья Ионовна, дети: Андриан, Иннокентий, Тимофей, Василий, Степанида, Валя – горбунья (умерла).

Отдельно жили Гребенщиковы Оля, Лёня; Суязовы Клава, Борис.

Конечно, кого-то я пропустил, 65 лет прошло!

Многих знаю и с верхнего поселка, да всех почти:

1. Гвоздий Ксения и её сыновья Василий и Александр (почему-то назван Владимиров). Сашка – мой друг, летом 41–го уехал на Украину.
2. Нероцкие: Валя, по мужу Степанова, Захарчук Мария, Колесниченко, Гаврищук Виктор, вернулся с фронта слепым, играл на баяне.
3. Кондратюк, Глущенко, Заворуева Катя и многие другие.

Репрессии коснулись многих унгутцев

Это страшное время, когда погибли невинные. Все они были реабилитированы, но их не вернешь: отцов, мужей. «Тройки», «двойки», местные НКВД – беззаконники, упивающиеся властью. Арест – «следствие» – расстрел и всё за 9 дней. Ведь известны же их имена и должности. Получить бы через Интернет сведения о наказании их, о конце их жизненного пути. Кровь невинных вопиёт!

Автор констатирует, что нет сведений о фронтовиках–детях «врагов народа», изменивших присяге и Родине.

Иначе и быть не могло!

Для примера сошлюсь на нашу семью.

Нас было три брата. Старший – Сергей, 1907 года, – участник финской компании, где был ранен, а в годы ВОВ, будучи нестроевым, служил ездовым в конной артиллерии.

Средний брат Иван, 1921 года, призван осенью 1941, обучался на снайпера на ст. Юрга. Погиб в битве под Москвой в начале 1942 года.

Я прошел подготовку в снайперском лыжном батальоне в г. Канске, на фронте был в кавалерии 7 гв.кк.

После ВОВ закончил Новочеркасское кав.училище. В 1950 году переквалифицировался и стал офицером-танкистом.

Прослужил в Советской Армии 33 года. Участник 1-го парада Победы 24.06.1945 года.

Счастлив, что 7 лет служил в единственном в ВС 8-ми орденоносном 44 гвардейском Бердичевском ордена Ленина, Краснознаменном, орденов Суворова, Кутузова, Б.Хмельницкого, ордена Красной Звезды, дважды Боевого Красного Знамени МНР «Революционная Монголия», танковым полку. Чем и горжусь.

Последние годы — командир отдельной воинской части. Подобная судьба у многих детей «врагов народа». Воинское звание — полковник.

Считаю необходимым высказать некоторые замечания, уточнения и просьбы, а именно:

1. Как мне стало известно, что на установленной в Б. Унгуте стеле с именами погибших на фронтах, значится и моё имя (Николай Чернюк, «Как воевали дети «врагов народа»). Это ошибка. Там должно быть имя моего брата Ивана. Видимо, наши одинаковые инициалы и явились причиной ошибки. Если есть возможен, необходимо исправить.
2. Утверждение, что до исхода Сталинградской битвы не направляли т.н. «врагов народа», ошибочно. В Б. Унгуте призывались и воевали независимо от социального происхождения. Ограничений не было.
3. Использование кавалерийских частей только для рейдов в тылы противника. Видимо, авторы имели в виду кав. корпуса Доватора и Белова. Кавалерия (13 корпусов) вела боевые действия по обстановке, но, как правило, действовала во взаимодействии с танковыми соединениями, как наиболее подвижный род войск.
4. Ошибочное воспоминание эпизода, когда кавалеристы шли в атаку (под Смоленском) с примкнутыми к карабинам штыками. Неверно. Штык к карабину не примкнешь, нет приспособления. Как в кавалерии нет «батальонной» системы. Это в пехоте, а в кавалерии — взвод–эскадрон–дивизион–полк. Но такие ошибки свидетелей простительны.
5. 5. О голоде. Ольга Николаевна Смолёва (не та ли Оля, у которой была сестра Ксения?) пишет о Лебяжьем (это от Унгута вниз по Мане), о смертях от голода. Если она – очевидец, сомнений нет. Возможно, был роковой случай. Но всё же. К 1932 году в Унгуте все имели огороды, многие — скот. Учитывая, что спецпереселенцы — это трудовой народ–земледелец, никто в Унгуте от голода не умер. Свидетельствую! На такой земле, при реке, лесе при нормированном питании было голодно, но не смертельно. Сосланы были не белоручки, пусть простят меня те, кто не согласен.

Если бы не репрессии, исполнители которых — нелюди…

У нас с женой Тасей две дочери, старший внук, его жена — все они закончили институты, университеты. Есть правнук 3-х лет.

Им жить дальше. Мы — прошлое, и нам не в чем себя упрекнуть.

Я в апреле 1944 года вступил в Ком. партию и состою в ней до сих пор.

С уважением ко всем моим сверстникам по Большому Унгуту, нашей учебы в Орешном, нашей дружбе и верности родным и Родине, предателей которой из спецпереселенцев не было!

Спасибо авторам статей о нас!

Честь имею.
Полковник в отставке И.А. Климов
январь 2006 года