В настоящее время происходят события большой важности. Происходит реабилитация необоснованно репрессированных людей в период культа личности Сталина. Газеты «Красноярский рабочий» и «Красноярский комсомолец» периодически рассказывают о судьбах людей, подвергшихся необоснованным репрессиям.

Один из них — Степан Иванович Лопатин, мой родственник, человек с трудной судьбой.

Я считаю необходимым рассказать о том, что ему пришлось пережить. Я неоднократно бывал у него и мой рассказ сложился из его рассказов.

С. И. Лопатин родился в 1910 году в деревне Б. Лопатино Красноярского края. Его отец, будучи в Красной Армии, погиб, защищая Советскую власть.

С ранних лет С. И. начал работать, учиться довелось немного (С. И. закончил 4 класса начальной школы). Рос он в трудовой семье, где труд был в почёте и уважении.

О 20-х г.г. С. И. вспоминает с теплом, как о времени, когда в цене были люди трудолюбивые. Всё в то время было по его воспоминаниям, разумнее и человечнее. Более тёплыми были отношения между людьми. Не было арестов, которые начались в тридцатых годах и причинили много бед. Крестьяне знали и уважали тогдашнего предсовнаркома А. И. Рыкова.

Однако и в те годы не всё было безоблачно. В середине 20-х г.г. проносились слухи, что вскоре будут отбирать землю. Этим слухам не хотелось верить. Все помнили слова Рыкова, обращённые к крестьянам - «Сейте и пашите землю, сколько вам нужно».

В 1929 — 1930 г.г. началась коллективизация в деревне, сопровождавшаяся массовыми перегибами. В ходе её пострадали многие крестьяне, по-настоящему, любившие землю, умелые и трудолюбивые хозяева. Многие крестьяне (в том числе и мой дед), были оторваны со своих мест и выселены в необжитые районы.
Коллективизация коснулась и Степана Ивановича — он был лишён в 1931 году избирательных прав (его дед был раскулачен). В практику стали входить разного рода ссылки, высылки, аресты.

Со временем, однако, многие начинали привыкать к новому устройству жизни. С.И. также вступил в колхоз, первоначально был рабочим. В 1932 году его восстановили в избирательных правах. В том же 1932 году его призвали в армию, было сопровождение вместе с 3 такими же новобранцами, как и он, группы из 50 политических заключённых. Они конвоировали заключённых до здания управления ОГПУ, находившегося по адресу Дзержинского, 18 и 2 дня караулили их там.

В 1933 году, будучи в армии, С.И. сам чуть было не оказался арестованным. Однажды, когда после разгрузки вагона, С.И. отъезжал на лошади с телегой от поезда, оказалось, что кто то привязал к телеге буфер от вагона, чего С.И. поначалу и не заметил. Это обнаружил командир роты, расценил это как попытку хищения социалистической собственности и вредительства и пригрозил, что если С.И. не найдёт истинных виновников этого происшествия, то С.И. отдадут под суд и осудят на 10 лет. Однако всё обошлось.

Отслужив в армии, С.И. вернулся к себе в деревню. В 1935 г. его послали на курсы комбайнёров в село Тюльково. Там произошёл такой случай. При сверке анкет С.И. сказал директору курсов о том, что его дед был раскулачен. Начальник как подпрыгнул на стуле от изумления: «А кто же тебя сюда допустил?». Так постепенно сгущалась атмосфера в обществе.

В том же 1935 году после убийства С.М.Кирова к ним в деревню было прислано много ссыльных из Ленинграда. В основном это были молодые люди, представители интеллигенции. Через несколько лет С.И. встречал некоторых из них уже на Колыме в качестве заключённых.

На курсах их обучали устройству комбайна, преподавали агрономию, проводили политзанятия. Узнали они и о своём «боге» - наркоме земледелия М.А. Чернове (который в 1938 году был расстрелян вместе с Н.И. Бухариным).

Работа С.И. нравилась: «Я трактор заведу, сам еду, песни пою»,- рассказывал мне С.И.

Постепенно налаживалась жизнь. В мае 1937 года Степан Иванович женился.

Но стали приходить в деревню и тревожные новости. В июне люди узнали об аресте и суде над М.Н.Тухачевским, а в начале июля 1937 были арестованы работавшие в колхозе Егоров Иван Ильич и Кучеверов Илья Ананьевич. Их арестовали в Балахте.

Утром 13 июля 1937г. Степан Иванович, как обычно собирался на работу. Зашёл бригадир Есин Афанасий Иванович и сообщил, что жене С.И. надлежит со следующего дня отправиться на покос в соседнюю деревню. С.И. возразил: «А кто же дома останется? Я с работы приду, меня жена встретит, накормит.». Бригадир потоптался в прихожей, повернулся и ушёл. После этого С.И. пошёл на трактор. Работая, он обратил внимание, что Есин поехал на коне по направлению к районному центру. Прибежала встревоженная жена, говорит: «Степан, Есин поехал о тебе докладывать».

Через некоторое время на поле появилась машина, оттуда вышли 2 милиционера (Кирилов и Темеров) и, подходя к С.И., спросили: «Вы — Лопатин?». Отдайте свои инструменты бригадиру. Можете поесть, переодеться. Поедете с нами.». Не успел С.И. придти домой, как приехала та же машина. Вошли в дом, приказали не двигаться, стали проводить обыск, искать оружие. Оружия, естественно, не нашли. Через некоторое время сказали: «Собирайтесь, поедете с нами.». Так С.И. был арестован. Вместе с ним были арестованы его мать, старший брат, дядя и тётка.

Возможно этот эпизод 13 июля и послужил причиной ареста.

Привезли Лопатина в Балахтинскую тюрьму. Там С.И. лопросил следователь Прокудин (по видимому из Красноярска). Спрашивал, сколько в семье у Лопатиных было коров, сколько лошадей. Обвинял С.И. в том, что он белый офицер и выполнял в деревне шпионское задание. С.И. Сказал: «Белым офицером я быть не мог, так как я 1910 года рождения, а гражданская война закончилась в 1922 году, когда мне было 12 лет». Тогда следователь стал говорить, что С.И. подделал документы. Весь допрос продолжался в таком же духе.

18 июля мать, тётку и брата отпустили. Степана Ивановича и его дядю, Павла Сергеевича Лопатина машиной отправили в Даурск. Из Даурска их на пароходе привезли в Красноярск. Поместили их в тюрьму, которая и сейчас стоит по ул.Робеспьера, в 46-ю камеру. Камера, как и все остальные, была переполнена. Вместо 90 человек, на которых эта камера была рассчитана, в ней было около 300 человек. Первое время С.И. Пришлось стоять так долго, что распухли ноги, приходилось спать под нарами.

1937 год — год массовых незаконных арестов и С.И. довелось быть свидетелем того беззакония, которое творилось в тюрьме. На всю тюрьму раздавались крики и угрозы следователей. Дяде С.И. следователь угрожал выпустить кишки. Бывали случаи, когда допрашиваемые, выведенные из себя, запускали в следователей чернильницами. Как то раз мужчину по фамилии Ополинский(он был железнодорожник, работал в депо), вечером вызвали на допрос. Всю ночь он не возвращался. Утром его втолкнул в камеру надзиратель. У Ополинского шатались два передних зуба. Позднее он рассказал, что на допросе следователь долго требовал от него признания во вредительстве, а Ополинский не признавал. Иогда следователь ударил рукояткой нагана Ополинскому по зубам. После этого Ополинский подписал протокол с самооговором.

Были ли попытки протестовать против произвола, который происходил тогда, в 1937 году? Приходиться признать, что практически не было. Тем не менее по тюрьме ходили слухи, что в одиночных камерах какие то учитель и директор завода объявили голодовку. Были ли эти люди на самом деле и что с ними стало — неизвестно. Сам С.И. в камере слышал возмущённые разговоры, что происходит какое-то вредительство, надо бороться.

С.И. вспоминал также, как однажды его сокамерник ссыльный москвич Берлин громко сказал: «Мы же, товарищи, коммунисты! Надо и здесь быть коммунистами, на провокацию не поддаваться!»

В ноябре 1937 года С.И. и его дядю повезли на очную ставку. Ехать пришлось долго. Сначала - на поезде до Ужура, затем на мащине, вместе с двумя другими обвиняемыми — Кирилловыми (однофамильцы), а также одним мужчиной (фамилию его С.И., к сожалению не помнит), в сопровождении тех же милиционеров — Кирилова и Темерова — доехали до Белого Яра, потом до Балахты — на лошадях. В Балахте состоялся новый допрос, который вёл уже следователь Пронов. Пронов убеждал С.И. признаться в своих «преступлениях», говорил, что дадут С.И. от силы 5 лет, отсидит же он только половину срока и его выпустят. Говорил также, что на Севере не хватает людей и С.И. мог бы там работать экскаваторщиком. И надо сказать, что в душе С.И. иногда начинал поддавыаться на уговоры следователя.

Следователь же продолжал свои уговоры, говорил: «Я б тебя, Лопатин отпустил, да вот на тебя бумажка пришла. Вот пишут, что ты терял, разбрасывал зерно». Обвинял С.И. в том, что он перегонял комбайн через воду, закрывал пробку на комбайне. Разумеется С.И. отверг эти обвинения. Он сказал, что возможно, и были случаи, когда зерно высыпалось из бункера, но происходило это не умышленно, и такое случается у каждого комбайнёра. Что же касается пробки, то С.И. действовал так, как их учили на курсах. Спрашивал следователь про раскулаченного деда, сколько было строений, лошадей, скота и т. д. Спросил, признаёт ли себя С.И. \виновным. С.И. ответил: «Нет, не признаю». Тогда следователь позвонил по телефону, попросил вызвать П.А. Полонского — бухгалтера колхоза, где работал С.И.

Следователь спросил Полонского:

– Подтверждаете свои показания?

– Подтверждаю.

– Что можете сказать?

– Я, будучи бухгалтером, посчитал, что Лопатин в 1936 году, работая на 26 га потерял 33 центнера зерна.

– Можете идти.

Потом следователь говорит С.И.: «Подпишите». С.И. подписал, собственно, не глядя протокол размером меньше полстраницы. На этом очная ставка закончилась.

Через 2 дня поехали обратно. 5 декабря 1937г С.И. и его дядя были в Ужуре. Как узнал спустя 22 года С.И., в этот день Тройка УНКВД Красноярского края приговорила его к 10 годам заключения.

Вернулись они в ту же тюрьму.

19 января 1938 года их этапу был дан приказ на выход. У ворот их построили колонной примерно в 500 человек, в каждом ряду — по 4 человека и вывели за пределы тюрьмы. Повели по ул, Робеспьера, потом повернули к железнодорожному вокзалу. У вокзала раздалась команда: «Стой! На колени!». Затем по группам стали заводить в вагоны. Когда погрузка закончилась, эшелон отправили на восток. Красноярских «политических» было 6 или 7 вагонов, в каждом вагоне было по 32 человека.

На станции Семиозёрная открылась дверь вагона и перед заключёнными предстал человек в железнодорожной форме. Спросил:

– Вы откуда, мужики?

– Из Красноярского края.

– Вот как! Земляки, значит. Знаете, куда едете?

– Никто не знает, вроде в места заключения.

– А за что вас?

Тоже никто не знает.

Открывает журнал, произносит фамилию:

– Такой-то!

– Я!

– срок 10 лет, статья крд.

– Такой-то!

– Я!

– срок 10 лет, статья крд.

И так далее, некоторым добавлял: пункты 7, 10, 14, кртд. Наконец»

– Лопатин!

– Я!

– срок 10 лет, статья крд,

Затем им приказали выйти из вагонов. Заключённых разместили в бараках. В первую же ночь у С.И. Украли подушку, которую ему передала его мать. На станции Семиозёрная они работали около 3 месяцев, в основном таскали землю.

Потом их перегнали на переезд Т(оптугары). Там строили железобетонный мост. После этого перегнали на станцию М(огоча), где С.И. работал около 3 месяцев молотобойцем в кузнице. Как-то вечером трактористов, комбайнёров, шоферов выкрикнули и повезли на станцию Ерофей Павлович. Но работать по специальности там не пришлось. Занимались тем, что ломали камни и грузили вниз, в вагоны.

Через неделю С.И. и других заключённых отправили во Владивосток, откуда они должны были отправиться дальше, на Колыму. Но в пересыльном лагере был объявлен карантин и там С.И. задержался на целых полгода. Лагерь этот был большой, около 12 000 человек. Условия содержания заключённых были очень тяжёлые, на крышах бараков зияли огромные дыры и тем, кто лежал на нарах 3 яруса (а С.И. был в их числе) приходилось туго. Впоследствии сами заключённые заделали эти дыры.

Заключённые страдали от разных болезней, заедали вши. Один пожилой мужчина из красноярского этапа (по фамилии Говоруха) совсем слёг, у него начался понос, он крайне ослабел и вскоре его куда-то унесли. По мнению С.И. он был безнадежен.
В мае 1939 заключённых погрузили на большой корабль «Д(ж)урма». В своих мемуарах «Годы и войны» генерал А.В. Горбатов, примерно в то же время повторивший рейс на этом же корабле и находившийся на приисках недалеко от того места, где был С.И., правдиво описал это путешествие. Проплыв Охотское море, прибыли в бухту Нагаево.

Пройдя 5 км, и поднявшись на гору, заключённые увидели знаменитый Магадан, потом они свернули направо и пришли в очередной лагерь.

В магаданском лагере они пробыли 3 дня. После того, как прошли баню, им выдали лагерное обмундирование.

После этого заключённых на машинах повезли в посёлок (Сусуман), потом ночью, пешком их привели на прииск (Чайурья). Там и началась собственно лагерная жизнь С.И.

Жили они в больших брезентовых палатках. В каждой палатке размещалось несколько сот человек. В их лагере было 5 палаток. Работу С.И. приходилось выполнять самую разную: на золотых приисках, плотничать. Работа на прииске не прекращалась ни днём, ни ночью. Как рассказывал мне С.И., если вечером или ночью приходилось подниматься на гору, то можно было видеть, как огни приисков простираются до самого горизонта.

Сейчас уже опубликовано много воспоминаний о тяжёлых условиях жизни заключённых, осужденных по 58 статье. Рассказы С.И. лишний раз подтверждают это.
Уделом «политических» была, как правило, самая тяжёлая и изнурительная работа, а питание они получали самое скудное. Поднимались они рано утром, получали символический завтрак, строились и отправлялись на работу, которая, с перерывом на обед, продолжалась до глубокого вечера. Затем заключённые получали ужин и, обессиленные погружались в сон. Наутро всё повторялось снова.

Настоящим наказанием для «политических» были уголовники. Впервые в мировой практике уголовников размещали вместе с политическими. С.И. вспоминает, что, когда они прибыли в лагерь, уголовники начали обшаривать их, отбирать самые необходимые вещи. Доведённые до отчаяния, «политические» иногда давали отпор уголовникам.

Как-то С.И. мать прислала посылку и тёплую рубашку. Вернувшись с работы, С.И. обнаружил, что посылка разграблена, а рубашка пропала. Первые секунды С.И. не знал, что делать, но тут к нему подошёл высокий крепкий мужчина, тоже «политический», и сказал, что рубашка у уголовников, которые сидели неподалёку и играли в карты. Тот мужчина сказал: «Пойди, отбери у них рубашку, а если что, я тебе помогу, надо же найти на них какую-то управу». С.И. набрался смелости, подошёл. (отдёрнул) тряпку, на которой сидели уголовники и увидел свою рубашку. Он схватил её и ударил ею одного уголовника по голове. Остальные уголовники вскочили, но тут подбежал тот мужчина. Вид у него был самый решительный. Уголовники побежали к выходу. С.И. схватил какую-то палку и — за ними. Выбежав из палатки, С.И. догнал одного из уголовников. «Я всё замахиваюсь на него палкой, а ударить не могу, сердце не позволяет — жалко», - рассказывал мне С.И. К этому времени уже подоспела охрана.

Помимо уголовников, «политических» преследовали также и охранники (бойцы надзорслужбы, как их тогда называли). Они не только не пресекали, но и поощряли уголовников в их преследовании «политических».

С.И. вспоминает такой эпизод. Дело было зимой, стояли холода. Одеяльца же были короткие и нисколько не грели. Пытаясь согреться, некоторые заключённые верхнюю половину тела укрывали одеялом, а ноги — своими штанами. Как-то вечером, совершая обход, надзиратель Кузнецов застал некоторых заключённых, в том числе и самого С.И. За таким «преступлением». Кузнецов подскочил к С.И., ударил его палкой и приказал слезть с нар. Затем его и ещё 3 человек завёл в карцер (который представлял из себя обычный сарай), заставил полностью раздеться и запер. Так они и простояли всю ночь, чуть не умерев от холода.

С приближением войны жизнь становилась всё тяжелее. Многие заключённые погибали. С.И. вспоминает, как в 1939г. его в составе несколько человек отправили строить барак. Проходя мимо какой-то ямы, они увидели, что в ней лежит мёртвый человек, прикрытый тряпкой. Вечером, возвращаясь с работы, они увидели в этой яме уже 6 мёртвых.

Рассказывая мне о своей жизни в заключении, С.И. сказал: «Я выжил только потому, что у меня, как говорится, кайла да лопата из рук не выпадали». Тем не менее к июлю 1942г. С. И. настолько ослабел, что как-то в бане мужики ему сказали: «Ну, Степан, тебе жить недели 2 осталось». Однако неожиданно С.И. Повезло. Местный врач, Екатерина Ивановна (фамилии С.И.,к сожалению, не помнит), отобрала его на покос. (К тому времени С.И. Был уже на прииске Топки. До этого с прииска Чайурья в 1940г. С.И. перебрасывали сначала на прииск Челбанья, потом (в 1941) — на Токай, и затем, в июне 1941 — на Топки). Так С.И. попал в Аратукское отделение совхоза Сусуман, где проработал 11 лет, из них 5 лет в качестве заключённого и 6 лет — вольнонаёмным. Там на травах и грибах, С.И. и отошёл.

Безусловно, и там работа была очень тяжёлая. В сентябре, когда вода уже была холодная, им приходилось по многу часов стоять по пояс в воде, сталкивая брёвна в реку. С рекой Колымой у С.И. связано много воспоминаний. Приходилось ему по ней и плавать, и переправляться и даже тонуть.

20 июля 1947 года пришло известие, которого С.И. ждал каждый день — известие об освобождении. Ему была выдана справка № 1293/218640 об освобождении из лагеря АВ/6 управления исправтрудлагерей МВД СССР, за подписью зам. начальника лагеря майора Бердникова и начальника ОУРЗ — (ЧРЧ) капитана Радченко. Эту справку С.И. хранит до сих пор.

Первым желанием С.И. было ехать на родину. Однако управляющий отделением совхоза Межевич удержал его. Он сказал, что с «материка» поступают недобрые вести — отбывших свой срок «политических» вновь арестовывают и вновь отправляют на Колыму. Межевич посоветовал С.И. остаться до лучших времён. Так С.И. пробыл ещё 6 лет на колымской земле.

В марте 1953 года пришло известие — умер Сталин.

У С.И., как и у многих других людей, были веские причины не разделять всеобщий траур.

Летом 1953 года С.И. получил разрешение выехать.

Путь оказался долгим. В Якутске пришлось задержаться. Прямо в аэропорту состоялся митинг, на котором объявили об аресте Берия. Надо сказать, что на многих, в том числе и на С.И., это сообщение не произвело особенного впечатления. Многие, не искушённые в политике люди, расценили это как (поимку) очередного «врага». Лишь впоследствии люди поняли, какое историческое значение имело это событие.
Поселившись в Емельяново, близ Красноярска (ст. 39 паспортизации населения запрещала таким, как С.И. жить в 39 крупных городах, это несмотря на то, что С.И. на поражение в правах осуждён не был), зажил новой, ставшей уже непривычной жизнью.

Но те страшные годы, перенесённые в колымских лагерях, долго давали (да и сейчас ещё дают) о себе знать. Уже переехав в Красноярск (а это было в 1954 году) С.И. нередко кричал по ночам и просыпался в холодном поту — ему снилось, что он снова в заключении.

Тем временем в стране происходили события, отголоски которых рождали смутные надежды. До С.И. стали доходить разговоры о реабилитации. И вот в сентябре 1958 года С.И. решился: он написал заявление и отнёс его в прокуратуру. С.И. рассказывал мне: «Меня спрашивают, что у вас? А я слова сказать не могу, чуть не плачу, на сердце как будто камень лежит. Посадили, говорю, ни за что, 10 лет отбыл в лагерях, за что — не знаю». Заявление приняли. Через месяц пришла повестка из УКГБ с приказом явиться. «Написал на свою голову», - решил С.И., оделся во всё чистое и тёплое, и пошёл на встречу судьбе, не зная, что его ждёт. В управлении его встретил следователь по фамилии Кузнецов, долго вёл какими-то коридорами, наконец, завёл в самый дальний кабинет. Взял в руки тонкую папку, которая и была «делом» С.И.. Прочитал те несколько страниц, которые там были, временами изумлённо усмехаясь. Спросил: «Вы подтверждаете свою невиновность?» «Конечно», - ответил С.И.. Следователь сказал, что дело будут пересматривать, и что исход будет, по всей видимости, положительным. С.И. спросил: «Может быть на мою судьбу повлияло то, что я подписал тот протокол?». «Нет», - ответил следователь, - тогда это не имело никакого значения».

28 февраля 1959 года, в незабываемый день, С.И. получил повестку явиться в суд. Там ему вручили справку, в которой сообщалось: «Дело по обвинению Лопатина Степана Ивановича пересмотрено Президиумом Красноярского краевого суда 21 февраля 1959 года.

Постановление Тройки УНКВД Красноярского края от 5 декабря 1937 года отменено и дело в отношении Лопатина С.И., работавшего комбайнёром в колхозе в селе Большое Лопатино, Балахтинского района, Красноярского края производством прекращено.
Лопатин С.И. - реабилитирован.

И подпись — и.о. зам председателя краевого суда Ф. Коваленко.

Через некоторое время С.И. получил 2-месячный заработок по прежнему месту работы — 2700 рублей ( в старых деньгах). Так был оплачен его 10-летний каторжный труд.

Несмотря на те тяжёлые испытания, которые пришлось перенести С.И., он нигде и никогда не уронил звания честного человека, не озлобился, оставался добрым приветливым человеком. Где бы он ни находился, что бы ему ни приходилось переносить, он всегда и везде честно и добросовестно работал. Свидетельством тому — 16 записей (с 1952 года) в трудовой книжке о награждении почётными грамотами и занесении на Доску почёта. В 1965 году С.И. был избран народным заседателем районного суда Центр. р - она г. Красноярска. В 1975 году ему была вручена медаль «Ветеран труда». Окончил свой трудовой путь С.И. в 1986г.

Сейчас С.И. на пенсии. Здоровье уже не то — сказались годы, проведённые на Колыме. Надо сказать, что льготами С.И. и такие, как он, не избалованы. Кроме тех 270 рублей, единственное, что С.И. получил — это в 1966 году квартиру ( по отдельной очереди реабилитированных).

После долгих лет молчания сейчас, наконец, поднят вопрос о положении бывших необоснованно репрессированных. Сейчас их осталось уже немного, все они — люди пожилого возраста и, наверное, важнее памятников, о которых сейчас гораздо больше говорят, было бы оказание им какой — то материальной помощи, уравнять их в правах с тружениками тыла. Безусловно, люди необоснованно репрессированные в период культа личности, имеют на это право.

В мрачные годы сталинских репрессий были исковерканы судьбы сотен тысяч людей. Многие пропали без вести. До сих пор родственники человека, пропавшего в те годы, ничего не знают о нём. Оставшиеся в живых свидетели многое бы ещё могли поведать.

Помимо фамилий, уже названных, Степан Иванович просил назвать следующие имена.

Проживавшие в Красноярске:

1. Буянов (были вместе в Красноярской тюрьме)
2. Тупосов Владимир (был бригадиром в Топтугарке(?)).
3. Аникин (находились вместе в бараке во Владивостоке).
4. Говоруха.

Канск

5. Кар(л)атских (в то время был уже пожилой, работал на Чайурье(?) со С.И. Плотником, заболел, был вызван в Сусуман).

ст. Иланская

6, Емельянов Петр Тихонович (железнодорожник, в заключении был в форме железнодорожника, молодой, были вместе в разных бригадах от Красноярска до Чайурьи. Когда С.И. перевели на Челба(нько), Емельянов оставался на Чайурье).
7. Соболевский Александр (говорили, что он до ареста был секретарём комсомольской организации, вместе было во Владивостоке).
8. Поперкин Николай Ильич (вместе были в Аратуке, Поперкин там работал зав.складом, после освобождения выслан, по-видимому, В Николаев). Поперкин Н.И.(1917 года рождения, арестован в 1937 году, осуждён на 10 лет) был свидетелем массовых расстрелов, которые производил в 1938 году Гаранин. Со слов Н.И. Поперкина С.И. рассказывал о том, как Гаранин, проходя по лагерю и, увидев заключённого, сидевшего на тачке и курившего, в то время как все остальные работали, подошёл к нему, выхватил наган и застрелил заключённого. Н.И. Поперкин рассказывал также о том, как тот же Гаранин построил в четырёхугольник заключённых, произвольно выбрал около 30 человек и приказал их расстрелять.
Минусинск
 9. Кузнецов Михаил (пожилой, вместе плотничали на Чайурье).

Сухобузимский район

10. Зайцев Афанасий Семёнович (были вместе на Аратуке в 1942 — 1953 годах, умер в 1963г. там же).

Большая Мурта

11. Михайловы (2 брата) (были в вагонах, когда объявляли приговор).
12. Ладохин Петр (вместе были на ст. Ерофей Павлович, потом отправили в лагеря центр. части РСФСР).

Балахтинский р-н

13. Лопатин Павел Сергеевич (дядя С.И., умер в 1983 году).

Дер. Б. Лопатино

14. Кучеверов Илья Ананьевич
15. Егоров Иван Ильич
- оба (находились в Балахтинской тюрьме, затем в Красноярске в 45-й камере, оставались здесь).
16. Кашин Иван Степанович (брат матери С.И., арестован в начале 30-х г.г., затем его перегнали вниз по Енисею, там он умер).
17. Кашин Фёдор Иванович (сын Кашина И.С., арестован в Минусинске, последнее время был на станции Зав(итаб) БАМ-отделения, вскоре погиб).

Дер. Крюково

18, 19. Кириловы (остались в Красноярске).

Минусинск

20. Кочин Павел Семёнрвич (были на Аратуке, помог С.И. поправиться, отдавал ему пайку, в заключении был в 1938 — 46, в настоящее время живёт в Минске).

Станция Клюквенная, село Александровское

21. Тру(х)ин Иван Петрович (остался в совхозе О(н)а).

Алтайский край, ст. Повалиха

22. Сибикин Григорий Прокопьевич (находился на Аратуке, умер в Повали(х)е).

Алтайский край

23. Мальцев Иван Максимович (плотник на Аратуке).

Иркутская область

24. Усольцев Иван
25. Фонарёв Степан - оба из-под Лены (были на Аратуке).
Красюк Александр Емельянович (1910 — 1968; прживал в с. Камала под Канском, в Сусумане был заключённым, трактористом, шофёром).

Все арестованы в 1937 году.

Прошу опубликовать этот рассказ и названные фамилии, т. к., возможно, родственники некоторых из этих людей, узнают что-либо новое. Степан Иванович также хотел бы узнать о дальнейшей судьбе некоторых из этих людей.

01. 1990г.

П. Лопатин.